Йорг Кастнер - Число зверя

Чем дольше продолжалась поездка, тем больше Пауля охватывало почти эйфорическое состояние. Если смотреть на сложившуюся ситуацию трезво, у него не было для этого никаких причин. Очевидно, так сработал защитный механизм организма, вселив надежду на успех всего дела, чтобы не допустить депрессии. Похищение из больницы Рокка Сан-Себастьяно прошло без сучка, без задоринки, и это укрепило его уверенность в себе. Первый шаг, чтобы проникнуть в тайну Альчиде Фраттари, был сделан. Почему бы и второму не оказаться успешным? Глубокий стон рядом с ним заставил Пауля вздрогнуть; от страха он чуть не вырвал руль из крепления. Он оказался в опасной близости к тяжелому лимузину на левой полосе, и лишь секунду спустя ему удалось вновь взять себя в руки.

Когда опасность миновала, Пауль позволил себе бросить быстрый взгляд на пассажира. Фраттари сидел вполоборота к нему и смотрел на него, в первый раз за это утро. Но был ли это действительно писатель? Или это было существо, угнездившееся в нем?

– Голод, – произнес наконец Фраттари.

Голод? Возбуждение, охватившее Пауля, исчезло. Да, разумеется, Фраттари голоден. Время завтрака в больнице давно прошло, что также, однако, значило, что врачи уже, наверное, задаются вопросом, куда мог подеваться похищенный Паулем пациент. Это не представляет проблемы, внушал себе Пауль. Рокка Сан-Себастьяно осталась далеко позади.

Они приблизились к Борго Пьяве, где он хотел свернуть на шоссе № 7. Но сначала Пауль сделал небольшую остановку и купил на заправке два рогалика с джемом, маленькую пластиковую бутылку с яблочным соком и капучино в дорогу. Он позавтракает в машине, чтобы никто не видел его пассажира. Возможно, карабинеры догадались передать описание Фраттари по радио. Фраттари съел почти весь рогалик и отпил яблочного сока, в то время как Пауль подкрепил жизненные силы капучино. Старик действительно просто хотел поесть. Никакой демон из него не вырвался. Пауль также не чувствовал чьего-либо зловещего присутствия. Может, он просто придумал одержимость Фраттари? В этом не было бы ничего странного, учитывая то, что произошло с ним за последние четыре дня. «Скоро я все узнаю», – сказал себе Пауль, выбрасывая объедки в мусорный контейнер на краю стоянки. И эта надежда придала ему сил.

Когда он продолжил поездку, небо заметно потемнело. Создавалось впечатление, что солнце в этот день больше не появится.

55

Катерина

Когда Катерина вышла из маленькой ванной, на столе в кухне ее уже ожидал завтрак: миска кукурузных хлопьев, залитых молоком. Мужчина с бородой и усами, Эццо, водрузил локти на столешницу и недовольно уставился на девочку. Судя по всему, работа надсмотрщика не доставляла ему удовольствия.

Если бы, по крайней мере, здесь была рыжеволосая женщина, эта синьора Джиральди, или как там ее зовут на самом деле, можно было бы поговорить с ней. Но с того самого дня, когда она впервые попала в эту кухню, Катерина ее больше не видела. Сюда ее всегда приводил угрюмый, молчаливый Эццо, и он же снова отводил ее назад, в камеру, три раза за день – или за ночь.

Да и как можно было отличить время суток? Во всей тюрьме, кажется, не было света, а часы, этот прекрасный подарок ко дню рождения, у Катерины отобрали. Вот у Эццо часы были. Из-под левого рукава его свитера выглядывал черный кожаный ремешок, но циферблат оставался закрытым. За прошедшее время Катерина оставила бесплодные попытки поговорить с Эццо. На все ее вопросы о матери, о синьоре Джиральди, о том, когда ее наконец отпустят, он отвечал только недовольным рычанием или заявлением, что она должна держать язык за зубами. Теперь Катерина ни о чем его не спрашивала, а молча ела кукурузные хлопья. Она должна взять себя в руки и подыграть своим похитителям, если хочет остаться невредимой. К пониманию этого она пришла постепенно, после того как плач и крики ей не помогли. Ей нужно просто смириться, и тогда рано или поздно она снова будет свободной. Катерина верила в это, так как ей больше ничего не оставалось. Она должна выстоять и надеяться на то, что скоро вернется к матери.

