Виталий Вавикин - Обратная сторона. Том 1

Проверив медицинский саквояж, Дэй пообедал и вышел на улицу. Птицы, которые взбудоражили весь город, еще кружили над фабрикой, но теперь их стало чуть меньше, чем утром. Никто кроме работников «А-синтез» не видел, но весь двор был завален маленькими окровавленными трупиками пернатых, и с каждым новым часом их становилось все больше и больше. Несколько из них Макговерн, рискуя снова стать атакованным, подобрал и теперь исследовал в своей лаборатории.

– Ничего. Никаких отклонений, – сказал он Сьюзен, которая не отходила от него с того момента, как их атаковали птицы.

– Тогда какого черта они делают?! – она подошла к окну, вглядываясь в черное небо. Птичья война не собиралась прекращаться, подпитываемая все новыми и новыми добровольцами.

Доктор Илай Дэй осмотрел Луизу и сказал, что будет лучше, если она отправится с ним в больницу.

– Может быть, у меня грипп? – предположила она, когда они проезжали мимо фабрики, небо над которой было усеяно птицами. – Моя подруга, Сьюзен Чесс из «А-синтеза», недавно переболела гриппом.

– Подруга? – доктор Дэй нахмурил кустистые брови. – Все возможно, – уклончиво сказал он, но, как только они оказались в больнице, сосредоточил все свое внимание на выявлении симптомов гриппа.

К вечеру состояние Луизы ухудшилось. Брат, встревоженный не на шутку поведением птиц, пришел навестить ее, намереваясь рассказать о том, что случилось за день, увидел сестру в кровати и долго разговаривал с доктором Дэем о том, какие лекарства нужны, чтобы поставить Луизу на ноги.

– Пока никаких, – покачал седой головой доктор Дэй. – Все нужное имеется здесь, а для того, чтобы использовать другие вакцины, необходимо точно знать, какую разновидность гриппа мы собираемся лечить.

Дэйвид ушел, стараясь не думать о птицах. Птицы и сестра – слишком много странностей для одного человека, жизнь которого течет медленно и неторопливо.

Взяв пиво, он устроился недалеко от фабрики, наблюдая за птичьей войной. «Когда-нибудь добровольцы кончатся», – решил он, видя, как нещадно пернатые уничтожают друг друга. Он оказался прав.

Три дня спустя птичья туча, нависшая над «А-синтез», поредела, а еще через два не осталось ни одного маленького бойца, готового впиться своим крохотным клювом в тело собрата. Рабочие, недовольно переговариваясь и постоянно с опаской поглядывая на небо, вышли во двор, заваленный телами пернатых. Кажется, безумие закончилось, или же попросту не осталось больше тех, кто мог поддержать его.

Дэйвид и Рег, выслушав рассказ Стивена Крампа о том, как много пришлось убрать мертвых птиц, выехали в лес и решили проверить свою догадку. Ничего. Ни одного пернатого не поджидало их в чаще, несмотря на то что раньше от них здесь отбоя не было.

– Думаешь, это из-за фабрики? – спросил Дэйвид своего друга. Стивен пожал плечами.

– Я могу говорить только о том, что видел. А видел я достаточно, – Стивен Крамп закурил. – Хватит с меня. Ноги моей больше не будет там.

Он был одним из немногих местных жителей, кому нашлась работа в «А-синтез». Особую зависть друзей вызывала оплата его труда. Никто еще в этом богом забытом городе не мог похвастаться такими суммами. И вот теперь он заявляет, что уходит, оставляет золотую жилу.

– Думаю, ты что-то недоговариваешь, – сказал ему Дэйвид Маккоун.

Крамп долго молчал, затем все-таки решился и рассказал о вирусе гриппа, которым переболели бы все сотрудники «А-синтез», не получи они вовремя вакцину Макговерна.

– Говорю тебе, – Крамп откупорил еще одну бутылку пива, – с этой фабрикой что-то не так. – Он вспомнил подписанные бумаги о неразглашении всего, что рабочие видят в стенах фабрики, и почувствовал себя настоящим героем. – Какого черта?! Я все равно увольняюсь! Бегу оттуда! И плевать мне на деньги!

Глава третья

Отель «Форестривер». Хэлстон повернулся на правый бок и попытался заставить себя не слушать детский плачь, доносившийся из соседнего номера. «Из чего здесь сделаны стены? – возмущенно думал он. – Из бумаги?»

Даяна заснула и начала тихо посапывать. Ребенок, развивающийся в ее теле, пока еще был слишком мал, чтобы беременность смогли заметить посторонние, но осознание того, что скоро он станет отцом, придавало Хэлстону уверенность, что он вынесет любые невзгоды. Любил ли он мать своего будущего ребенка? Несомненно. Верил ли, что она любит его? Возможно. Обычно Хэлстон не задавался подобными вопросами, но в эту ночь они назойливо лезли в голову. Даже Деби, дочь Даяны от первого брака, как никогда начала казаться чем-то важным, словно без нее семейная жизнь будет недостаточно полной. Да, Деби как раз и приносила в их отношения ту самую пряность, без которой можно заскучать и начать киснуть.

Она всегда напоминала Хэлстону о бывшем муже Даяны – иногда случайно спрашивая, придет ли отец, иногда специально – резкими заявлениями, что если ее просьба не будет удовлетворена, то завтра же она обратится с этим к Данинджеру.

Особенно оживляли Хэлстона оговорки Даяны. Услышать вместо своего имени имя ее бывшего мужа. Она стоит и продолжает что-то от него требовать, словно ничего и не случилось, а потом нетерпеливо отмахивается и говорит, что это ничего не значит. Сейчас не значит.

Иногда Хэлстон начинал жалеть, что у него нет жены, с которой он когда-то развелся и теперь имеет право брать на выходные своего ребенка, а лучше детей – двойню. Почему бы и нет? На его взгляд, это тоже была бы неплохая пряность, чтобы развеять скуку. Что плохого в том, если постоянно напоминать близкому человеку, что всегда есть кто-то еще?

Когда-то в молодости у него была девушка, о которой он мог бы рассказать Даяне, но та история закончилась полным крахом, поэтому Хэлстон молчал. Милая девочка обратилась в мегеру, утратив свое очарование в тот день, когда сообщила Хэлстону, что избавилась от нежеланного ребенка. Их ребенка. Тогда он решил, что это ничего не значит – они молоды и у них впереди целая жизнь, но обида осталась. Она разрасталась осознанием того, что его ребенок пришелся не по душе этой девушке. Она не захотела вынашивать его в своем теле. Не пожелала видеть в своих детях гены мужчины, которому клялась в любви.

Может быть, в действительности мысли Хэлстона и выглядели не так критично, но в эту ночь он невольно начинал перегибать палку, желая, чтобы она наконец-то сломалась, позволив ему оставить все это в прошлом. Даяна другая. Даяна лучше. Он любит ее, а она любит его ребенка, который развивается в ней, растет, набирает силу, чтобы в недалеком будущем прийти в этот мир.

Хэлстон невольно представил на своем месте Уэла Данинджера. Что чувствовал он, когда Даяна вынашивала Деби – его ребенка? Был ли взволнован? Хотел ли оберегать мать своего будущего ребенка? Или же он был слишком молод? Да, пожалуй, слишком молод. Хотя беспечность и безразличие сквозят в нем и до сих пор. Холодный и расчетливый.