Александр Варго - Диггер по прозвищу Жгут

— Ты девку на свалке допрашивал? — он сунул в нос громиле карточку, и тот нехотя кивнул.

— Что-то сейчас ты не такой смелый, — вполголоса сказал Рост, связывая ему руки ремнем, который он вынул из своих «спецбрюк». После этого он помог забраться раненому мужчине в машину.

Через минуту джип уже ехал по МКАДу, и единственное, о чем молил Бога Рост, — чтобы их машина не заинтересовала гаишников.

Однако Росту везло. Ни на одном из постов ДПС их джип не вызвал подозрений. Верзила показывал дорогу. Они доехали до Можайского шоссе и свернули под мост.

— Ты, надеюсь, понимаешь, что совершил самую большую ошибку в жизни, если указал мне не ту дорогу, — сказал Рост.

— Мне надо к врачу, — глухо отозвался мужчина. Росту стало смешно, хотя ничего смешного этот измордованный, с продырявленными ногами бедолага не сказал.

Впереди показалась развилка.

— Куда теперь? — спросил Рост, слегка притормаживая.

— В Одинцово, налево, — процедил мужчина, исподлобья взглянул на Роста. — Ты все равно убьешь меня, — сказал он опустошенно.

— Да, признаю, такая мысль все чаще посещает меня, — согласился Рост. — А ты бы что делал, а?

— В таком случае на хер мне тебе помогать? — вместо ответа задал встречный вопрос крепыш.

Рост повернулся и холодно улыбнулся, и от вида этой безжизненной улыбки мужчине стало ясно — простреленные ноги и выбитые зубы — сущая ерунда по сравнению с тем, что он с ним может сделать.

— Ты, малыш, как я погляжу, ни фига не понял. Я все равно узнаю, где этот твой параллелепипед, только ты после этого останешься без носа, ушей и глаз, а потом я по-любому убью тебя. Уж поверь, мне терять нечего, ты, наверное, в курсе. А если будешь нормально сотрудничать — умрешь быстро. Слово даю.

Крепыш хихикнул с надрывом. Разбитый рот, словно рваная рана, скривился в ухмылке:

— Слово психа, да, оно много стоит… Что, самые крутые яйца?

— Ага. Самые крутые яйца в Дзержинском, — с довольным видом поддакнул Рост. — А с сегодняшней ночи — и в Одинцове.

— А почему тебя зовут Гурвинек? — внезапно спросил верзила. — Это что, твое «погоняло»?

Рост засмеялся. Со стороны можно было подумать, что старые друзья спешат на вечеринку, перекидываясь шуточками.

— Квадрат из тебя решето сделает, — очень тихо произнес мужчина, — и яйцами твоими в теннис играть будет. Гурвинек, твою мать.

Он отвернулся и больше не произнес ни слова.

— Сколько еще ехать? — спросил Рост минут через десять.

— Еще пять-семь километров. Там будет поворот на Кубинку, на мост, — с трудом сказал мужчина.

Рост съехал на обочину и заглушил двигатель. Затем повернулся к съежившемуся в страхе верзиле. Ноги жалко скрючены, на полу целый пруд крови, лицо, как у ожившего мертвеца. В какую-то долю секунды Рост даже пожалел его, но это чувство быстро испарилась — здоровяк в паре с тем, который валяется сейчас в гараже, шел за ним, Ростом. Они собирались привезти его к Квадрату, окровавленного, в обмоченных штанах и со сломанными конечностями.

— Слушай внимательно. Сейчас ты мне расскажешь, сколько там народу, где можно найти Квадрата и так далее, все-все-все. Ты понял меня, малыш?

Мужчина молчал, и Рост со вздохом вытащил пистолет. Помахал перед лицом раненого:

— Продолжим играть в злого дантиста?

— Я все расскажу, — торопливо произнес тот, отодвигаясь назад как можно дальше.

— Сколько вас там?

— Четверо. Квадрат с каким-то другом и двое из нашей охраны.

— Что за друг?

— Я его не знаю, но шеф с ним вроде сидел.

— Кто главный в вашей «личке»?

— Эльдар.

— Это такой здоровый?

Мужчина кивнул.

— Оружие в доме есть?

Пауза.

Рост снова приблизил к лицу мужчины пистолет.

— Малыш, я теряю время.

— В сейфе два нарезных, «калаш» и «стечкин». Еще маслята и «Ф-1» штук семь, не знаю точно — этим заведует Эльдар.

— Рации есть?

— Да, но в это время ими вряд ли пользуются.

— Гм… Где Квадрат может быть сейчас?

— Не знаю, — ответил мужчина, и Рост понял, что он говорит правду. — Вообще собирались топить баню.

— Собаки есть?

— Да, немецкий дог. Но он обычно привязан.

Рост немного подумал, поигрывая пистолетом.

