Роман Канушкин - Страх (Сборник)

– А это для тебя… Все для тебя, детка…

И тогда Ксения захотела бежать, кричать, будить мужа, но она по-прежнему не могла пошевелиться, а могла только лежать и плакать, потому что призрак вернулся, а с ним пришло то, чего она, оказывается, ждала и боялась больше всего на свете. Она только видела, что тот, второй, появившийся в проеме дверей, был огромного роста. Торс и руки его заросли шерстью, а вытянутая волчья пасть была оскалена, и с клыков текла слюна. Он шел медленно, словно был слеп, и страшной злобой горели два его красных глаза. И когда Ксения увидела эти горящие глаза, где-то глубоко, внутри себя, она услышала тоскливый, леденящий волчий вой. Но еще до этого услышала голос мужа:

– Кто здесь!?

Василий был уже на ногах, он включал свет, и все растаяло. Но то, что случилось дальше, они видели уже наяву. Они видели, как медленно закрывается дверь в спальню, а потом так же медленно опускается и затем поднимается дверная ручка. Это не мог быть ветер – кто-то находился в квартире, кто-то сейчас уходил от них. В следующий миг Василий достал то, что было у него спрятано под кроватью, и рванул дверь на себя, но услышал только грохот захлопывающейся входной двери. За ту секунду, что Василий брал топор, никто не сумел бы пробежать весь бесконечный их коридор, разделяющий спальню и входную дверь. И тогда он снова закричал:

– Кто здесь?!

Он включал везде свет, он искал, но квартира была пуста. И он побежал к входной двери, распахнул ее, подняв топор, и тогда из темноты на него выступила громадная фигура. Но Василий отшатнулся и не стал наносить удара. Потому что это был Абдулла.

– Неплохо ты готовишься к встрече гостей, – оторопел Абдулла. – Что с тобой? У тебя вид сумасшедшего! Что, репетируешь роль Раскольникова? – спросил он, глядя на топор.

Василий опустил топор и выдохнул:

– Ох, Абдулла, это ты?!

– Да, я, а ты что, ожидаешь взломщиков? Неплохо смотришься – в трусах, с топором, глаза горят. Везде свет… Ксюха, та просто как зареванное привидение. Ничего вы проводите время без пятнадцати пять утра!

Абдулла повернулся, и Василий увидел, что он был не один.

– Входи, Лен, чувствуй себя как дома, – сказал Абдулла. – В Севастополе таких забав не увидишь.

Они сидели на кухне, в чем были. Ксения продолжала реветь, Василий успокаивал ее, а Абдулла готовил кофе и слушал, что с ними произошло. Его крымская гостья поддакивала и говорила, что у них тоже такое случается, с ее подругой было.

– Да ладно, чего уж теперь плакать, – сказал Абдулла. – Я ж вас предупреждал. Предупреждал же. Старикан рассказывал, что с его друзьями год назад тоже все началось в первую ночь Страстной недели. И были какие-то непонятные телефонные звонки. – Василий тогда бросил быстрый взгляд на жену, – а на шестой день его друзей под грохот оркестра отвезли в сумасшедший дом. Предупреждал же… В психушку захотели? Съезжать отсюда надо. Слишком хороша квартира, чтоб здесь жить.

– Что это было, Абдулла? – Василий жадно курил, а Ксения перестала плакать и только иногда всхлипывала.

– Не знаю! Наверное, то, что ты видел. Что я еще могу сказать. Тем более, что моя точка зрения тебя не интересует.

– Ну что ты такое говоришь…

– Дайте хоть сигарету, что ли. Свои в машине оставил.

– Возьми в спальне. На журнальном столике пачка «Космоса». Не хочу туда идти.

Абдулла прошел в спальню и действительно увидел на журнальном столике пачку «Космоса». Он помнил все, что ему рассказали. И то, что когда они с севастопольской гостьей поднимались по лестнице, его удивило, в доме горел свет. А потом дверь внезапно распахнулась, и Абдулле показалось, что на него вылетел сумасшедший с топором. Слава богу, что Василий не видел себя.

Поэтому Абдулла не очень удивился, обнаружив на журнальном столике рядом с пачкой сигарет те самые ключи с брелоком, которые, как утверждал Василий, должны были быть в замке.

В среду они переехали.

Пару месяцев они жили у родителей Ксении, в их большой и веселой семье. Там была еще бабушка и младший брат – отпетая шпана. Им выделили бывшую детскую, а брата перевели к бабушке.

Когда пришло время, Ксения с отличием защитила диплом, и это решило ее дальнейшую судьбу – ей предложили остаться на кафедре.

Василий говорил, что он трудится как вол, и он действительно много работал на телевидении и много писал. Ксения поработала некоторое время с абитуриентами, но потом ее вызвал завкафедрой:

– Ксения, детка, – сказал седеющий профессор, – можете ехать отдыхать со своим флибустьером. М-да… Читал его статью, журнал их выписываю, хороший журнал. Молодец. Все они молодцы. Вам, молодым, легко быть смелыми, вы не знали нашего страха… М‑да… Но это я так, к слову. Так что езжайте, отдыхайте, детка, – при слове «детка» у Ксении снова кольнуло в виске, но тут же все прошло. – Но чтоб к первому как штык! Работы будет много, и кандидатский сдавать. М-да… Ну, всего хорошего, отдыхайте, у вас больше месяца.

Счастливая Ксения побежала звонить Василию. Но оказалось, ему предстоит внезапная командировка в Баку и потом еще, видимо, недельку придется побыть в Москве.

– Но самое главное, мне предложили квартиру, – говорил Василий – однокомнатная, в новом районе, всего стольник. Дешевле сейчас не найдешь. Квартиру я уже смотрел, это родственников одной девчонки с нашей работы. Ты знаешь, мне понравилось, рядом лес. Сегодня вечером позвонит хозяйка, Марина, кажется, и вы договоритесь, когда тебе ее посмотреть. Я считаю, надо соглашаться. Давай, приезжай ко мне, попьем в буфете кофею и все обсудим.

Мать Ксении была против их переезда. Но она была против и в прошлый раз, когда они переезжали на Бронные. Тогда свекровь вообще повела себя странно: сначала умоляла их не переезжать, а потом за целый год так ни разу там не появилась.

– Не обращай внимания, – говорил Василий. – У моих стариков свои крысы в голове, у твоих – свои.

Вечером позвонила хозяйка квартиры. Ее действительно звали Мариной, и у нее был приятный мягкий голос.

– Давайте встретимся завтра уже там, у дома, – говорила Марина. – А, не знаете… Тогда давайте у выхода из метро. Это новая ветка, последний вагон от центра. Отлично, в шесть устраивает, я буду как раз ехать с тенниса. Как мы друг друга узнаем? Вот что, Ксения, знаете, я буду в шортах, в широкой майке с надписью «P. S.» и в руках, конечно, теннисная ракетка. Так что до завтра. Всего вам хорошего.

Когда Ксения вышла из метро, она увидела электронное табло на крыше какого-то предприятия, и на табло зажглась сначала цифра «+ 30 °C», а потом – «17.50».