Роберт Говард - Кладбищенские крысы

Харрисон моргнул во внезапно наступившей тьме, и следующая вспышка молнии показала, что он остался один на старинном кладбище.

Изгой ушел.

Глава V

Крысиная трапеза

Харрисон, бранясь, ощупал землю, освещенную сверкающими молниями. Он нашел разбитый фонарь и кое-что еще.

Капли дождя хлестали его по лицу, когда он направился к воротам. В один миг он споткнулся в бархатной темноте, а в следующий — белые надгробные камни засияли в ослепительном ярком свете. Голова Харрисона страшно болела. Лишь воля случая и крепкий череп спасли ему жизнь. Предполагаемый убийца, должно быть, подумал, что удар оказался смертельным, и убежал, прихватив голову Джона Уилкинсона неизвестно ради каких ужасных целей. Однако голова пропала.

Харрисон содрогнулся при мысли о том, что дождь наполняет открытую могилу, но у него не оставалось ни сил, ни желания засыпать ее грязью. Дальнейшее пребывание на этом темном кладбище могло стать смертельным. Убийца мог вернуться.

Харрисон перелез через ограду и оглянулся. Дождь встревожил крыс: трава ожила от снующих теней с горящими глазками. Вздрагивая, Харрисон направился к автомобилю. Он сел в него, нашел ручной фонарик и перезарядил револьвер.

Дождь усиливался. Вскоре изъезженная дорога в Лост-Ноб должна была превратиться в массу грязи. В таком состоянии он не чувствовал в себе способности вести машину в грозу по этой отвратительной дороге. Но это не могло продлиться до восхода. Старый фермерский дом мог бы стать убежищем до наступления дня.

Дождь лил стеной, намочив его, затемнив и без того смутный свет, когда он ехал по дороге, шумно брызгая по грязным лужам. Ветер прорывался сквозь белые дубы. Один раз он хмыкнул и сомкнул глаза. Харрисон мог поклясться, что молния на миг осветила раскрашенную обнаженную фигуру с перьями на голове, крадущуюся среди деревьев!

Дорога вилась через густо заросшую возвышенность, поднимаясь неподалеку от берега грязного ручья. Вверху раскинулся старый дом. Сорняки и низкие кусты тянулись от окружающих лесов к скривившемуся крыльцу. Детектив припарковал машину как можно ближе к дому и вошел, борясь с ветром и дождем.

Он думал, что придется взламывать дверь ударом пистолета, но она подалась и от прикосновения пальцев. Харрисон попал в пропахшие плесенью комнаты, странно освещенные сверкающими молниями сквозь щели ставен.

Его фонарик осветил грубую койку напротив боковой стены, тяжелый вытесанный вручную стол и кучу тряпок в углу. Из этой груды тряпья вороватые черные тени метнулись во все стороны.

Крысы! Снова крысы!

Когда же он от них избавится?

Харрисон закрыл дверь, зажег фонарь и поставил его на стол. Пламя плясало и мерцало, так как в камине была трещина, но не настолько большая, чтобы ветер смог проникнуть в комнату и затушить его. Три двери, ведущие вглубь дома, были закрыты. Пол и двери были испещрены дырами, прогрызенными крысами.

Мелкие красные глазки следили за ним из отверстий.

Харрисон сел на койку, положив ручной фонарик и пистолет на колени. Он ожидал, что ему предстоит сразиться за свою жизнь, прежде чем завершится этот день. Питер Уилкинсон был где-то снаружи во время шторма, его сердце жаждало убийств, и будь у него сообщник либо если они действовали по отдельности — в любом случае угрозу детективу представляла та загадочная раскрашенная фигура.

И фигурой этой была Смерть, загримированный ли это живой человек или призрак индейца. Как бы то ни было, ставни защищали его от выстрелов из темноты, и чтобы добраться до него, врагу пришлось бы войти в светлую комнату, где у него будут равные шансы — все, что было нужно любому крупному детективу.

Чтобы не думать об омерзительных красных глазах, разглядывающих его с пола, Харрисон достал предмет, который нашел возле разбитого фонаря, где, по всей видимости, его выронил убийца.

Это был гладкий овальный кремень, наскоро привязанный к рукояти кожаными ремешками — томагавк древнего индейца. Вдруг глаза Харрисона сузились; на камне была кровь, и часть ее была его собственной. Но с другой стороны овала крови было еще больше, темной и покрытой коркой, с прядями волос, более светлыми, чем у него, прилипшими запекшимися сгустками.

Кровь Джоаша Салливана? Старика зарезали ножом. Значит, той ночью умер кто-то еще. Мрак скрыл другое жестокое происшествие.

Черные тени крались по полу. Крысы возвращались — омерзительные фигуры, выползающие из своих нор, копошащиеся в груде тряпья в дальнем углу; это были изодранные ковры, как теперь увидел Харрисон, свернутые длинными плотными рулонами. Почему крысы так набросились на ту кучу? Зачем им бегать по ним туда-сюда, визжать и грызть материю?

Что-то в ее контуре намекало на отвратительное; по мере того, как он вглядывался, форма становилась все более определенной и ужасной.

Когда Харрисон пересек комнату, крысы с писком разбежались. Он порвал ковер, и его взгляд пал на труп Питера Уилкинсона.

Затылок был раздроблен. Побелевшее лицо исказилось в выражении отвратительного ужаса.

На миг разум Харрисона закружился от жуткой догадки, вызванной его открытием. Затем он взял контроль над собой, отбиваясь от шепчущих сил в темноте, ночного воя, трепещущего влажного черного леса и страшной ауры древних холмов, и нашел единственное разумное объяснение загадки.

Он мрачно посмотрел вниз на мертвеца. Испуг Питера Уилкинсона был подлинным. В слепой панике он вернулся к привычкам своего детства и бросился бежать к своему старому дому, где нашел смерть, а не защиту.

Харрисон содрогнулся от странного звука, поразившего его слух над ревом бури — ужасный вопль был боевым кличем индейца. Убийца добрался до него!

Харрисон бросился к окну, закрытому ставнями, и заглянул в щель, ожидая вспышки молнии. Когда она сверкнула, он выстрелил через окно в пернатую голову, которую увидел озирающейся вокруг дерева рядом с машиной.

В темноте, наступившей после вспышки, он пригнулся в ожидании, затем снова последовал яркий белый свет, у него вырвался хрип, но он не выстрелил. Голова все еще была на месте, и он мог лучше ее видеть. Молнии сверкали над ней странной белизной.

Это был череп Джона Уилкинсона без кожи, с головным убором из перьев, связанных вместе, и это была приманка в ловушку.

Харрисон повернулся и бросился к фонарю на столе. Суть этой ужасной хитрости состояла в том, чтобы сосредоточить его внимание на передней части дома, в то время как убийца подкрадывается к нему с торца здания! Крысы с визгом метались. Как раз когда Харрисон несся мимо, внутренняя дверь начала открываться. Он пробил панель тяжелой пулей, услышал стон и звук падающего тела, а затем, как только достиг фонаря, чтобы потушить его, мир разбился над его головой.