Теперь она много думала о матери, гораздо больше, чем раньше. Катерина всегда воспринимала материнскую заботу как нечто само собой разумеющееся. Как часто она обижала мать только из-за того, что не понравился обед, или хотелось погулять подольше, или еще по какой-либо причине. Какие мелочи! Теперь все должно измениться. Она больше не будет расстраивать мать, станет поддерживать ее и демонстрировать свою любовь. Только теперь, отгороженная от остального мира, Катерина почувствовала, насколько важна для нее мать, особенно после смерти отца.

После завтрака Эццо провел девочку через подземный ход назад в унылую камеру, которая освещалась единственной лампочкой без абажура. Как всегда, Эццо закрыл за ней дверь и ушел. Она прислушивалась к его удаляющимся шагам. По крайней мере, несколько дней назад они принесли в ее камеру книги карманного формата: триллер и романы о любви. Так что сейчас она сядет на матрасе, поджав под себя ноги, и станет читать, как всегда.

Как всегда?

Внезапно ей показалось, что что-то было не так, как обычно. Не было привычного шума, звука ключа, поворачиваемого в замке. Может, она его просто не услышала, не обратила внимания? Или Эццо действительно забыл запереть дверь?

Катерина подошла к двери, но замерла в нерешительности. Чего она боится? Неудачи или успеха? Она внимательно прислушалась, не доносятся ли какие-нибудь звуки из коридора. Может, это проверка, или ее похитители просто решили жестоко подшутить над ней. Или Эццо внезапно вернется, чтобы запереть дверь. Но было тихо.

Медленно, сантиметр за сантиметром, Катерина опустила правую руку на железную, покрытую ржавчиной дверную ручку. При нажатии та тихо скрипнула. В ушах Катерины, однако, это прозвучало как громкий визг. Когда ручка дошла вниз до упора, Катерина осторожно потянула за нее – и дверь открылась!

56

Сан-Вито

Хотя была первая половина дня, а не ночь, Пауль вряд ли смог бы ехать по дороге, не включая фар. Затянутое тучами небо открыло шлюзы, и дождь забарабанил по стеклам с такой яростью, как будто некая сверхъестественная сила хотела таким образом помешать ему достичь цели. Почему Гете некогда назвал этот край «страной света», Пауль – во всяком случае, в настоящий момент – совершенно не мог понять. Шоссе осталось далеко позади, так же как и приморский город Террачина, которого Пауль практически не увидел из-за плохой погоды. Впрочем, у него и так не было бы времени для осмотра достопримечательностей. Взгляд Пауля просто приклеился к дороге, которая вела на север, к вытянутому Лаго-ди-Фонди. Скоро она немного отдалилась от озера и пошла параллельно железнодорожной линии. На указателе Пауль прочел, что до Монте-Сан-Бьяджо остался всего один километр. Дорога проходила рядом с городком, чьи прижавшиеся друг к другу старые дома лепились к холму. При свете, о котором писал Гете, вид наверняка был весьма живописным. Тем не менее Пауль обращал внимание только на движение транспорта. Наконец он обнаружил боковую дорогу, которая вела к долине Сан-Вито. Он снизил скорость, пока стрелка спидометра не закачалась между двадцатью и тридцатью километрами в час. Где-то здесь нужно свернуть налево. Хотя Пауль смотрел во все глаза, он чуть не прозевал узкую боковую дорогу за большим поворотом.