Ольга Грибова - Тьма

Меня накрыла тень, стало легче, но кожа по-прежнему пылала, точно я опрокинул на себя чайник с кипятком. Кто-то подхватил меня под руки и потащил в дом. Сопротивляться не было сил, я повис на своем спасителе. Только, когда вновь очутился в безопасности четырех стен, надежно скрывавших меня от солнца, позволил себе расслабиться. Но ужас, что сковал меня по рукам и ногам, не спешил уходить. Подобно червю в мое сознание проник безграничный страх перед звездой по имени Солнце. Судя по ощущениям, он поселился там на ПМЖ, свив себе уютное гнездо где-то между желанием чужой крови и осознанием собственной смерти.

Постепенно тело остывало. Лишь несколько островков из числа тех, что пострадали больше других, продолжали тлеть. Но эту боль можно было терпеть. Я огляделся и понял, что каким-то непостижимым образом снова очутился в своей камере. Дверь, естественно, плотно заперли. Неподалеку валялась бутылка из-под Кока-Колы доверху наполненная кровью.

Я неторопливо смаковал мой личный заменитель Колы и думал о перспективах на будущее. До чего же гадко все получилось! При одной мысли об Амаранте внутренности сводило судорогой. Я был чертовски зол, просто сходил с ума от ярости и меньше всего желал её видеть.

— Нет ей прощения! — ожесточенно шептал я во мраке камеры, раз за разом все больше убеждаясь, что так и есть.

Наконец, пришло решение. В тот момент мнилось, что только так я и могу поступить, что другого пути нет. Возможно, во мне говорил голодный молодой вампир. Он не был склонен к сантиментам и страдания других, впрочем, как и его собственные, его мало заботили.

Придумать план было несложно. В этот же день я принялся притворять его в жизнь.

Глава 4. Чужой среди своих

Ночь в зимнем лесу похожа на сказку. Деревья-великаны тянут голые ветви к звездному небу подобно молящимся в храме. В едином религиозном порыве они взывают к Богу, прося того о скорой весне. Снежные барханы надежно защищают корни от стужи, поблескивая серебром в свете луны. Кажется, будто по земле расстелили ковер, сотканный из млечного пути. Снежинки медленно танцуют вальс под музыку ветра. Холодная, нетронутая красота зимнего леса поражает аскетизмом. Здесь ощущаешь себя чужестранцем, случайно забредшим на чужую и, вероятно, враждебную территорию.

Стоило подумать о недоброжелательности леса, как правая нога по колено провалилась в сугроб. Пришлось ухватиться за ближайшее дерево и что есть силы потянуть ее вверх. Но вместо ожидаемого эффекта — освобождения — вторая нога тоже ушла под снег. Я замер, оставив попытки выбраться, и с тоской подумал, что Эмми ни за что бы ни попала в подобную ситуацию. Даже став вампиром, я удивительным образом сохранил присущую человеку неуклюжесть.

Одинокая снежинка несколько раз обернулась вокруг своей оси и приземлилась прямо на кончик моего носа. Я ожидал, что она растает, но снежинка чувствовала себя превосходно. Температура моего тела была не на много выше температуры воздуха.

Я поднял руку и поймал несколько подружек бесцеремонной гостьи, что уютно расположилась на моем носу. Её товарки пристроились у меня на ладони, да так и остались там лежать нетронутыми. При желании я мог рассмотреть замысловатый узор каждой из них.

Стряхнув снежинки с руки и носа, я встал на корточки и осторожно выбрался из сугроба. Присел у ближайшего дерева и посмотрел в ту сторону, откуда пришел. По сверкающему подобно россыпи бриллиантов снегу тянулась вереница следов. Их оставили мои босые ноги. Уже более двух недель зимний лес служил мне домом. С рассветом я глубоко закапывался в снежные сугробы, чтобы солнце не могло меня достать. А по ночам продвигался дальше, надеясь, что однажды лес закончится, а там… что делать после этого я не придумал. Две недели голодовки плохо сказались не только на моем физическом состоянии, но и на умственных способностях. Я всё чаще ловил себя на том, что выпадаю из жизни, порой не понимая куда и зачем бреду.

На днях, окончательно обезумев от голода, я поймал молоденькую лосиху. Она показалась мне безумно аппетитной, и я не устоял. Но её кровь не принесла и сотой доли того облегчения, на которое втайне надеялся. Голод не думал утихать, наоборот он точно обрел новую силу, обрушив на уставшее сопротивляться тело новую волну яростного желания. Если бы в ту минуту мне попался человек, я бы не задумываясь растерзал его, а потом еще долго смаковал каждую каплю его терпкой крови.

Я тряхнул головой, и снежинки каскадом полетели на землю. Еще немного и я превращусь в сугроб. Испытывая огромный соблазн остаться навсегда среди снега и деревьев, все же поднялся на ноги. Если ступать аккуратно, контролируя распределение веса, то можно идти по сугробам не проваливаясь.

Усыпив бдительность своих стражников, я умудрился сбежать из заточения, куда меня поместила любящая семья. Разумеется, они сделали это для моего же блага. А еще отец убедил Амаранту обратить меня в вампира и действовал он из тех же благих побуждений. Только почему мне кажется, что он думал, прежде всего, о себе? Но если папу я с трудом, но еще мог понять, то поступок Эмми оставался для меня за гранью разумного. Это было предательство чистой воды.

Вампир из меня получился бестолковый. Новая жизнь была явно не по мне. Порой думал, что лучшим выходом будет скитаться по лесу до самой смерти. Интересно, как долго вампир может прожить без человеческой крови? Я пока протянул две недели, но силы мои были на исходе. Оставалось надеяться, что вскоре меня ждет неминуемая смерть, а вместе с ней и долгожданное освобождение.

Часа через два ближе к середине ночи впервые за моё путешествие по лесу в пейзаже произошли изменения. Я присмотрелся к однообразному ландшафту и обнаружил, что расстояние между деревьями увеличилось. Вскоре между толстыми стволами сосен показались огни города. До слуха донесся шум автострады, и я ускорил шаг.

Деревья расступились. От многоэтажных домов меня отделяла широкая колея дороги. Даже в это время суток поток машин не иссякал. Включенные фары автомобилей разгоняли ночную тьму. Я прислонился к шершавому стволу сосны, терпкий аромат смолы щекотал ноздри. Наблюдая за машинами, рассуждал о том, насколько они похожи на консервы: снаружи металл, но внутри прячется аппетитное содержимое. Пришлось сильно постараться, чтобы выкинуть неподобающие мысли из головы.

Голод усиливался, и тогда я решил попробовать метод Амаранты на практике. Перебежав на другую сторону дороги, отправился на поиски отбросов общества. Если убивать, то пусть моей жертвой будет наркоман, а не примерный семьянин.

Окраина города встретила меня безмолвием. Здесь было почти так же тихо, как в лесу. Провода и ветви редких деревьев блестели от инея, снег хрустел под босыми ногами. Окна в домах зияли чернотой. Я почти отчаялся найти в этой ночной пустыне хоть одно живое существо, когда слух уловил движение в ближайшей ко мне подворотне. Я остановился и прислушался. В конце концов, это могла быть крыса. Но не прошло и минуты, как я услышал биение человеческого сердца. Удары были частыми, как если бы человек запыхался на бегу или испугался. Рот мгновенно наполнился слюной, как у гурмана, до ноздрей которого долетел запах самого изысканного в мире блюда.