Крис Картер - Секретные материалы

— Да, — сказал Малдер, пытаясь заслониться от смрада, — теперь понятно, почему Рэй Соме не попал в сборную школы по баскетболу.

Доктор Труи перевел дыхание. Ему хотелось что-то сказать, но все мысли превратились в мелкий серый порошок. Малдер посмотрел на него.

— Здесь все опечатать, — распорядился он. — Никто не должен ни видеть этого, ни прикасаться.

Доктор Труи коротко кивнул.

Скалли казалось, что они тонут в зыбучем песке. Кругом тишина и спокойствие, кричи — не кричи… Даже получить в школе список учеников оказалось делом непростым. Разумеется, никто не отказывал, но вот беда: в новый компьютер эти данные не вносили, они хранятся на дискетах в сейфе, а ключи от сейфа у мисс Хилл, а мисс Хилл должна прийти попозже… А поискать обычные классные журналы? Ой, вы просто не знаете, там такой беспорядок… Наконец список возник. Но без адресов.

Адреса очень неохотно дали в полиции. Опять же вроде бы не потому, что не хотели, а что-то мешало…

— Миссис Хастингс?

— Да-а… А вы кто?

— ФБР. Специальный агент Малдер, агент Скалли. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов.

— Мне не о чем говорить с ФБР. Я не нарушала никаких законов.

— Речь идет не о нарушении законов. Нам нужно выяснить некоторые вопросы о жизни вашего прекрасного города. Если вы не против…

— Против. Это ведь вы копались на кладбище? Так вот и проваливайте…

— Мистер Шлурман? Я из ФБР, и мне хотелось бы задать вам один вопрос…

— Так. А теперь послушайте. Меня. Я не знаю, чего вы там затеваете, но на меня можете не рассчитывать, ясно? Я ясно выразился?

И так далее — почему-то чем дальше, тем короче и грубее. Малдер решил не доводить дело до коротких энергичных слов с одной гласной…

— Слушай! — и Скалли вдруг, повернувшись на каблуках, встала перед ним. — Тебе никогда не приходило в голову, что все агенты ФБР — тупые вырожденцы?

— Каждое утро, когда я бреюсь…

— Возможно, в Академии им отсасывают мозги через ноздри — так, кажется, поступают твои инопланетяне?

— Ты это к чему?

— Учитель! Который все знает про детей, который неравнодушен к ним — и в то же время человек достаточно посторонний…

— Я думаю, что далеко не всем в ФБР отсасывают мозги, — сказал Малдер, с любопытством глядя на нее.

Мисс Пола Лебье, невысокая худенькая дама нескрываемых шестидесяти лет, выслушала Малдера внимательно и будто бы заинтересованно.

— Я преподавала у них французский, — сказала она немного в нос. — А заодно и мировую литературу. Кроме того, в мой класс дети приходили иногда рисовать — потому что окнами он выходит на север. Знаете, я не верю, что поколения портятся. У нас выросли очень хорошие дети. Я подозреваю, что они лучше нас. Правда, говорят, когда на земле появляется такое поколение, Бог очень быстро забирает его к себе… И поэтому то, что произошло с выпуском восемьдесят девятого, для меня было потрясением. Хотя — почему было? Оно и сейчас потрясение.

— Расскажите, а что именно произошло?

— Они вдруг все стали другими. Я их вижу постоянно — и вижу, как их что-то гнетет. У всех у них какие-то несчастья. Полли Маттисон несколько раз пыталась вскрыть себе вены, потом травилась… Билли Майлз и Пегги О'Делл разбились на машине, поначалу казалось, что отделались испугом — но вот до сих пор не могут выйти из больницы. Я уже не говорю, что у кого-то несчастья чисто семейные… не хочется пересказывать слухи, но очень вероятно, что Белла Немман умерла не от сердечного приступа, как принято считать…

— Это жена доктора?

— Да. Сказочно красивая была женщина. И никогда у нее не болело сердце. Нет, просто что-то произошло с этими детьми, будто… будто их упростили.

— Упростили?

— Да. Я не могу объяснить, почему мне так кажется, но у меня создалось совершенно четкое ощущение: буквально за несколько дней эти дети стали проще. Я не говорю: грубее. Или: примитивнее. Но какая-то благородная сложность из них исчезла.

— Но, может быть, это просто вхождение в самостоятельную жизнь так на них подействовало?

— Только на один этот выпуск? Нет, что вы. Я знаю, как меняет детей выход во взрослую жизнь. Нет-нет. Они все — будто чем-то помеченные…

— Чем же?

Учительница молча покачала головой.

Бельфлёр

7 марта 1992 года

22:45

Несмотря на всю энергию Малдера и Труи, подготовка к вскрытию заняла довольно много времени, и закончить всю эту достаточно кропотливую процедуру удалось лишь без четверти одиннадцать ночи. Малдер методично обходил распростертое на столе и уже зашитое тельце, делая ракурсные снимки примерно через каждые десять угловых градусов — одна пленка на полный круг.

— Поразительно, Скалли, — бормотал он. — Знала бы ты, что все это означает…

— Означает это только одно: перед нами примат длиной… — Скалли еще раз приложила к трупу измерительную ленту, — пять футов, с весьма необычным строением лицевого черепа. Несомненно, что это не человек.

— И что значит выражение «не человек»?

— Пришелец из космоса… — Скалли чуть наморщила нос, давая понять тем самым, что плоско и не слишком удачно пошутила. — Какая-то большая обезьяна. Возможно, детеныш гориллы или орангутан.

— Что? Орангутан — на кладбище? Ты хочешь сказать, что кто-то вместо мальчика похоронил орангутана? Ничего себе шуточки в этом городе… Так, — Малдер на секунду задумался. — Нам будут нужны образцы тканей для полного генетического анализа… И даже не так. Мы потребуем провести анализ здесь, на месте, а когда нам неизбежно откажут, потому что произвести такой анализ они здесь не смогут, мы потребуем разрешения вывезти труп.

— Ты все еще всерьез думаешь, что это действительно какой-то пришелец? Скорее, все-таки просто чья-то идиотская шутка.

— И… рентген, — Малдер ее не слушал. — Да. Конечно. Как мы забыли…

— Рентген? Сейчас?

— А почему нет? Почему бы нам не сделать рентген? И какие у нас есть причины, чтобы не сделать это сейчас? Какие, Скалли? — он помолчал и вдруг обезоруживающе улыбнулся. — Ты не думай, что я такой уж маньяк. Я тоже сомневаюсь, как и ты. Только…

Но что «только», он не договорил.

В пятом часу утра уже в своей комнате мотеля «Буковый дом» Скалли записывала на диктофон последние итоги исследования: «…совершенно атипическое строение черепа, позволяющее предполагать далеко зашедшую мутацию организма. В правой гайморовой пазухе обнаружен артефакт неизвестного происхождения: предмет из серого матового металла длиной один и восемь десятых дюйма, шириной четыре десятых дюйма, сложной формы, напоминающий прорезь в лезвии безопасной бритвы, с мелко зазубренными краями…»