Грэхэм Мастертон - Маниту

Она с мольбой посмотрела на меня.

— Так как я могу узнать, о чем идет речь в моем сне? А если это сигнал от кого-то, кто находится где-то далеко, кто нуждается в помощи, а я даже не знаю, кто это такой?

— Если ты на самом деле хочешь узнать, есть только один способ, — ответил я.

— Прошу… скажите мне, что нужно делать. Я на самом деле хочу. Это значит, что я убеждена, что это имеет какую-то связь с опухолью, и я хочу знать, что же это на самом деле.

— Хорошо, Карен, — я кивнул головой. — Так вот, тебе следует сделать так. Сегодня вечером ты ляжешь спать, как обычно, и если у тебя снова будет тот же сон, то попробуй запомнить столько подробностей — физических подробностей — сколько сможешь.

Оглянись по сторонам, по острову, может, найдешь какие-то характерные особенности. Когда же дойдешь до реки, постарайся запомнить очертания береговой линии. Если есть какой-нибудь залив или что-то такое, попробуй сохранить в памяти форму залива.

Если есть что-то на другом берегу, пристань, гора, что бы там ни было, запомни это. И еще одно и очень важное: постарайся присмотреться к флагу на корабле. Выучи его. Потом, как только проснешься, запиши все это подробно, как только сможешь, и со столькими рисунками, сколько тебе удастся. Все, что ты видела. Эти записки принеси мне.

Она затушила окурок в пепельнице.

— Я должна быть в госпитале в восемь утра.

— В каком госпитале?

— Сестер Иерусалимских.

— Хорошо. Послушай, поскольку это очень существенно, я зайду туда. Можешь оставить эти записки для меня в гардеробе. Что скажешь?

— Мистер Эрскин… Гарри, это великолепно. Впервые я чувствую, что мы до чего-то доходим.

Я подошел к ней и пожал ей руку. По-своему она была красивой девушкой. Если бы я не был настолько профессионалом, относящимся к клиентам только профессионально, и если бы она не шла завтра в госпиталь, наверняка я бы пригласил ее на ужин, на дружескую поездку на моем кугуаре, а в конце опять в оккультный центр Эрскина на ночь неземных удовольствий.

— Сколько я вам должна? — спросила она, рассеивая мечты.

— Заплатишь на будущей неделе, — ответил я. Это всегда улучшает настроение людей, направляющихся в госпиталь, когда их просят, чтобы они платили после операции. У них неожиданно появляется надежда, что они ее переживут.

— Хорошо, Гарри. Большое спасибо, — сказала она и встала, чтобы выйти.

— Не обидишься, если я не буду провожать тебя до лифта? — спросил я, для объяснения помахивая своим зеленым мешком. — Понимаешь, соседи. Они думают, что я псих или еще что-то похуже.

Она улыбнулась и вышла, пожелав мне спокойной ночи. Интересно, действительно ли она будет спокойной, подумал я. Я сел в кресло и задумался. Что-то мне во всем этом не нравилось. Обычно, когда клиенты влетают в мое жилище, чтобы, дрожа от эмоций, рассказать мне свои сны, то это обычные банальные истории в цвете, говорящие о фрустрации в области секса и эротическом неудовлетворении. Например, кто-то идет на прием к Вандербильдтам и неожиданно осознает, что его трусы находятся ниже колен.

Рассказывали мне сны и о полетах и сны об обжираловке, сны о несчастных случаях и о неизвестных страхах. Но ни один из них не имел этой ужасающей фотографической точности и четкости, такой логической последовательности, как сон Карен Тэнди.

Я поднял трубку и набрал номер.

— Алло, — заговорил голос пожилой дамы. — Кто говорит?

— Миссис Карманн, это Гарри Эрскин. Извините, что беспокою вас так поздно.

— Ох, мистер Эрскин. Как мне приятно вас услышать. Я была в ванне, знаете ли, но теперь я уже одела халат.

— Мне крайне неприятно, миссис Карманн. Не соизволите ли ответить на один вопрос?

Она захихикала.

— Если только он не будет слишком личным, мистер Эрскин.

— Наверное, нет, миссис Карманн. Не припомните ли вы свой сон, о котором вы рассказывали мне два или три месяца назад?

— Какой сон, мистер Эрскин? Тот, о моем муже?

— Точно. Тот о вашем муже, который просит вашей помощи.

— Сейчас, минутку… Если я хорошо помню, то я стояла на берегу моря, была середина ночи, и было ужасно холодно. Я подумала, что должна перед выходом одеть какой-нибудь плащ. Потом я услышала своего мужа, как он шептал мне что-то. Он же всегда шепчет, вы знаете это. Никогда не говорит громко и не кричит мне на ухо. Он шептал что-то, чего я не поняла, но я уверена, что он просил о помощи.

Я почувствовал, что мне стало не по себе. Не имею ничего против духов при условии, что они ведут себя достойно. Но когда они начинают вытворят фокусы, то я чувствую легкий ужас.

— Миссис Карманн, — сказал я, — видели ли вы в вашем сне еще что-то, кроме берега моря? Может, на море был какой-то корабль или лодка? Может, на берегу какие-то дома или деревенька?

— Ничего больше я не помню, — заявила миссис Карманн. — А что за причина, по которой вы спрашиваете?

— Дело в статье по поводу снов, которую я как раз пишу в журнал. Ничего особенного, миссис Карманн. Я подумал, что, может, смогу добавить описание одного или двух ваших снов. Они ведь всегда так интересны.

Я почти видел, как почтенная старушка хлопает ресницами.

— Ох, мистер Эрскин, как это мило с вашей стороны, если вы так считаете.

— Еще одно дело, миссис Карманн. И очень важное.

— Да?

— Прошу никому не говорить о нашем разговоре. Абсолютно никому. Понимаете?

Она громко засопела, как-будто сплетни были последним делом в мире, которое могло бы прийти ей в голову.

— Никому даже не шепну. Клянусь.

— Благодарю, миссис Карманн. Вы очень мне помогли, — сказал я и повесил трубку более медленно и более старательно, чем делал это когда— нибудь в жизни.

Возможно ли, чтобы два человека имели идентичные сны? Если да, то, может, этот вздор о сигналах является истиной? Может, Карен Тэнди и ее тетка способны принимать сигналы откуда-то из глубин ночи и отражать их в своих умах?

Я не обратил ни малейшего внимания на заявление миссис Карманн, что это ее муж старался связаться с ней. Все древние вдовы считают, что их мужья носятся вокруг них в эфире и занимаются только тем, что любой ценой пытаются им передать какие-то необычайно важные новости. Тем временем то, чем на самом деле занимаются их умершие половины в мире духов — это игра в гольф, облапывание молодых душечек женского пола и радость от нескольких лет тишины и покоя, прежде чем к ним присоединятся их дражайшие половины.

Я подумал, что это одно и то же лицо пытается завязать с ними обеими контакт, чтобы передать неопределенную тревогу, которая его охватила. Я допускал, что это могла быть женщина, хотя о духах трудно сказать что-то конкретное. Они же наверняка должны быть более или менее бесполыми. Ведь наверняка трудно сношаться с привлекательной дамой-духом, не имея ничего более ощутимого, чем пенис из экзоплазмы.