Дин Кунц - Франкенштейн: Мертвый город

Стрельба прекратилась. Вопли уступили место крикам замешательства. Что-то сильно ударилось о входную дверь. Засов и укрепляющий брус выдержали первый удар, второй, третий.

Слева от двери разбилось окно. Освещенные сзади лампами с крыльца сияли светлые волосы, как сверхъестественный нимб вокруг головы молодой женщины, и в распространяющемся свете гостиной ее изящное лицо, казалось, впитывало свет и возвращало его вдвое более сильным сиянием, таким же ярким, как люмены, которые она получила. Она была, несомненно, Строителем, но появилась не спокойно и блаженно, как Строители на первых кадрах видео с придорожной закусочной. Ее возбужденные голубые глаза горели ненавистью. Ее идеальные-для-рекламы-зубной-пасты зубы были обнажены в беззвучном рыке. Она появилась дикой, жаждущей, движимой какой-то невообразимой потребностью. Всадники укрепили окно деревянными брусками два на четыре дюйма; это привело ее в ярость, и она скребла их, отрывая деревянные щепки. Она открыла рот, как бы в крике, но из нее извергся звук, отчасти похожий на расположенный внутри перемалывающийся наполовину испорченный фрукт, а частично на хихикающего аниматроника[94], в которого встроена предсказательная машина. Из ее рта выпорхнуло тонкое серебристое облачко, как будто она отхаркнула глубокую затяжку мерцающего дыма, но затем облачко растворилось между ее губами.

Один из Всадников прошел мимо Карсон, просунул дробовик между деревянными брусками и уложил четыре патрона в лицо Строителю, оглушительный грохот раскатился по комнате. Она получила смертельные жемчужины картечи не с большим эффектом, чем они могли бы вызвать, будь выпущены в тихий пруд: пена эмульгированной плоти, грубые отверстия, развороченные ткани, а затем вернулась гладкая поверхность.

Строитель изрыгнул то, что оказалось массой влажной золы, светящейся серебряными блестками, которая окружила дымящийся ствол дробовика и вырвала его из рук испуганного Всадника, который отступил и убрался с пути. Похожая на щупальце, омерзительная серая масса втянулась через деревянные бруски, забирая с собой оружие, по-видимому, растворяя его, вместе с прикладом из ореха, стучащим о них, и исчезла во всасывающем горле так нелепо, что Карсон не смогла бы дальше думать о создании как о «ней», независимо от формы, которую она может выбрать для показа.

На самом деле Строитель не вернулся в режим Мисс Вселенной, а в бешеной ярости — при условии, что человеческие эмоции к этому могли быть применены — существо вошло в дом в виде роя. Он разделился между деревянными брусками на три потока, но слился в один в гостиной.

Майкл собрал детей в углу. Он предложил себя в качестве их человеческого щита.

Когда рой поднялся к потолку, Карсон повернулась в сторону мужа. У них обоих в руках было по «Эрбен Снайперу», которые могли умертвить разозленного быка — но не смогли бы остановить Строителя.

Рой наноживотных кружил над головами, жужжа и шипя, исследуя пределы этого пространства, как будто их миллиарды совещались о том, что проглотить следующим.

Интуиция, казалось, послала одинаковое сообщение всем, находившимся в гостиной, как Всадникам, так и Карсон с Майклом: рой, возможно, привлекает движение, и кто двинется первым, может первым и умереть.

Глава 64

Девкалион и репликант Бозмена прибыли на Шоссе Конца Времен в несущемся снегу. Прямая дорога резко снижалась с верхушки холма за ними и исчезала дальше, на западе, безмолвные белые линии растворялись в падающих белых хлопьях, вся белизна уходила в темноту, которая в этот момент казалась вечной. На обеих сторонах дороги располагались большие темные контуры вечнозеленых растений, как возвышающиеся стены какого-то громадного замка, их ветви были еще не полностью покрыты хлопьями, их слабый запах, почти сладкий в хрустящем холодном воздухе.

Не было следов шин, изрезавших покрытую покрывалом мостовую, что было неудивительно, учитывая, что никто не жил вдоль этих двадцати четырех миль дороги. Ночь была такой тихой, как будто некоторое время назад холодная война превратилась в горячую, подвергнув ядерному удару и облучив все человечество до полного уничтожения, оставив мир, где единственным существенным шумом были изредка случающиеся сейсмические активности, движущаяся вода и ветер.

— Где? — спросил Девкалион репликанта, руку которого сжимал.

— Точно на север, по меньшей мере, двести ярдов в лес. Наверное, даже триста.

— Шагни со мной, — сказал Девкалион и переместил их в лес.

Восхитительно дикий и огромный, но все же уютный в каждом промежутке между деревьями, лес мог быть собором днем, однако был серией часовен ночью. Он, должно быть, казался абсолютно непроглядной пустыней для репликанта, но для Девкалиона был рядом комнат, переходящих одна в другую в каждом направлении, воздух пах и наполнялся ароматом природного ладана сосен и горных пихт. Из-за того, что в течение дня в лесу до земли достигало мало света, подлесок путь не преграждал, и пока вес лежащего на ветвях снега не заставлял их заметно сгибаться, только летящие хлопья прокладывали себе путь через вечнозеленое укрытие к колким маленьким холодным поцелуям на его лице.

— Где? — спросил он снова, и репликант сказал:

— Вниз.

Девкалион рассматривал землю под ногами, и различил лишь сплошной слой, плотный и широкий… но затем увидел полые пространства еще ниже, королевство странных комнат.

— Повернись со мной, — сказал он репликанту, и в повороте они шагнули из часовни леса в длинный коридор с белыми стенами и серым полом.

Тишина здесь была более глубокой, чем в лесу наверху, как будто королева давно оставила этот улей, ее рабочие и трутни сопровождали ее бодрствование.

За несколько вдохов, однако, Девкалион понял, что попал в логово Виктора — сейчас Виктора Лебена, клона Виктора Гелиоса — несмотря на все прозвища и все эры, навсегда Франкенштейна. Выдающий запах, доносившийся до него, был не следом феромонов и совсем не потом и кровью. Вместо этого он чувствовал сырые каменные стены ветряной мельницы, которая была переделана в первую лабораторию известного человека далеко в Европе, озон создавался проскакивающими электрическими дугами между полюсами загадочных и старомодных машин, смердящий запах своего собственного недавно умершего тела, который задержался даже после момента успешной реанимации. Его создатель бродил по этому подвалу, близко и все ближе.

— Убей меня, — попросил репликант Бозмена, и Девкалион дал ему эту милость, сломав шею и осторожно опустив на пол.