Рэйчел Кейн - Горькая кровь

Она взяла стакан молока, который Ева налила для себя, зная, что он был не нужен, и выпила его. Он должен был сказать нам, подумала она и разрезала в длину свой конверт острым ножом для стейка, чтобы достать своё письмо и удостоверение. Она чувствовала себя странно, видя свои данные на нём. Даже при том, что вампиры всегда знали, какая у неё была группа крови, где она жила… это чувствовалось по-другому.

Официально.

Как если бы она была своего рода товаром. Хуже того: там был чип, что означало, что она не могла скрыться, не могла сбежать. Теперь она, как сказала Ева, имела документы такие же, как в старых черно-белых фильмах про войну, она должна была либо носить карту, либо быть арестованной (сегодняшняя встреча доказала это), и это означало, что они могли оказаться рядом с ней в любой момент, когда захотели бы… допросить. Или для того, чтобы поместить её в какой-нибудь лагерь военнопленных.

Или еще хуже.

Одно было ясно: Шейну Коллинзу это не понравится… и в тот момент, когда она подумала об этом, Шейн ударом открыл дверь кухни и направился прямо к холодильнику, достал для себя холодный безалкогольный напиток, который он открыл, и пыхтя сделал три глотка прежде, чем остановился, взглянул на Еву и Майкла и сказал:

— О, да ладно. Не говорите мне, ребята, что вы снова воюете. Серьезно, как там полагается в период медового месяца или что-то в этом роде?

— Мы не воюем, — сказал Майкл. Было что-то в его голосе, предупреждающее Шейна, что сейчас не лучшее время для придирок. — Мы пойдём. Мы будем наверху.

Шейн фактически открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но вдруг вздрогнул и сделал шаг назад.

— Эй! — сказал он и посмотрел в потолок. — Прекрати это, Миранда! Хулиганка.

Миранда была… ну, подростком-призраком Стеклянного Дома. Настоящая, официально. Она умерла здесь, в доме — пожертвовала собой в борьбе с драугами — и теперь она была частью дома, невидимая днём.

Она всё еще могла заставить почувствовать себя, когда хотела, холодное пятно, сформировавшееся вокруг Шейна было доказательством того, что она почувствовала его импульс побеспокоить Майкла и Еву прямо сейчас. Миранду нельзя услышать или увидеть в дневное время, но она уверенно могла оповестить о своём недовольстве.

И они, наверное, услышат сегодня об этом в деталях, когда она материализуется.

Клэр вздохнула, когда Майкл вывел Еву из кухни, обнимая за плечи.

— Вот, — сказала она и протянула Шейну конверт с его именем. — Ты должен сесть. Это точно тебе не понравится.

То, что Шейн сел, чтобы обсудить это, не помогло, потому что в итоге Шейн просто опрокинул стул, и на кухне повисла опасная зловещая тишина. Он попытался бросить своё удостоверение в мусорку, но Клэр спокойно достала его и положила на стол рядом с её. Евин всё еще был оставлен там же.

— Ты согласна с этим? — в итоге спросил он. Она наблюдала, как он ходил; она много чего могла понять о своём парне, когда тот молчал, по напряжённости мышц и по тому, как он держался. То, как он прямо сейчас смотрел, говоря это, подсказывало, что он был на грани удара кулаком обо что-нибудь — предпочтительно с клыками. Шейн теперь лучше управлял своими порывами к борьбе, но всё же они никогда на самом деле не уходили. Они не могли, предположила она. Теперь он остановился, прислонился к стене и двумя руками убрал свои лохматые волосы с лица. Его глаза были расширенными и темными, полными проблем, когда он посмотрел на неё.

— Нет, — сказала она. Она чувствовала себя уверенно, на самом деле почти спокойно. — Я не согласна с этим. Никто из нас… Ты пойдёшь со мной, чтобы поговорить об этом с Амелией?

— Чёрт да, я пойду с тобой. Неужели ты думала, что я отпущу тебя одну?

— Ты обещаешь сохранять спокойствие?

— Я обещаю, что не буду первым начинать бой. Но я немного подстрахуюсь, и ты тоже. Никаких возражений. Я знаю, что ты больше не думаешь, что Амелия полностью на нашей стороне, судя по тому, что на столе, — он оттолкнулся от стены и открыл шкаф под раковиной; там было несколько чёрных холщовых мешков с оружием, которое могло нанести вред вампирам.

Клэр хотела быть храброй и сказать, что не нуждается ни в какой защите, но она не была уверена в этом. Морганвилль после поражения драугов стал… другим. Отличался небольшими, неопределёнными вещами, но несомненно он был не тем же самым, и она не была уверена, что правила о взаимодействии с Амелией, вампиром Основателем, были до сих пор теми же. Старая Амелия, которую она неплохо знала… была той женщиной, которая не причинила бы ей боль только из-за несогласия с чем-либо.

Но эта новая, более мощная Амелия казалась другой. Более отдалённой. Более опасной.

Итак, Клэр осмотрела содержимое мешка, который открыл Шейн, вытащила два флакончика с жидким нитратом серебра и положила в карман джинс. Её одежда не совсем подходила для борьбы с вампиром — не то чтобы для этого существовал какой-то особый дресс-код — но в чрезвычайной ситуации она была готова пожертвовать милым голубым топом, одетым на ней. Жаль, что она не выбрала чёрное этим утром.

Ах, Морганвилль. Здесь одежда, на которой можно было спрятать пятна крови, была просто хорошим ежедневным планированием.

— Для начала мы должны поговорить с Ханной, — сказала она, когда Шейн выбрал нож с тонким лезвием, покрытым серебром. Он проверил острие, кивнул и убрал обратно в ножны прежде, чем прикрепить его во внутреннем кармане своей кожаной куртки.

— Если ты думаешь, что это поможет, — сказал он. Ханна Мосес являлась новоиспеченным мэром Морганвилля — она была шерифом полиции, но после смерти Ричарда Моррелла получилось так, что её назначили на должность Первого Человека в городе. Это не та работа, которую хотела Ханна, но она приняла её, как солдат, которым она когда-то была. — Хотя я думаю, если бы Ханна могла что-то с этим сделать, то уже сделала бы. Мы не нужны ей, чтобы принести новости.

Это было правдой, но всё же Клэр не могла избавиться от ощущения, что им необходимо приобрести союзников прежде, чем отправиться к Амелии. Сила в численности; она не могла попросить Майкла, не втягивая Еву, а Ева в настоящий момент была актуальным вопросом для вампиров. Майкл и Ева были женаты, в настоящем законном браке, который был значительным вызовом, оспоренным их перевернутым обществом. Похоже, предрассудки не умирают даже тогда, когда умирают люди.

Не то чтобы люди были всему этому рады.

— Тем не менее, — сказала она вслух, — давай поговорим с ней и посмотрим, что она может сделать. Даже если она просто сходит с нами…

— Да, я знаю — с ней будет сложнее исчезнуть. — Шейн подошёл, склонил голову и поцеловал её, внезапно теплые и сладкие ощущения отвлекли её внимание от забот и заставили полностью сосредоточиться на этом моменте. — Мммм, — пробормотал он, не отстраняясь дальше, чем требовалось, чтобы сказать пару слов между их губами. — Я скучал по этому.