Константин Николаев - Брачный сезон или Эксперименты с женой

– Мы завтракать когда-нибудь будем или нет? – крикнул я в удаляющуюся спину супруги.

Мария повернулась, швырнула таз с бельем на пол и уперла в бока красные, распаренные руки.

– Куда тебе еще жрать-то? – удивилась она, будто в обычном человеческом желании позавтракать было что-то неестественное и порочное. – Ты на себя-то посмотри!

Согласен. Вид толстого человека в майке и трусах не очень приятен. Гораздо приятней, например, встретить утром на кухне того же Алена Делона. Или Хренова в бабочке. Но я-то что могу поделать? Похудеть за ночь дано не каждому, а вся одежда клубится и вертится в стиральной машине. Но ведь и сама мадам Еписеева в чалме и халате – отнюдь не пеннорожденная Венера, хотя как раз пены-то сегодня хватит для доброго десятка богинь!

– Машунь, – проворковал я ласково, – ну неужели я так мало зарабатываю, что не могу рассчитывать хотя бы на бутерброд и стаканчик чаю?

Мадам Елисеева подошла к холодильнику, распахнула дверцу, достала оттуда тарелку, где покоился вчерашний ссохшийся бутерброд, и с грохотом поставила передо мной.

– Чай в состоянии налить? Или ты меня решил в гроб загнать?

Представьте себе, я не встречал ни одного человека, которого эта мелкая деятельность довела бы до гробовой доски. Правда, покойники по улицам не расхаживают.

Я пережевывал бутерброд, а мимо, вытирая пол, суетливой креветкой носилась Маша.

– Давай помогу, – предложил я. Но она лишь зло пропыхтела. Тогда я сказал: – Вот ты все ругаешься, а лучше бы дала мне какой-нибудь фронт работ. Глядишь, все быстрее бы пошло, а вечером можно будет куда-нибудь сходить. Хоть в театр…

Мария распрямилась.

– Да что я тебе, девка, что ли, по театрам-то шастать? Кончились шуры-муры, Арсений, запомни, кончились! Вон, Лариске-то Виталька давно машину автоматическую купил! Она грязное тряпье и в руки-то не берет. Оттого они у нее такие гладкие. Театр он мне свой предлагает… Тьфу! – И скрылась в ванной.

Нет, с ней не договоришься. Я сам предлагаю свою помощь! Нет, не хочет! Стиральная машина ей теперь понадобилась. Да что я – Рокфеллер, что ли? Или кетчупом торгую?

Я прошел в комнату, сложил диван и включил телевизор. Тут же влетела мадам Еписеева с металлической трубкой наперевес. Взревел пылесос. Я вылетел из комнаты вне себя от ярости.

Может, прогуляться? Нет, не получится. Вся одежда в стирке. В коридоре я столкнулся с хулиганом Володей. Его одежду она почему-то не постирала! Вон какая спецовка-то промасленная! Давно пора ее в стиральную машину. Еписеев торжествующе глянул на меня, ухватил мотоцикл за руль и загромыхал вниз по лестнице.

Я же продолжал метаться между комнатой и кухней. Отовсюду меня теснили бытовые приборы. Неожиданно раздался звонок в дверь. Я заглянул в глазок и ничего не увидел. Только какое-то расплывшееся месиво. На Еписеева месиво не тянуло.

– Маша! – крикнул я и сжал выглядывающие из трусов коленки. – Звонят!

– Ты что, уже и открыть не можешь? Не видишь, я занята?

Звонок настойчиво дребезжал.

– Да как же я открою? – внятно прокричал я. – Мне даже надеть нечего!

– Свадебный костюм накинь…

Просто замечательно! Свадебный костюм! Может, еще бабочку прицепить? Тем не менее я достал из шкафа свой маскарадный наряд, влез в полосатые брюки и надел белую рубашку с загнутым воротничком. «Утро аристократа», да и только. «Он напряг мускулистую руку, поцеловал графиню и вынес помойное ведро…»

– Кто там? – тривиально спросил я, приложив губы к замочной скважине.

– Да я… – ответил женский голос.

Я опять прильнул к глазку, но в круглом окошечке виднелись только какие-то клетчатые тюки.

– Кто – «я»?

Ну и манера! Трудно, что ли, сообщить свое имя или фамилию, на худой конец? Женщина за дверью пробормотала:

– Да Лена же из Орехова…

Что-о?!! Этого еще не хватало! Внезапно мне вспомнилась записка, которую я еще зимой нашел под дверью своей квартиры. Что-то там вроде «ждала, в следующий раз сообщу», кажется. Значит, «следующий раз» наступил. И как назло, именно сегодня! Что ж ты не сообщила-то, дура?

Я лихорадочно огляделся по сторонам – нет ли поблизости жены – и приоткрыл дверь. Она тут же распахнулась настежь под напором сумок, тюков, баулов и узлов. За этой горой возвышалась довольно толстая особа, обмотанная платком. Она сверкнула золотым зубом.

– Доброе утро, Арсен!

– Здравствуй, Леночка, здравствуй, – промямлил я, пытаясь оттеснить гостью на лестницу. Я ухватил с вешалки пальто. – Давай посидим где-нибудь, ты, небось, устала с дороги…

– А вещи-то? – недоуменно протянула она.

Да, действительно, вещи! Девушку Елену я, может, и сумею нейтрализовать. А вот как быть с ее баулами?!

Ухватив первый попавшийся мешок, я швырнул его в комнату Еписеева-младшего. За мешком последовал остальной багаж.

– Такое ощущение, что ты к нам навсегда, – сдержанно пошутил я.

– Нет, всего на пару недель, – серьезно ответила Елена.

Я вытолкал ее из прихожей и заглянул в комнату. Маша стояла на табурете и вытирала пыль с фотографии неизвестного летчика.

– Маш, пойду я, что ль, прогуляюсь, – сказал я непринужденно, – раз мне уже нет места в этом доме. Может, купить чего?

Мадам Еписеева глянула на меня.

– Что-то ты заспешил, – подозрительно пробормотала она и глянула в мои расширенные от ужаса зрачки. – Смотри рубашку не изгваздай!

– Так, может, я в магазин зайду?

– Сейчас я тебе список напишу.

Я едва не схватился за голову. Маша медленно спустила ногу с табуретки.

– Не надо! Не надо! Я так запомню! – проговорил я испуганной скороговоркой.

– Ну тогда купишь стирального порошка. Две пачки. Шесть кило картошки, два десятка яиц и… – Мария задумалась.

– Хорошо-хорошо, любовь моя! – вскрикнул я и пулей вылетел на лестницу, где покорно топталась девушка Елена.

– Рубашку не изгваздай! – опять донеслось из комнаты.

– Жена? – осведомилась моя старая знакомая.

Я сдержанно кивнул и обреченно повлек Елену вниз по лестнице.

Глава 49

Арсений Кириллыч меняет профессию

В кафе «Минутка», что около метро, народу было немного. Несколько таких же, как я, по-субботнему неприкаянных мужичков. Их сизоватые носы уныло свисали над пивными кружками. За отдельным столиком беззаботно хохотали длинноволосые студентки в ярких куртках, угощаясь баночной пепси-колой.

Я молча поставил перед Еленой тарелку салата, колбасу и бутылку минералки, перед собой – рюмку коньяка. Елена сняла платок, по ее круглому лицу стекали капельки пота.

– Ты зачем приехала-то? – грубовато спросил я и для храбрости хлебнул коньяка.