Рэй Брэдбери - Столп Огненный

— Сейчас этого никто не делает. Вам нездоровится? Могу я вас подвезти?

— Благодарю, но я люблю ходить пешком.

Человек помедлил, раздумывая, а затем захлопнул дверцу машины:

— Доброй ночи.

Когда машина скрылась из виду, Лэнтри свернул в придорожный лесок. Этот мир переполнен доброжелателями. Господи, даже пройтись пешком нельзя, без того чтобы не заподозрили, что у тебя с головой неладно. Это ему урок. Он больше не должен ходить пешком, придется ездить. Надо было принять приглашение этого типа.

Остаток ночи он шел не по шоссе, а вдоль него и держась на достаточном расстоянии, чтобы вовремя спрятаться в кустарнике, если снова появится какая-нибудь машина. Когда рассвело, он спрятался на дне сухой дренажной канавы и закрыл глаза.

Сон был совершенен, как первая снежинка.

Он видел могилу, в которой лежал в глубоком сне многие столетия. Он слышал шаги могильщиков, когда рано утром они пришли на кладбище, чтобы закончить свою работу.

— Подай-ка мне лопату, Джим.

— На, держи.

— Подожди, не начинай.

— В чем дело?

— Посмотри-ка сюда. Мы вчера не закончили до конца раскапывать эту могилу, так или не так?

— Так.

— В ней оставался гроб, так или не так?

— Оставался.

— А теперь взгляни на гроб, он открыт!

— Ты перепутал могилы.

— Что написано на надгробном камне?

— Лэнтри, Уильям Лэнтри.

— Это он, он! Но его здесь нет!

— Что могло с ним случиться?

— Откуда мне знать? Еще вчера в гробу лежало тело.

— Откуда ты знаешь, что оно там лежало? Мы в гроб не заглядывали.

— Черт побери, пустые гробы не хоронят! Он был там. А теперь его нет.

— А может, этот гроб был все-таки пустой?

— Не будь дурнем. А ну принюхайся! В гробу лежал мертвец.

Наступило молчание.

— Думаешь, кто-то украл его?

— Зачем?

— Из любопытства, например.

— Не будь смешным. Теперь никто не ворует и не берет чужого.

— Тогда остается лишь одно объяснение.

— Какое?

— Он сам встал из гроба и ушел.

Снова молчание.

Почему молчание? В своем темном сне Лэнтри ожидал услышать смех. Но смеха не было. Вместо него один из могильщиков, после долгих размышлений, наконец сказал:

— Да, так оно, должно быть, и случилось. Он встал и ушел.

— Интересная получается история, если подумать, — ответил другой.

— И вправду интересная, не так ли?

Снова тишина.

Лэнтри проснулся. Это был всего лишь сон, но как похож на явь. Как странно беседовали эти двое могильщиков. Странно, но правдоподобно. Именно так должны были говорить люди из будущего мира. Люди из будущего. Лэнтри невесело усмехнулся. Тебе кажется, что это анахронизм. Нет, это было будущее. Это происходит сейчас. Не три столетия назад, а сегодня, сейчас, и не в какое-то другое время. На дворе не двадцатый век. Как просто эти двое из его сна сказали и тут же поверили, что «он встал из гроба и ушел»! И что это… «интересная история… если подумать». Она и вправду «интересная». Ни у того, ни у другого не дрогнул голос, никто из них с опаской не оглянулся, ни у одного не дрогнула рука, державшая лопату. Их абсолютно честные, логически мыслящие мозги нашли лишь одно объяснение: никто не мог украсть мертвое тело, ибо теперь «никто не крадет». Просто мертвец сам встал и ушел. Только мертвец смог сам это сделать. Из немногих случайно оброненных слов Лэнтри смог заключить, что думают могильщики обо всем этом: в течение нескольких сотен лет в гробу лежал человек, который не был окончательно мертвым, а как бы в забытьи. Шум и грохот на кладбище разбудили его.

Кто не знает рассказов о маленьких зеленых лягушках, которые тысячелетиями лежат вмерзшими в грунт или кусок льда, оставаясь живыми, и еще как живыми! Когда ученые находили их и брали в руки как кусочки цветного мрамора, лягушки оживали от тепла ладони, хлопали глазами, прыгали и начинали резвиться. Вполне логично, что могильщики поверили в то, что Уильям Лэнтри ожил таким же образом.

А что если в ближайший день-два кто-нибудь да сопоставит все события, происшедшие за это время? Что если кому-то вздумается связать исчезновение мертвеца с кладбища со взрывом Крематория в городе? Если человек по фамилии Берк, бледнолицый астронавт, вернувшийся с Марса, снова посетит библиотеку и попросит молодую библиотекаршу дать ему кое-какие книги, а та ответит ему: «О, ваш друг Лэнтри был здесь вчера». А Берк ответит: «Какой Лэнтри? Я не знаю такого». Тогда библиотекарша обиженно воскликнет: «Значит, он солгал?» А люди в этом мире уже не лгут. Тогда, случай за случаем, кусочек за кусочком, сложится общая картина. Появление в городе человека с бледным лицом, которое не должно быть бледным, человека, зачем-то солгавшего в библиотеке, когда люди давно уже не лгут, человека, встреченного на шоссе идущим пешком, когда все давно пешком не ходят, — если все это сопоставить с исчезновением тела с кладбища, а также со взрывом Крематория и еще… и еще…

Они доберутся до него, думал Лэнтри. Его обязательно найдут. Найти его совсем нетрудно. Он ходит пешком, он лжет, у него бледное лицо. Они обязательно найдут его, схватят и зажарят в печи ближайшего же Крематория. И тогда, мистер Лэнтри, ты будешь готов, как индейка ко Дню благодарения!

Есть лишь один выход, радикальный и окончательный. Он чувствовал, как в нем снова поднимается волна гнева. Уста его были раскрыты, темные глаза сверкали, тело горело и по нему пробегала дрожь. Он будет убивать, убивать, убивать! Он должен превратить врагов в своих друзей, в таких же людей, как он, которые вопреки всему ходят, хотя не должны, и разительно выделяются своей бледностью среди краснощеких и загорелых местных здоровяков. Он должен убивать, убивать и снова убивать. Ему нужны мертвые тела, трупы. Он должен уничтожать крематории один за другим, печь за печью. Взрыв за взрывом, смерть за смертью. Когда все крематории будут лежать в развалинах, а наспех созданные морги будут забиты жертвами взрывов, тогда он, Лэнтри, начнет искать друзей и вербовать себе помощников во имя общей цели.

Прежде чем им удастся выследить его, схватить и убить, он должен нанести удар первым. Пока он еще в безопасности, он может убивать, не опасаясь за себя. Нынешнее население не расположено убивать. Это дает ему гарантию некоей безопасности. Лэнтри вылез из канавы и вышел на шоссе.

Вынув нож из кармана, он приготовился остановить первую машину.

Все было похоже на салют четвертого июля, в День независимости!