Вера Крыжановская - Адские чары
Через несколько минут Кира стала жаловаться на головную боль и изъявила желание лечь в постель. Жених уехал.
В эту ночь она не сомкнула глаз, её охватил панический ужас.
Что она наделала? Во власть какой злой силы отдала она себя?
С дрожью вспоминала она слова Алексея Аркадьевича. Он тоже не может отвечать за себя в случае, если бы она ему изменила. Она вспомнила взгляд, сопровождавший эти его слова.
В добрых и обыкновенно откровенных глазах жениха блеснула на этот раз какая-то дьявольская злоба, и в лицо ей пахнуло трупным запахом.
Просвещенные убеждения интеллигентной барышни, а также скептицизм, привитый воспитанием и духом времени, восставали против мысли, что это чёрт замешан в это дело, и в то же время, было до очевидности ясно, что произошло нечто таинственное, и какая-то роковая страшная сила связала её с невидимым и неведомым миром. Влияние этого мира она несомненно чувствовала, но пока не знала, до каких пор, пределов эта власть простирается.
Поздно ночью генеральша, продолжавшая беспокоиться за дочь, пришла к ней в комнату и, найдя Киру в слезах, стала её расспрашивать.
Под гнетом страха взволнованная Кира открыла матери истину и рассказала про свою поездку к колдунье.
— Мне уж очень захотелось богатой партии, а тут ещё издательство и злорадство Даши. Она мне сплетничала про флирт Алексея Аркадьевича с дочерью министра. Это меня окончательно взбесило, — закончила она свой рассказ просвою поездку к колдунье.
— Мне уж очень захотелось богатой партии, а тут ещё издевательство и злорадство Даши. Она мне сплетничала про флирт Алексея Аркадьевича с дочерью министра. Это меня окончательно взбесило, — закончила она свой рассказ и спрятала в подушке мокрое от слёз лицо.
В первую минуту генеральша испугалась, но вдруг её испуг прошёл. Недаром она была неисправимо легкомысленной и ни во что не верившей женщиной.
— Конечно, нехорошо, что ты послушалась такой глупой мужички, как Настя, и поехала к колдунье!.. С другой стороны, просто не вериться. Ха-ха-ха! Чтобы интеллигентная девушка, как ты, могла верить во вмешательство чёрта! Неужели ты не понимаешь, дитя моё, что эта чухонка просто-напросто вас загипнотизировала. Вот вы и увидели всю эту чертовщину. Одно я ещё, пожалуй, допускаю: в воду, данную, она могла подмешать какую-нибудь настройку, которая возбуждает чувства, а может быть, она и Алексею Аркадьевичу гипнотическим путём внушила сделать тебе предложение. Но, слава Богу, ты достаточно хороша собою, чтобы вызвать любовь и без всякого колдовства. А теперь успокойся и не порть разным глупостям своего счастья. Ты должна торжествовать! Намедни я чуть было не умерла со смеху, глядя на завистливые рожи Маруси и Даши, когда ты им показывала горностаевую отделку и рубиновое колье, подаренное тебе женихом. Теперь наш черёд смеяться над беззубой завистью людской.
— Ну, а перемена колец, мама?
— Кольца, душа моя, разумеется, были гораздо раньше украдены Настей, и я ни минуты не сомневаюсь, что она была в сговоре с чухонкой. А своё кольцо ты спрячь хорошенько, чтобы жених не увидел. Надо это дело покончить. Переходи в эту ночь спать ко мне, ты не будешь одна в комнате, и это тебя успокоит.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Настал день свадьбы.
Весело и беззаботно одевалась Кира. Утешение матери и хлопоты последних дней вернули Кире самообладание, тем более, что трупный запах за последнее время не был слышен, и здоровье Насти поправлялось.
Самодовольство оглядывала она в зеркале свой чарующий образ: атласное, точно искрившееся на свету платье, великолепно украшавшие его кружева и длинную воздушную фату. Всё это к ней шло, и она подумала, что, может быть, хорошо сделала, обратясь к колдунье, во всяком случае, колдунья ускорила её победу…
Вера у Киры едва теплилась, а потому в церкви она не молилась, и во время венчания без стеснения глядела по сторонам. И вот она заметила в толпе присутствующих молодого человека, который смотрел на неё с восхищением, да таким нескрываемым, что она была поражена и, в свою очередь, внимательно его оглядывала.
Он был высокого роста, худощав и хорошо сложен, лицо нерусское, с чёрными густыми, курчавыми волосами, с острым подбородком, чувственные губы складывались в гордую, презрительную усмешку, и в больших чёрных глазах видна была энергия, в нём сразу сказывалась страстная натура.
Красивым его нельзя было назвать, но в общем, лицо было приветливое и выразительное.
На Киру взгляд незнакомца произвёл странное впечатление, она не могла припомнить никого, кто бы ей так сильно нравился, и невольно, по временам, взглядывала на него. Когда же кончилось венчание, и он, в числе прочих, подошёл её поздравить, Кира до того разволновалась, что даже не расслышала имени, которое назвал ей муж, представивший ей незнакомца.
Тот, однако, настолько её заинтересовал, что едучи с мужем из церкви домой, она не утерпела спросить, кто был этот господин, его она раньше никогда не видела в обществе.
— Высокий брюнет с бородкой?.. А, это мой большой приятель и прекрасный малый, маркиз Керведек. Весь прошлый год он провёл за границей, а теперь причислен к французскому посольству, — равнодушно ответил Басаргин.
«Ах, зачем сегодня, именно в день свадьбы, а не раньше встретила я такого привлекательного человека!» — Подумала Кира вздыхая.
В ту же минуту в лицо пахнул порыв смрадного воздуха, и ей опять стало страшно.
Охваченная смутной тревогой, вступила Кира в новый дом. Что бы ни говорила её мать, а что-то зловещее, действительно соединилось с ней.
Как-то утром маркиз засиделся у Басаргина, и тот позвал его завтракать.
Перед этим Кира видела маркиза всего два раза, но мельком, и его присутствие всегда тайно волновало её. Так и теперь. Сердце усиленно застучало в груди, но она подавила своё волнение и весело поддерживала разговор. На этот раз она подметила, что мнимая беспечность, любезность и даже угодливость маркиза скрывали изрядную долю пресыщенности и глумливого презрения к женщинам вообще.
Слова Алексея Аркадьевича, подтрунивавшего над его любовными похождениями и победами в свете, подтвердили наблюдения Киры.
— А ты, по-прежнему, так же милостив, что не мучаешь долго хорошеньких женщин? Не заставляешь их понапрасну вздыхать? — со смехом спросил Басаргин.
— Да, я по природе снисходителен и добр, но ты преувеличиваешь мои успехи и порочишь меня в глазах своей жены, выставляя меня каким-то повесой, — отшучивался маркиз.
— Допустим, что ты поневоле завладеваешь женскими сердцами, а ведь результат тот же, и твоей будущей жене предстоит нелёгкая задача иметь столь… опасного и соблазнительного супруга, — полушутя, полунасмешливо нападал Басаргин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});