Мария Барышева - Коллекция

— Злишься, злишься…

— Знаешь что?!.. — он резко развернулся, и Кира встретила его раздраженный прищур широко раскрытыми честными глазами.

— Что? — кротко спросила она, потом быстро, по-кукольному, захлопала ресницами. Стас мотнул головой, дернул сжатыми губами, потом фыркнул и легко пихнул ее плечом.

— Работай давай!

— Слушаюсь, о, повелитель! — Кира вздохнула и потянула к себе очередную промокшую, ледяную тряпку. Пальцы ныли от холода, и она торопливо подышала на них, потом с тревогой взглянула на мокрое пятно, ползущее к розетке. — Стас, надо что-то придумать с ведром. Не можем же мы целый час, вот так, на карачках! Да и холодно.

— Час! Да ты оптимистка! Я меньше, чем на два, не рассчитываю! — Стас озабоченно посмотрел на ее побелевшие пальцы. — Ну, оставь, раз холодно, я сам буду. И вправду — еще простудишься.

— Да нет… Но ведро…

— Как ведро? Видишь — они же все в разные стороны, да еще и в стену бьют, вверх! — Стас встал, подхватывая наполненное ведро. — Не получится.

Дожидаясь его прихода, Кира снова попыталась приладить тряпку на трубу, но та проходила слишком близко к стене, шов был слишком низко, да и вторая труба, тянувшаяся рядом, мешала, и обмотать тряпку вокруг поврежденной было невозможно. Разозлившись, она швырнула тряпку в лужу, за что была наказана шлепком веера из ледяных брызг.

— А если они вообще не приедут? — мрачно спросила она, когда Стас вернулся и, кряхтя, опустился на колени. — Что тогда делать?

— То же, что и сейчас, пока вся вода из подъездного стояка не стечет к нам в гостиную через эти дырочки.

— А это долго?

— Полдня, не меньше.

— Господи! — Кира уронила тряпку и жалобно посмотрела на него. — Стас, ты ведь шутишь?

— Боюсь, что нет.

— Ну неужели совсем ничем нельзя замотать?!

— Говорю же, пробовал. Ничего не выходит, шов этот в неудачном месте, да и нужного материала нет. К тому же, — Стас виновато развел руками, в каждой из которых было по тряпке, — это не совсем мой профиль. Вот поведать про царствование, например, Митридата Шестого Евпатора — это пожалуйста…

— А во времена Митридата трубы не прорывало, что ли?! — она бросила тряпку и начала дышать на застывшие пальцы.

— Это ты у митридатовских слесарей спроси.

— Во всяком случае, к нему аварийная колесница мигом бы примчалась. При тамошних порядках античному РЭПу живо снесли бы головы. Тогда вопрос с кадрами просто решался. И с выговорами тоже.

— Боюсь, Кира, работники наших РЭПов любому Митридату сто очков вперед дадут! — Стас усмехнулся и принялся до боли растирать ее пальцы. — Слушай, бросай это дело — совсем замерзла. Займись лучше моральной поддержкой — сыграй там, спой чего-нибудь. Желательно, повеселее.

— Тогда менты приедут раньше аварийки.

— Не приедут, а придут, — поправил ее Стас. — Может, твоей глиной залепить?

— Не, отвалится, — Кира огорченно прищелкнула языком, наклонилась, разглядывая трубу уже в который раз, и вдруг ее лицо просияло, и она протянула:

— Слу-у-ушай!..

— Внимательно, — Стас отвернулся и снова занялся выжиманием тряпок. Кира вскочила, и ее руки исполнили в воздухе суматошно-восторженный танец.

— Мне нужен пакет! Есть у нас пакет?! Есть! Где?! На кухне!

Развернувшись, она, прихрамывая, вылетела из комнаты и спустя несколько секунд примчалась обратно с прозрачным целлофановым пакетом-майкой в руке.

— Отодвинься-ка, — Кира упала на колени рядом со шкафом, чуть ли не в самую лужу, потом торжествующе потрясла шелестящим пакетом перед лицом Стаса и объявила голосом ученого, совершившего важное открытие: — У него ручки! И они длинные!

— И что с того?! — с насмешливым интересом отозвался он, и Кира возмущенно дернула головой.

— Ты не понял?!

Она наклонилась к трубе и принялась возиться с пакетом, высунув от усердия кончик языка. Сложнее всего было протиснуть ручки пакета в узкую щель между трубой и стеной и затянуть их, как надо, но, сломав при этом ноготь, Кира все же добилась своего, и пакет оказался намертво примотан горловиной к трубе, так что весь прохудившийся шов оказался внутри него. Плененные струйки воды возмущенно забарабанили по натянувшимся полиэтиленовым стенкам, пакет начал наполняться, и Кира подхватила его, не давая сползти вниз.

— Подставь ведро! — крикнула она и острым ногтем указательного пальца проткнула в округлившемся под тяжестью воды дне пакета дырку, потом опустила пакет так, что он лег на край ведра. Вода весело устремилась через отверстие, и ведро начало медленно наполняться. Шумно дыша, Кира отвалилась в сторону, удовлетворенно созерцая свое творение.

— У нас два ведра — не так ли? — заметила она, обжимая намокшие полы халата. — Теперь мы будем просто менять их — и все! К черту тряпки! Мы даже сможем спокойно курить и вести светскую беседу в ожидании веселых аварийных мужчин!

— Черт возьми! — сказал Стас восхищенно и в то же время удрученно. — Слушай, а ты точно женщина?!

— Как будто бы, — Кира охлопала себя руками. — А ты полагаешь, что все женщины скудоумны от природы?!

— Не понимаю, как я мог до этого не додуматься!

— Ну, зато ты можешь додуматься до горячего чая — и как можно скорее, пока я буду переодеваться.

Они успели выпить полный чайник чаю, и Кира даже подремала немножко, уютно устроившись в кресле и укрывшись прихваченным с кровати покрывалом, когда раздался долгожданный дверной звонок. Громкий и дребезжащий, сейчас он показался райской музыкой.

— Я открою! — Кира слетела с кресла, уронив покрывало.

— Не забудь спросить «кто там?» — крикнул вслед Стас, уносивший очередное наполнившееся ведро.

Подбежав к входной двери, Кира стремительно распахнула ее без всяких «ктотамов», и свет из прихожей упал на лица двух мужчин с рабочими сумками, тотчас же заморгавших, словно потревоженные совы.

— Аварийку вызывали? — осведомился тот, который был повыше, вплетя в воздух запах свежевыпитого пива. В его голосе была отчетливая надежда, что за это время все успело решиться само собой, но Кира разбила эту надежду, приглашающе открыв дверь пошире.

— Еще как! Проходите. Прямо и направо.

Они грузно затопали в гостиную, печатая на линолеуме грязные следы. Кира захлопнула дверь и двинулась в кильватере, с надеждой глядя в спины, прикрытые старыми потертыми куртками.

Остановившись посередине гостиной, рабочие некоторое время с интересом оглядывались по сторонам, очевидно, ища прохудившуюся трубу, после чего один из них, высокий и остроносый, с жесткими седоватыми усами подошел к окну и сказал: