Андрей Каминский - Рейхсколдун

— Фанатик — пожала плечами Фрейя — к тому же у большевиков вся его семья — успел завести, как ни странно. Вот он и служил тут — не на страх, а на совесть. Сколько немецких солдат верных фюреру и Рейху погибло из-за этого жидовского прихвостня — Фрейя в сердцах выругалась — А сколько бы жертв было еще!? Ведь этот унтерменш был не один, ты знала?

— Да он чего-то говорил про Пермь — задумчиво произнесла Катя. — Первый советник генерального комиссара, надо же.

— И не только он — возмущенно произнесла Фрейя — ведь он пользовался полным доверием комиссара, он занимался подбором кадров в городскую управу и другие органы местного самоуправления, он формировал местные отряды самообороны. Можешь представить кем он их укомплектовывал?! А ведь Пермь — это последний наш форпост на Востоке, за Уралом уже большевики. Эта красная свинья говорила о том, что сталинские орды сейчас готовят там новое наступление силами сразу двух армий, пока наши основные силы скованы под Уфой и Оренбургом. К наступлению планировалось устроить целую серию диверсий в городе. Пермь свалилась бы в руки красным как спелое яблоко, там и дальше на Запад — сколько еще германских жизней пришлось бы положить прежде чем красный потоп был бы остановлен. Уже сейчас фон Барнхельм шлет срочные телеграммы генеральному комиссару Перми с требованием немедленно разоружить эти отряды. Но мы хорошо почистим это болото — Фрейя хищно улыбнулась. — Завтра же туда отправят сразу пять команд айнзатцгруппы В под командованием бригадерфюрера Фридриха Кемпке, в помощь ему придадут татарско-башкирский легион «Булгар».

А что будет с этим…Поляковым?

— Перед смертью его ждет несколько неприятных моментов — усмехнулась Фрейя — его отдадут солдатам Оскара Дирлевангера. Кстати они тоже будут участвовать в чистке Перми и всей округи.

Катя хищно усмехнулась: да уж «достойное» завершение карьеры большевистского шпиона. Солдаты зондер-батальона СС «Доктор Дирлевангер» представляли собой причудливую смесь из политических заключённых, пациентов психиатрических лечебниц, выпущенных из концлагерей гомосексуалистов, а также «обычных» преступников, чьими статьями были, в основном убийства, разбой и изнасилования. Кроме немцев в батальоне хватало и восточных «добровольцев» — русских, украинцев, татар: чтобы служить в «Дирлевангере» требовалась не чистота арийской крови, а лишь некоторые специфические черты характера. По части расправ и пыток над пленными «дирлевангеровцы» не знали себе равных, а уж их извращенная фантазия вызывала омерзение даже у карателей из других отрядов. Да пермским большевикам тоже придется нелегко.

— Да жестоко, я знаю — продолжала Фрейя — но что делать — такие болезни лечатся только кровопусканием и прижиганием, а иногда и более…сильнодействующими средствами. Ведь такие вот ублюдки как этот советник — Дмитрий Князев, дискредитируют саму идею сотрудничества с местными. С какой неохотой фюрер согласился на создание хоть каких-то государственных образований на территории бывшего СССР — ты сама это знаешь. И вот из-за какой-то фанатичной большевистской свиньи высокие чины в Берлине, которые не знают и не понимают того, что происходит на Востоке решат, что мы слишком церемонимся с восточными народами и прикажут нам закручивать гайки. А это грозит обернуться крахом всей нашей восточной политики, чего и дожидаются сталинские гиены. Да я сама не одобряю, то что на войне приходится использовать ублюдков вроде Оскара Дирлевангера, но…

— Ты что передо мной оправдываешься что ли? — яростно перебила ее Катя, сверкнув глазами, — Так не стоит — в том, что большевиков нужно резать и жечь меня убеждать не нужно. Я наоборот считаю, что вы слишком снисходительны к бывшим коммунистам. У нас есть хорошая пословица, знаешь, может? Про лес и волка? Ага, знаешь! Так вот, красным верить — самое последнее дело. Большевики всегда врут, они не могут иначе, если они перестанут лгать — вся Совдепия полетит к чертям собачьим. Дирлевангеровские садисты ипедерасты — это не самое страшное наказание, которого заслуживает краснопузая мразь. Я думаю, что в Перми большевиков гораздо больше, чем вы предполагаете, но это ваше чистоплюйство…эээх- она с досадой махнула рукой — опять многих провороните, упустите, затем опять расхлебывать будете. Чтобы победить их надо и действовать как они в Гражданскую. У меня дядька воевал, рассказывал — клизмы из толченого стекла, гвозди вместо звездочек в лоб, раненых офицеров поджаривали на медленном огне…Разве ваши хваленые гестаповцы на это способны?

— Катя — растерянно произнесла Фрейя, смущенная таким яростным напором- ну это уже чересчур…

— Чересчур? — словно выплюнула рыжая красавица — А когда к нам в деревню энкавэдэшники приходили — это чересчур? А когда всю семью раскулачивали? Первая категория- расстрел на месте. Мать беременной была — ей в живот стреляли, чтобы «кулачонка убить». Отцу глаза выкололи, руки отрубили по локоть, фонарь горящий на шею повесили и пустили идти в ночь — чтобы тренироваться в стрельбе. Он буквально шел на выстрелы — хотел чтобы его быстрее пристрелили — эти сволочи нарочно мазали. Меня насиловали пятеро — мне только двенадцать исполнилось. Потом ножом пырнули и живьем в общей могиле закопали — думали там и сдохну. Закопали, правда, плохо — пьяные были. Дышать я могла. Но все равно если бы меня дядька не нашел, в лес не унес где и выходил — там бы я и померла. А как весь хлеб отбирали, скот уводили, как целые деревни от голоду помирали!? Я тогда и собачатину и крысятину ела и лягушек, змей, кого угодно. Человечину и ту попробовала…Твари и мрази краснопузые, никакой пощады…

Она рывком отвернулась от Фрейи, ее плечи вздрагивали от сдерживаемых рыданий. Фрейя поняла, что сейчас Катю необходимо чем-то отвлечь — слишком легко от таких вот воспоминаний она впадала в самую жуткую депрессию, начинала пить, ведя себя совершенно неадекватно. К счастью Фрейя хорошо понимала, как именно сейчас можно, заглушить тяжкие воспоминания Кати. Она сняла с себя черную пилотку, распустив длинные светлые волосы тяжелой волной упавшие ей на плечи. Затем расстегнула блузку и небрежно бросила ее на спинку стула, начала снимать юбку и туфли, за которым настал черед и нижнего белья. Теперь Фрейя предстала в своей первозданной наготе, как нельзя лучше соответствуя выбранному ею имени — словно и вправду на землю спустилась германская богиня любви, красоты и магии. Высокая голубоглазая немка обладала почти идеальным телом: большая грудь, узкая талия, длинные стройные ноги, упругие округлые ягодицы. Под ухоженной алебастрово-белой кожей перекатывались сильные мышцы. Само воплощение германской женственности и красоты, которую восхваляли эсэсовские пропагандисты, но в ней было еще и то, что нацистская пропаганда всячески ретушировала — откровенная, бьющая в глаза какая-то особая «нордическая» чувственность. Катя бросила на нацистку любопытный взгляд, но тут же отвернулась, делая вид, что все еще дуется.