Сет Грэм-Смит - Авраам Линкольн Охотник на вампиров

Все это Эйба не беспокоило.

Единственная реакция, которой он ждал — как теперь поведут себя сами рабы. И, судя по донесениям, поступившим в течение последних месяцев 1862-го года, все вышло так, как он рассчитывал.

Сегодня получил радостную весть от наших союзников из Нью-Йорка (через Сьюарда) о недавнем восстании рабов в Виксбурге, штат Миссисипи. Я убежден, что в этой истории ничего не приукрашено, отчет составлен со слов беглого негра, которому все рассказал мальчик, непосредственный свидетель.

— Радостная новость [об утверждении Декларации Свободы] прокатилась утром по поселениям, — говорил Сьюард. — И негры стали петь от радости. Веселье, однако, было мгновенно пресечено кнутами их разгневанных хозяев, а одной женщине надели кандалы на щиколотки — так обычно поступают с теми, кого удаляют из поселения и кого больше никогда никто не видит. Больше не желая быть жертвами злой судьбы, жертвами которой они были до сих пор, негры объединились в банду и окружили ферму, куда ее увели. Вооруженные серпами и косами, они ворвались внутрь, но столкнулись там со зрелищем, от которого даже самые решительные из них закричали в ужасе. Пара джентльменов со звериным взглядом стояли на коленях у скованной по ногам девушки, их окровавленные рты припали к ее обнаженной груди. Она была без чувств, румянец оставил кожу. Взяв себя в руки, несколько негров подняли оружие и ринулись на нежить — полагали, что те смертные. Вампиры же отскочили со скоростью, которой никто не ожидал. Они стремительно перемещались по ферме, запрыгивали на стены, словно пауки, если им и доставалось от лезвий примитивного оружия, то не причиняло никакого вреда. Тех, кто оказывался рядом, убивали — перерезали когтями горло; сжимали голову с такой силой, что те умирали до того, как падали. Но численное превосходство дало о себе знать, и они все же схватили джентльменов. Хотя требовалось не менее шести человек, чтобы удержать одного, вампиров все же вынесли с фермы, растянули на поилках и обезглавили.

Рис. 11-2. После утверждения Прокламации Свободы надежды Эйба оправдались — рабы восстали против своих угнетателей-вампиров.

Весть распространялась. Отныне дни вампиров в Америке были сочтены.

19 ноября 1863 Эйб выступал перед толпой в пятнадцать тысяч человек. Он вынул из кармана маленький клочок бумаги, расправил его, прочистил горло и начал говорить:

— Восемьдесят и еще семь лет назад наши Отцы-Основатели здесь, на этом континенте, провозгласили новую, свободную нацию, цель которой — всеобщее равенство между людьми…

Он прибыл в Геттисберг принять участие в траурных мероприятиях по случаю гибели восьми тысяч человек, отдавших свои жизни за победу Федерации в недавней битве, длившейся три дня. Пока он говорил, Уард Хилл Лэмон (которого можно обнаружить сидящим рядом с Эйбом на одной из нескольких, сделанных по случаю дошедших до нас фотографий) напряженно вглядывался в толпу — рука на револьвере в кармане пальто; живот свело от волнения — только этот человек охранял президента в тот день.

Мы провели там три часа. Три часа самого пристального внимания — я был убежден, что убийца нанесет удар. Мне казалось, каждое лицо искажено гримасой ненависти к президенту. Каждое движение, казалось, предвосхищало покушение.

Первым делом при подготовке к поездке в Геттисберг Эйб отказался от охраны, ему казалось, что выступление в кольце вооруженных людей «неестественно» , когда скорбят по людям, погибшим за свою страну. Только когда Лэмон в полушутливой форме пообещал саботировать отправку президентского поезда, Эйб согласился взять его, но только его одного.

Рис. 14С-3. Уард Хилл Лэмон, по правую руку от президента во время Геттисбергского Послания, напряженно смотрит в толпу в поисках вампира-убийцы. Более пристальный взгляд на край фотографии указывает, что его тревоги не были безосновательными.

…и мы знаем, что эта смерть не может быть напрасной — что эта нация, хранимая Господом, получит новое рождение, когда станет свободной, и что подлинная власть людей, от имени людей и для людей не должна исчезнуть с этой земли.

Эйб сложил листок и сел на место, чтобы унять грянувшие аплодисменты. Он говорил не больше двух минут. За это короткое время он произнес, возможно, величайшую речь девятнадцатого столетия, которая навсегда отпечаталась в сердце каждого американца. И за это короткое время Уард Хилл Лэмон, самый преданный телохранитель Авраама Линкольна, принял решение, которое навсегда изменило историю Америки.

Напряжение в Геттисберге оказалось гораздо больше, чем он думал. Когда они ехали назад в Вашингтон, Лэмон, со всем глубоким уважением, сообщил президенту, что он больше не сможет его охранять.

V

8 ноября 1864, ночью, Эйб в одиночестве шагал под дождем и ветром.

Я решил побыть на телеграфе, один, без посторонних, как тогда, в Спрингфилде, много лет назад. Если проиграю, не хочу, чтобы меня утешали. Если выиграю, не хочу, чтобы поздравляли. У меня много причин радоваться в первом случае, и расстраиваться во втором.

Ко дню выборов война унесла пятьсот тысяч человек. Несмотря на такие грандиозные потери, всеобщую усталость и раскол относительно равенства на Севере, Эйб и его новый вице-президент, демократ Эндрю Джонсон из Теннеси, нанесли сокрушительное поражение своему сопернику Джорджу Б. МакКлеллану (тому самому МакКлеллану, которого Эйб отстранил после Антиетама). Восемьдесят процентов голосов от армии Федерации, чтобы переизбрать своего верховного главнокомандующего — изумительный процент, учитывая, что против Эйба выступил бывший федеративный генерал; невзирая на отчаянные условия, в которых они прожили последние несколько лет. Узнав результаты выборов, федералы, осаждавшие в то время столицу Конфедерации, Ричмонд, подняли рев, услышав который жители города решили, что Юг сдался.

У них были причины ждать поражения. Ричмонд уже несколько месяцев находился в осаде. Атланта (центр промышленности Юга) капитулировала. Со всего Юга на Север десятками тысяч бежали освобожденные рабы — южное сельское хозяйство приходило в упадок, а вампиры Конфедерации рылись в мусоре и пили кровь крыс. Как следствие, ужасные «призраки», резавшие и нагоняющие страх на федералов, стали встречаться значительно реже. К 4 марта 1865, дате второй инаугурации Эйба, война почти закончилась.