Клайв Баркер - Книги крови V—VI: Дети Вавилона
Птичий гомон путал его мысли. Он подвинулся к краю кровати и откинул сетку. При этом грубая проволока поцарапала ему ладонь, он разжал руку и выругался про себя. Сегодня он снова ощутил ту болезненную раздражительность, что не оставляла его со времени прибытия в факторию. Ступая по деревянному полу, он чувствовал каждый сучок под тяжестью своего тела. Ему хотелось убраться отсюда, и поскорее.
Теплая струйка, бегущая по запястью, привлекла его внимание: тонкий ручеек крови стекал по руке. На подушке большого пальца зиял порез, наверное от противомоскитной сетки. Из него и текла кровь, но не слишком сильно. Он пососал ранку, вновь ощутив непонятную раздражительность, приглушаемую лишь алкоголем, причем в больших количествах. Сплюнув кровь, он начал одеваться.
Рубашка обожгла ему спину, как удар плети. Задубевшая от пота, она нестерпимо натирала плечи и шею. Казалось, его нервные окончания чувствуют каждую нить, словно это не рубашка, а власяница.
В соседней комнате проснулся Лок. Кое-как одевшись, Черрик пошел к нему. Лок сидел за столом у окна и, сосредоточенно склонившись над картой, составленной Тетельманом, пил крепкий кофе со сгущенным молоком — его варил для всей компании Дэнси. Им нечего было сказать друг другу. После инцидента в деревне все намеки на дружбу исчезли. Теперь Лок проявлял нескрываемую ненависть к бывшему компаньону. Их связывал только контракт, который они подписали вместе со Стампфом. Покончив с завтраком, Лок принялся за виски, что было первым признаком его дурного настроения. Черрик глотнул пойла Дэнси и пошел подышать утренним воздухом.
Все было странно. Что-то в картине нового дня сильно беспокоило его. Черрик знал, как опасно поддаваться необоснованным страхам, и пытался с ними бороться, но они не отступали.
Может быть, усталость делает его болезненно чувствительным? Не из-за этого ли его так мучила провонявшая потом одежда? Он чувствовал, что края ботинок нестерпимо трут его лодыжку; что ткань брюк ритмически прикасается к ногам во время ходьбы и обдирает их; он ощущал даже завихрения воздуха — кожей лица и рук. Мир напирал на него — по крайней мере, так казалось, — будто хотел выдавить куда-то вовне.
Большая стрекоза, звеня радужными крыльями, врезалась в его руку. От боли он выронил кружку; она не разбилась, а покатилась по веранде и исчезла в зарослях. Разозлившись, Черрик прихлопнул насекомое, оставив липкое кровавое пятно на своем татуированном предплечье в знак смерти стрекозы. Он стер кровь, но она снова проступила большим темным разводом.
Он понял, что кровь эта — не насекомого, а его собственная. Стрекоза как-то поранила его, хотя он не почувствовал. Он внимательно присмотрелся к повреждению на коже: рана была незначительной, но болезненной.
Из хижины до него донесся голос Лока: тот громко рассказывал Тетельману о бестолковости своих компаньонов.
— Стампф вообще не пригоден для дела, — говорил он. — А Черрик…
— А что я?
Черрик шагнул через порог, стирая вновь проступившую кровь с руки.
Лок даже не поднял головы.
— Ты параноик, — ответил он спокойно. — Параноик, и на тебя нельзя положиться.
Черрик не был расположен отвечать на грубость Лока.
— Ты злишься оттого, что я прибил того индейского выкормыша, — сказал он. Чем тщательнее он пытался стереть кровь с пораненной руки, тем болезненнее становилась ранка. — А у тебя кишка тонка.
Лок продолжал изучать карту. Черрик шагнул к столу.
— Да ты слушаешь меня? — закричал он и стукнул кулаком по столу. От удара его рука как будто треснула. Кровь брызнула во все стороны, заливая карту. Черрик взвыл и закружил по комнате с кровоточащей трещиной на тыльной стороне руки. Несмотря на болевой шок, он услышал знакомый тихий голос. Слов было не разобрать, но он знал, кто говорит их.
— Я не хочу этого слышать! — вскричал он, тряся головой, как собака с блохой в ухе. Он оперся о стену, но прикосновение к ней вызвало новую боль. — Я не хочу этого слышать, будь ты проклят!
— Что за вздор он несет? — В дверях появился Дэнси, разбуженный криками. Он держал в руках том полного собрания сочинений Шелли, без которого, по словам Тетельмана, не мог уснуть.
Лок задал тот же вопрос Черрику. Тот стоял с дико расширенными глазами и сжимал руку, пытаясь остановить кровотечение:
— О чем ты?
— Он говорил со мной, — сказал Черрик. — Тот старик.
— Какой старик? — не понял Тетельман.
— Он имеет в виду того, в деревне, — ответил Лок и вновь повернулся к Черрику. — Ты об этом?
— Он хочет, чтобы мы ушли. Изгнанники. Как они. Как они! — Черрика охватывала паника, и он уже не мог с ней справиться.
— У него тепловой удар, — диагностировал Дэнси. Но Лок знал, что это не так.
— Нужно перевязать твою руку… — Дэнси медленно подвигался к Черрику.
— Я слышал его! — мычал Черрик.
— Конечно. Только успокойся. Мы сейчас во всем разберемся.
— Нет, — ответил Черрик. — Нас изгоняет отсюда все, чего мы ни коснемся. Все, чего мы ни коснемся.
Казалось, он сейчас рухнет на землю, и Лок рванулся, чтобы подхватить его. Но как только он взялся за плечо Черрика, мясо под рубашкой стало расползаться и руки Лока окрасились в ярко-красный цвет; от неожиданности он их отдернул. Черрик упал на колени, и они тоже превратились в раны. Расширенными от страха глазами он смотрел, как темнеют кровавыми пятнами его рубашка и брюки.
— Боже, что со мной происходит? — Он плакал навзрыд.
Дэнси двинулся к нему:
— Сейчас я тебе помогу…
— Нет! Не трогай меня! — умолял Черрик, но Дэнси не мог удержаться от проявления заботы.
— Ничего страшного, — произнес он деловито, как заправский доктор.
Но он ошибался. Взяв Черрика за руку, чтобы помочь подняться с колен, он открыл новые раны. Дэнси чувствовал, как под его рукой струится кровь, как мясо соскальзывает с костей. Даже ему, видавшему виды, стало не по себе. Как и Лок, он отступил от несчастного.
— Он гниет, — пробормотал Дэнси.
Тело Черрика уже растрескалось во многих местах. Он пытался подняться на ноги, но вновь обрушивался на землю, и от любого прикосновения — к стене, стулу или полу — обнажались новые куски мяса. Он был безнадежен. Остальным ничего не оставалось, как смотреть и, подобно зрителям казни, дожидаться конца агонии. Даже Стампф встал с постели и вышел взглянуть, что там за шум. Он остановился в дверях, прислонившись к косяку, и не верил своим глазам.
Еще минута, и Черрик ослабел от потери крови. Он упал навзничь и растянулся на полу. Дэнси подошел ближе и присел на корточки возле его головы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});