Тим Каррэн - Червь

Но Чарли уже долгие семь лет как лежал в земле.

Тесса знала, что должна справиться с этим, чем бы оно ни было. От этой мысли ей стало дурно. Во время прошлогоднего нашествия мышей, ее едва не стошнило, когда она вынимала их раздавленные тельца из ловушек. Но сейчас она понимала, что все будет гораздо хуже.

Грязь снова пошевелилась, и на этот раз ее потревожило то, что находилось в ней.

От паники у Тессы закружилась голова.

На лбу выступил пот.

Она слышала, как на улице люди окликают друг друга со своих веранд. Прямо как уцелевшие после кораблекрушения перекрикиваются друг с другом, держась за обломки. Они не могли ей помочь.

Если хочешь убрать из раковины эту тварь, старуха, ты должна заняться этим сама. Ты и только ты.

Бррр! Эта мысль привела ее в ужас. Единственное, что придавало ей сил, было то, что чудовище находилось в раковине, на кухне, а кухня — это ее территория. Она не потерпит здесь чужого вмешательства.

Оружие.

Рядом стояла сумка со старой посудой и столовыми приборами, которую она приготовила для отправки в «Гудвилл». Она выхватила из нее вилку для жарки. Она была достаточно длинной, поэтому вполне ее устроила. Если то, что находится в раковине, попало туда из слива, то оно маленького размера. Куда оно против вилки для жарки!

На всякий случай Тесса выудила еще молоток для отбивания мяса. Вооружившись вилкой и молотком, она стала похожа на средневекового рыцаря.

Ладно, что бы ты ни было, я готова.

Она вовсе не была готова и знала это, но выбора не было. Собравшись с духом, она ткнула вилкой «поплавок». Ее движение потревожило жижу, и из раковины вырвался скопившийся там зловонный газ. Как из раздувшегося утопленника, плавающего в стоячем водоеме.

Тесса снова ткнула штуковину.

Она очень походила на кусок жирного мяса, только черный от грязи. Стиснув зубы, она вонзила в него вилку и почувствовала, как зубцы царапнули дно раковины.

А может, все-таки там ничего нет.

Она ткнула вилкой в раковине еще пару раз.

Что-то шевельнулось.

Она почувствовала, как что-то задело вилку, и ее передернуло от отвращения. Она отдернула вилку… Но, черт, это же ее кухня! Она не собирается бояться какой-то глупой рыбешки, заплывшей через трубу.

Рассердившись, Тесса принялась тыкать вилкой в раковине, пока… с содроганием не почувствовала, как что-то проткнула. Что-то толстое. Похожее на сырокопченую колбасу. Такое же по твердости.

«Мясистое» — вот какое слово пришло ей на ум.

Что бы то ни было, она поймала его. Странно, если оно действительно была живое, то почему не шевелилось? Разве оно не должно извиваться от боли?

Втянув воздух сквозь стиснутые зубы, она подняла вилку. Штука была тяжелая, пару фунтов как минимум. Тесса быстро подняла вилку из жижи, пока не успела передумать.

Увиденное ввергло ее в ступор.

Штука походила на змею. Именно об этом она подумала в момент абсолютного атавистического страха. Она была фута два длинной, толстая, как пивная банка. Она лениво извивалась, обильно истекая чернильной слизью.

Тесса с криком выпустила ее.

Штука шлепнулась в грязь… и тут же ракетой бросилась назад.

Тесса успела закрыть лицо рукой, выронив вилку для жарки. Штука вцепилась ей в запястье, яростно вгрызаясь-присасываясь своим ртом, и Тесса отчетливо услышала хруст собственных костей.

Сперва она закричала.

Потом зашлась в истерике.

Неуклюже кружась на месте, стала отчаянно трясти рукой, чтобы сбросить тварь. Тем временем запястье пронзила новая вспышка боли. Тварь не просто кусала, она жевала его. Яростно размахивая рукой, вне себя от паники и боли, она, наконец, сумела сбросить тварь. Та ударилась об буфет, оставив гадкое темно-коричневое пятно, похожее на размазанное дерьмо, а потом упала и, отскочив от хлебницы, скатилась к столешнице.

Больше она не двигалась.

Лишь слегка подрагивала.

Тесса посмотрела на запястье, и чуть не хлопнулась в обморок. Оно было объедено так, что были видны мышцы и связки. Вся рука была красной от крови. Тесса услышала стук капель об пол — шлеп-шлеп-шлеп.

Она покачнулась, перед глазами все плыло. То ли от шока, то ли от травмы, то ли от потери крови, она не знала. Она пыталась устоять на ногах. Пыталась не потерять сознание. Она знала, что все сейчас зависит от нее. Приковыляв к плите, она стянула с ручки полотенце и обмотала им запястье, потом еще одним, так, что рука стала похожа на спеленатого младенца.

Но кровь… Боже милостивый!

Кровь была на ней. На полу. На стене, на занавеске с вышитой надписью «ДА ХРАНИТ ГОСПОДЬ НАШУ КУХНЮ». В этом была какая-то мрачная ирония, и она понимала это. Ей нужно позвонить в скорую, пока она не истекла кровью.

Грязь… грязь на улицах. Они не проедут по ней… не успеют.

А вот соседи… Дежардены, Макенриджи… Она видела их на верандах домов, наблюдающих за грязевым потопом. Они помогут ей. Но она должна как-то добраться до них.

Она шагнула к кухонной двери, под ногами захрустели останки матушкиного чайного сервиза.

Голова сразу же закружилась.

Во рту пересохло.

Перед глазами все поплыло.

Пульсирующее запястье уже не так волновало ее. Ей семьдесят семь, а она скачет как пятнадцатилетняя девочка. Спину кололо словно иголками, колени ныли, а правое бедро готово было выскочить из сустава в любую минуту.

Телефон.

Она неловко сняла трубку с рычага, оставив кровавый отпечаток на стальной поверхности духовки. Прислонилась к столешнице над посудомойкой. Нажала несколько кнопок. Нет, черт возьми, попробуй еще! Но она не могла сосредоточиться. Не могла вспомнить ни один номер, хоть убей. О'Конноры. Да. Живут через квартал. Их телефон был нацарапан на краю маркерной доски. Она как-то покупала герлскаутское печенье у их дочери.

Трубку сняли сразу же.

— Ферн, — выпалила Тесса. — Помоги мне… На меня напали…

Трубка выскользнула из окровавленных пальцев.

Столешница рядом с раковиной была пуста. Тварь исчезла.

Боже, где она? Где эта мерзость?

Грязный черный след вел через всю столешницу, мимо полочки со специями, прямо к…

Она была почти в шести дюймах от ее руки.

На змею не похожа, сейчас это было хорошо видно.

Огромный, жирный червь, красновато-бурого цвета, мелко сегментированный как многоножка, и совершенно безглазый… и все же он будто смотрел на нее. Задняя часть то сворачивалась кольцами, то разворачивалась, передняя была приподнята, как у гремучей змеи перед броском.