Марк Фрост - Список семи

– Мы все суть свет и дух как по эту сторону мира, так и в запределье. Жизнь есть выражение жизни, жизнь – смысл творения. Мы чтим свет жизни в тебе, как и ты чтишь его в нас. По эту сторону мы все едины, и тебе в твоей жизни по другую сторону мира желаем добра, благословения и вечного мира.

Речь медиума была плавной и прочувствованной и походила на многократно исполнявшуюся прелюдию. Женщина-медиум обернулась к Черному человеку и благосклонно кивнула, будто позволяя перейти к тому главному, ради чего все собрались здесь.

– Дух приветствует тебя. Дух знает о твоей печали и желает помочь тебе, если это в его силах. Ты можешь обратиться к Нему, – проговорил Черный человек, обернувшись к леди Николсон.

Охваченная глубочайшим волнением, леди Николсон ничего не ответила, как бы подтверждая, что сбывается все, во что она всю жизнь верила.

– Мы готовы, да, вполне, – охрипшим голосом подхватил ее брат.

– Начните с сына, – произнесла медиум.

Леди Николсон вскинула глаза, в которых промелькнуло искреннее изумление.

– Ты ведь пришла, чтобы спросить о сыне, разве не так?

– О господи, – дрожащим голосом прошептала леди Николсон.

– О чем ты хочешь спросить духа? – На губах медиума появилась натянутая улыбка.

По щекам леди Николсон заструились слезы.

– Откуда вы узнали?

– Твой сын ушел в мир иной? – спросила медиум все с той же улыбкой.

Молодая женщина неуверенно покачала головой.

– Ты видела его смерть? – спросил Черный человек.

– Я не знаю. То есть, в общем…

Леди Николсон запнулась.

– Видите ли, он исчез. Ему всего три года. Он пропал четыре дня назад, – пришел на помощь брат леди Николсон.

– Его зовут Уильям, – уверенно изрекла медиум.

"Наверняка имя ребенка разузнал Черный человек", – решил Дойл.

– Билли, – сдавленным голосом повторила мать малыша.

Легко же она проглотила наживку!

Дойл исподволь разглядывал комнату, надеясь заметить какие-нибудь приспособления: тщательно спрятанные провода или что-то вроде этого. Однако ничего подозрительного он не заметил.

– Ты уже обращалась в полицию. Это нехорошо…

– Но мы не знаем, жив он или мертв! – воскликнула леди Николсон. Долго сдерживаемые чувства выплеснулись наконец наружу. – Ради всего святого, вам известно так много, вы знаете, для чего я пришла сюда.

На какой-то краткий миг ее взгляд остановился на Дойле, словно ища поддержки.

– Умоляю вас, скажите, что с ним! Иначе я сойду с ума.

Улыбка слетела с губ медиума. Она понимающе кивнула.

– Мне необходимо время, – сказала она, закрыв глаза и откинув голову назад.

В комнате воцарилось гнетущее молчание.

Беременная женщина тягостно застонала. Широко раскрытыми глазами она с изумлением смотрела на клубившийся над столом густой белый дым. Он расходился кругами, постепенно приобретая очертания какой-то местности, – это был гористый полуостров, его границы были отчетливо видны.

Что это? Карта? Дым неподвижно повис в воздухе, и картинка стала проявляться все яснее. "Чисто сработано", – подумал Дойл, завороженный игрой света и тени на дымчатой картинке, чуть более размытой, чем фотография. И все же она была живой, полной движения и каких-то приглушенных звуков. Казалось, что видишь эту картинку в подзорную трубу с большого расстояния.

Видна была фигурка ребенка, свернувшегося калачиком под деревом. Он был в коротких штанишках, свободной рубашке и чулочках. Его руки и ноги были крепко связаны веревкой. На первый взгляд казалось, что мальчик спит, но при внимательном рассмотрении стало видно, что он тяжело дышит. Определить, задыхается малыш или плачет, было очень трудно… Тишину комнаты взорвал душераздирающий крик.

– Боже милостивый! Это он, он! – воскликнула леди Николсон. Увидев сына, она вскочила на ноги, тело ее дрожало как в лихорадке.

Перед собравшимися возникла новая картинка: теперь мальчик лежал на покрытой инеем опавшей листве, у ног его протекал ручеек. Веревка, которой были связаны его руки и ноги, тянулась к нижней ветке дерева. Позади малыша сплошной стеной стояли деревья. Рядом с ним можно было разглядеть какой-то предмет: это была маленькая коробочка с надписью "Мам…".

– Билли! – снова вскрикнула леди Николсон.

– Где он? Где? – настойчиво спрашивал ее брат, но осекся, смущенный общим молчанием.

Погруженная в транс женщина-медиум была безмолвна.

– Скажите же! – Молодой человек обрел дар речи и был готов снова и снова повторять свой вопрос.

Неожиданно раздался оглушительный рев труб, беспорядочный, без всякого строя. Потрясенный, Дойл не смел шелохнуться, словно пригвожденный к месту.

– Архангел Гавриил! – завопил сидевший слева от Дойла мужчина.

Расплывчатая картина перед глазами собравшихся стала внезапно чернеть, от нее повеяло чем-то жутким. Грозная тень надвигалась на беззащитного ребенка из призрачного леса, она источала отвратительное зловоние. Было странно, что присутствующие почувствовали смрад раньше, чем успели разглядеть эту зловещую тень.

Неожиданная мысль, что он уже видел эту тень накануне вечером у себя в холле, заставила Дойла прийти в себя и задуматься о рациональном объяснении всего происходящего. В голове возникла прочитанная где-то фраза: "Это не смерть, а уничтожение".

От безудержной какофонии у Дойла невыносимо разболелась голова. Прямо перед ним, как бы из воздуха, возник раструб медного горна, трубившего не переставая. "А вот это их первая грубая ошибка", – сказал себе Дойл, увидев тонкую нить, привязанную к горну. Возможно, ему это только показалось?

Свернувшись тугой спиралью вокруг малыша, черная тень заполнила собой всю картинку, фигурка мальчика должна была вот-вот исчезнуть в страшном объятии. Леди Николсон пронзительно закричала.

Дойл вскочил, резким движением высвободив обе руки, схватил стул и запустил им в расползающуюся тень. Покачнувшись в сторону, призрак с шипением рассеялся в воздухе. Державшие горн нити оборвались, и медный инструмент с грохотом упал на стол.

Дойл пригнулся, словно опасаясь удара. И все-таки удар настиг его. Чем-то тяжелым его огрели по спине. Он вскрикнул от боли, стремительно обернулся, схватил со стола горн и обрушил его на голову нападавшего. Из раны хлынула кровь, человек покачнулся, схватившись за лицо.

– Мерзкие злодеи! – заорал Дойл и решил пустить в ход револьвер. Однако удар по шее помешал ему сделать это.

Оглянувшись, он едва успел увернуться от нового удара палкой, которую занес над ним Черный человек.

– Болван!

Голос принадлежал медиуму. Со злобной ухмылкой, сверкая глазами, она вдруг распрямилась над столом.