Владимир Рыбин - Сокол, № 1, 1991

— А букет в препараторской? Я подумал тогда: ну вот, начинается страшная сказка. После цветов обязательно появится чудовище…

— И оно появилось, — лукаво улыбнувшись, прошептала Гея. — Ты это хочешь ска…

— Нет, нет, появился мой идеал, — перебил ее Александр. — Но я лишь сейчас осознаю этот парадокс, Гея. Улетая от Земли, я на самом деле приближался к ней. Хотя… Ведь мы сейчас за миллионы парсек от Земли, разве не так?

— Ты глубоко ошибаешься! Как только войдешь в Сеть, ты будешь везде во Вселенной.

— Что же тогда произойдет со мной, Гея?

— О, ты будешь мгновенно агрегирован везде, где только пожелаешь, Александр. При этом твои хрупкие бионейтроны распадутся и сразу же заменятся новыми, искусственными, неуничтожимыми. Произойдет информационно-композитное восстановление твоего бессмертного «Я». И душа останется вечно юной, расцветающей, потому что ты постепенно станешь воспринимать все сигналы мира, от сверхслабых до сверхграндиозных. Это даст тебе ослепительную радость познания. Природа откроет душе твоей все сокровенные тайники свои, и, прозрев, ты увидишь живую гармонию мира…

— Тогда я хоть сейчас готов принять это и верю тебе, как раньше, Гея! — он с восторгом взглянул на нее.

— Подключаю, — прошептала Гея. — Мы с тобой одновременно войдем в Сеть, слышишь?..

Она обняла его, и они вместе обернулись туда, где в бархатной космической тьме сияли голубые спирали их огромной Галактики. И Александр снова услышал громовой хлопок, который на сей раз принес ему облегчение и радость.

Вдруг ушли в никуда годы с их страхами, тяготами и сомнениями. Пространство раздалось, принимая его в свои отеческие объятия, и взгляд Александра, могучий и острый, как стрела, пронзил миллионы и миллионы парсек, проникая, казалось, за пределы Вселенной. С ликованием в душе он уловил неведомую ему доселе дивную музыку сфер и увидел ослепительное волшебство красок этого мира: размах и величественное движение упругих галактик, расцветающие бутоны звезд, сияние сверхновых и квазаров, перламутровые пузыри вакуумной пены. Перед глазами его под голубыми покровами атмосферы на мириадах планет развернулись панорамы великих Цивилизаций, и он знал: все, кто живет в самых дальних уголках Вселенной, благословляют его присутствие в этом мире, любят и понимают его, а он понимает и любит их всех. И он был счастлив рядом с Геей и чувствовал: никогда прежде не были они так близки друг другу, никогда…

И в этот миг, не сказав ни слова, они согласно, в едином духовном порыве подумали о родной Земле. Она была совсем рядом. Даже не ощутив мгновенности «перехода», они вместе шагнули вперед, ступили на свежую, сочную траву и, взявшись за руки, со вздохом светлой радости сбежали по крутой тропинке вниз, к родной реке, на берегу которой стоял их дом. А когда из калитки навстречу им вышли милые, добрые старики и призывно замахали руками, они засмеялись — радостно, самозабвенно, будто вечно юные боги…

А. Е. Ван-Вогт

Чудовище

На высоте четверти мили огромный звездолет повис над одним из городов. Внизу все носило следы космического опустошения. Медленно опускаясь в энергетической гондолосфере, Инэш заметил, что здания уже заметно пострадали от времени.

— Никаких следов военных действий! Никаких следов… — ежеминутно повторял бесплотный механический голос.

Инэш перевел настройку.

Достигнув поверхности, он отключил поле своей гондолы и оказался на заросшем, окруженном стенами участке. Несколько скелетов лежало в высокой траве перед зданием с обтекаемыми стремительными линиями. Это были скелеты длинных двуруких и двуногих созданий, череп каждого держался на верхнем конце тонкого спинного хребта. Все кости явно принадлежали взрослым особям и казались прекрасно со хранившимися, но, когда Инэш нагнулся и тронул один из них, целый сустав рассыпался в прах. Выпрямившись, он увидел, как Йоал приземляется поблизости. Подождав, пока историк выберется из своей энергетической сферы, Инэш спросил:

— Как вы думаете, может попробовать наш метод оживления?

Йоал казался озабоченным.

— Я уже интересовался у всех, кто спускался сюда в звездолете, — ответил он. — Здесь что-то не так. На этой планете не осталось живых существ, не осталось даже насекомых. Прежде, чем начинать какую-либо колонизацию, мы должны выяснить, что же произошло.

Инэш промолчал. Слабый ветерок играл листвой в кронах рощицы неподалеку от них. Инэш взглянул на деревья. Йоал кивнул.

— Да, растительность не пострадала, однако растения, как правило, реагируют совсем иначе, чем активные формы жизни.

Их прервали. Из приемника Йоала прозвучал голос:

— В центральном районе города обнаружен музей. На его крыше красный маяк.

— Я пойду с вами, Йоал, — сказал Инэш. — Там, возможно, сохранились скелеты животных и разумных существ на различных стадиях эволюции. Кстати, вы не ответили мне. Собираетесь ли вы оживлять эти существа?

— Я поставлю вопрос на обсуждение Совета, — медленно проговорил Йоал, — но мне кажется, ответ не вызывает сомнений. Мы обязаны знать причину этой катастрофы. — Он описал неопределенный полукруг одним из своих щупалец и как бы про себя добавил: — Разумеется, действовать надо осторожно, начиная с самых ранних ступеней эволюции. Отсутствие детских скелетов указывает, что эти существа, по видимому, достигли индивидуального бессмертия.

Совет собрался для осмотра экспонатов. Инэш знал: это пустая формальность. Решение принято — они буду оживлять. Помимо всего прочего, они были заинтригованы. Вселенная безгранична, полеты сквозь космос долги и тоскливы, поэтому, спускаясь на неведомые планеты, они всегда с волнением ожидали встречи с новыми формами жизни, которые можно увидеть своими глазами, изучить.

Музей не отличался от всех музеев. Высокие сводчатые потолки, обширные залы. Пластмассовые фигуры странных зверей, множество предметов — их было слишком много, чтобы все осмотреть и понять за столь короткое время. Эволюция неведомой расы была представлена последовательными группами реликвий. Инэш вместе со всеми прошел по залам, и облегченно вздохнул, когда они наконец добрались до ряда скелетов и мумий. Укрывшись за силовым экраном, наблюдал, как специалисты-биологи извлекают мумию из каменного саркофага. Тело мумии было завернуто в несколько слоев материи, но биологи не стали разворачивать истлевшую ткань. Раздвинув пелены, они, как обычно делалось в таких случаях, взяли пинцетом только обломок черепной коробки. Для оживления годится любая часть скелета, однако лучшие результаты, наиболее совершенную реконструкцию дают некоторые участки черепа.