— Ты должен кому-то из них отзвониться, Эльдару, Квадрату? Перед тем, как сюда ехать?

— Да, — глухим голосом произнес мужчина. Его разбитый рот распух, и говорить ему становилось все трудней.

— Диктуй номер. Я дам тебе «трубу», а ты скажешь, мол, ничего не нашли, скоро будем, уже на подъезде. Только постарайся, чтобы голос звучал, будто ты его к себе на свадьбу зовешь, — сказал Рост, доставая мобильник. — Если позовут твоего напарника, скажешь, ссыт в кустах.

Метнув в сторону Роста полный ненависти взгляд, верзила стал диктовать номер. Набрав номер, Рост протянул мобильник к уху телохранителя и прислонил к его животу пистолет.

— Одно лишнее слово, и… ты меня понял.

Кивок.

Когда все было закончено, Рост выключил телефон и завел машину.

Джип бесшумно подъехал к высоким металлическим воротам. На узкой двери — миниатюрный кодовый замок, на табло пульсировала ярко-зеленая пунктирная линия.

— Как попасть внутрь? — спросил Рост, кладя себе на колени вытащенный у убитого «ТТ». Проверил обойму и перевел предохранитель в боевое положение. Второй пистолет он убрал за ремень.

— Я не знаю код. Посигналь четыре раза. Последний раз длиннее, — сипло сказал верзила и кашлянул. Лицо его приобрело темно-желтый цвет, как старый зачерствелый сыр. — Послушай, Квадрат не должен знать, что…

— Заткнись, — оборвал его Рост. Он просигналил, одновременно поглядывая на видневшуюся слева видеокамеру. Какое-то время ничего не происходило, затем двери с мерным гудением открылись.

Часть 4

У меня была бомжиха, с братом-пидарасомТорговала на толчке левым «Адидасом».

55

Бомжи возвращались домой, когда солнце уже катилось к горизонту, окрашивая верхушки свалки в огненно-золотистый цвет. Было видно, что они спешили, особенно один из них, в клетчатой рубашке, с клочковатой, растрепанной бородой.

— Виктор, прошу, не беги так, — взмолился Кеша. Ему приходилось поспевать за своими более выносливыми и молодыми друзьями, и он то и дело спотыкался, а один раз даже упал, но Джеки Чан ловко поднял его, и они продолжили путь. В руках у каждого было по пакету с провизией.

Вскоре она взобрались на небольшой пригорок, и невдалеке показалась знакомая лесополоса, за которой находилось их жилище.

— Ну вот, почти пришли, — удовлетворенно сказал Витек.

Он был в хорошем расположении духа. Во-первых, день прошел с пользой, и их пакеты наполнены хавкой с «беленькой» и портвейшком. Во-вторых, они не встретили на своем пути Жгута. Теперь побыстрее добраться бы домой…

Его мысли прервал Кеша:

— Виктор, извини за мое любопытство, но меня постоянно терзает один вопрос…

— Валяй, Ке… Иннокентий.

— Ты не в курсе, из каких источников наш новый друг Геннадий черпает финансовые средства? Не могу себе представить, чтобы этот молодой человек сдавал бутылки или медь, как мы. Он не из той породы.

— Эх, Кеша, Кеша, — вздохнул Витек.

— Иннокентий.

— Да ладно, чего уж теперь. Если бы ты знал, НАСКОЛЬКО он не из той породы.

— Он что, бандит? Вроде Жгута?

Витек медлил с ответом. Собственно, у него его и не было, только одни предположения. Он знал только одно — этой темной лошадке «Гене» (он нисколько не сомневался, что у него другое имя) крупно повезло, что он нашел временное пристанище у них. Попади он к другой группе бездомных — его мигом растерзали бы в первую же ночь. А уж увидев деньги (новенькие, хрустящие, все как на подбор, только что из банка), вообще пытали бы.

— Не знаю, — сказал он честно Кеше. — Странный он мужик, но вроде хороший. Согласен?

Кеша кивнул.

Они миновали лесополосу и вышли к знакомой полянке.

— Виктор, — начал Кеша и вдруг осекся. Джеки Чан тоже встал столбом.

Вместо двери в доме зияла уродливая дыра, на ставнях болтался огрызок доски. Витек вошел внутрь, Джеки Чан за ним. Кеша хотел было последовать примеру друзей, но что-то удержало его на месте, и он продолжал стоять, сжимая в руках пакет с тремя упаковками лапши «Доширак» и бутылкой портвейна. Он покачивался, как деревце на ветру, и взгляд его фиксировал странные (если не сказать страшные) изменения — весь дом забрызган какой-то слизью, трава перед входом залита чем-то красным, обломки досок… В доме послышался изумленный крик Витька. Через секунду он вышел, шатаясь. Лицо его было белее простыни.