Безнадега - Кинг Стивен
Теперь они находились на территории города Безнадеги, штат Невада, который состоял из двух улиц, пересекающихся под прямым углом (над перекрестком висел светофор, посылающий на все четыре стороны мигающие желтые сигналы), и двух деловых кварталов. Кафе и казино «Клуб сов», бакалейный магазин, прачечная-автомат, бар с надписью на витрине: «К ВАШИМ УСЛУГАМ ИГРОВЫЕ АВТОМАТЫ», скобяной и продуктовый магазины, кинотеатр «Американский Запад». Ни один из магазинов не мог похвастаться наплывом покупателей, а кинотеатр, похоже, давным-давно закрылся. Во всяком случае, афиши на нем отсутствовали.
На другой улице, протянувшейся с запада на восток (или с востока на запад), стояли те же оштукатуренные дома и трейлеры. За исключением патрульной машины и перекати-поля ничего движущегося Питер в городе не обнаружил.
Я бы тоже поспешил убраться с улицы, чтобы не встречаться с этим парнем, подумал Питер. Обязательно убрался бы.
За городом им открылся кольцевой вал высотой никак не меньше трехсот футов, на который серпантином плавно поднималась усыпанная щебенкой дорога шириной в четыре полосы. Во многих местах вал прорезали глубокие траншеи. Словно морщины на старой коже, подумал Питер. Неподалеку от траншей сгрудились грузовики, в сравнении с валом казавшиеся прямо-таки детскими игрушками. Стояли они около какого-то длинного сооружения, построенного над транспортером.
Тут коп вновь заговорил, впервые после того, как сообщил им, что в голове у него полно дырок.
— Карьер Рэттлснейк номер два. Известен также под названием Китайская шахта. — Патрульный был похож на гида, любящего свою работу. — Номер два открыли в пятьдесят первом году, а с шестьдесят второго это был самый большой в Соединенных Штатах, а то и во всем мире разрез, где медная руда добывалась открытым способом. Потом руда кончилась. Карьер вновь открыли в позапрошлом году. Решили использовать новую технологию, которая позволяла с выгодой извлекать металл из отвалов. Наука, а? Это же надо!
Однако в карьере не наблюдалось никакого движения. Лишь грузовики, замершие, как догадался Питер, у обогатительного комплекса, да пикап на обочине засыпанной щебенкой дороги. Стоял и транспортер.
Коп ехал через центр города. Когда они проезжали под мигающим светофором, Мэри дважды сжала руку Питера. Он проследил за ее взглядом и увидел три велосипеда. Они стояли на седлах посреди улицы, в квартале от перекрестка, и колеса их (Питер отметил, что шины были надуты) неторопливо вращались.
Мэри повернулась к мужу, глаза ее раскрылись еще шире. Теперь уже Питер сжал ее руку.
— Ш-ш-ш.
Коп подал сигнал левого поворота (это было довольно забавно, учитывая то, что транспорт в городе отсутствовал полностью) и свернул на маленькую, недавно заасфальтированную стоянку, с трех сторон окруженную кирпичными стенами. Яркие белые полосы разделяли гладкий, без единой трещины асфальт на аккуратные прямоугольники. На дальней стене висел щит с надписью: «ТОЛЬКО ДЛЯ СОТРУДНИКОВ МУНИЦИПАЛИТЕТА И СЛУЖЕБНЫХ АВТОМОБИЛЕЙ. ПОЖАЛУЙСТА, УВАЖАЙТЕ ЭТУ СТОЯНКУ».
Только в Неваде кто-то может требовать уважения к автостоянке, подумал Питер. В Нью-Йорке надпись звучала бы иначе: «АВТОМОБИЛИ, НЕ ИМЕЮЩИЕ РАЗРЕШЕНИЯ НА СТОЯНКУ, БУДУТ УКРАДЕНЫ, А ИХ ВЛАДЕЛЬЦЫ — СЪЕДЕНЫ».
Машин на стоянке было не больше пяти. На дверце старого ржавого «форда» виднелась надпись: «НАЧАЛЬНИК ПОЖАРНОЙ ОХРАНЫ». Рядом стояла еще одна патрульная машина, она была в лучшей форме, чем «форд» главного городского пожарника, но явно постарше, чем «каприс», в который усадили Питера и Мэри. Патрульный поставил машину в один из белых прямоугольников, выключил двигатель и принялся легонько барабанить пальцами по рулю, что-то насвистывая себе под нос. Питеру мелодия показалась знакомой. Вроде бы «Последний поезд в Кларксвилл».
— Не убивайте нас. — Голос Мэри дрожал. — Делайте что угодно, только не убивайте нас.
— Заткни свою еврейскую пасть, — ответил коп, не поворачивая головы.
— Мы не евреи, — услышал Питер свой голос. Он был не испуганный, а скорее сварливый, злой. — Мы… э… просвитериане. А с чего вы привязались к этим евреям?
Мэри в ужасе посмотрела на мужа, потом через сетку на копа, пытаясь понять, как тот воспринял слова Питера. Поначалу коп просто сидел, наклонив голову и барабаня пальцами по рулю. Потом схватил шляпу и вылез из машины. Питер чуть подался вперед, чтобы увидеть, как коп будет надевать шляпу. Тень копа по-прежнему оставалась квадратной, но она уже не жалась к его ногам. Питер взглянул на часы. Почти половина третьего. Меньше часа тому назад их с женой волновало только одно: где им остановиться на ночь? А тревожился Питер лишь из-за того, что у него кончились таблетки от изжоги.
Коп наклонился и открыл заднюю левую дверцу:
— Пожалуйста, выходите из машины.
Питер и Мэри с трудом выползли из «каприса» и застыли под ярким солнцем, не сводя глаз с высокого мужчины в форменной рубашке цвета хаки, перетянутой широким кожаным ремнем, и в шляпе а-ля медвежонок Смоки.
— Сейчас мы обойдем здание муниципалитета. Выходим со стоянки и поворачиваем налево. А по мне, так вы — евреи. У вас большие носы, это верный признак того, что вы из них.
— Патрульный… — начала было Мэри.
— Нет. Идите. На тротуаре повернете налево. Не испытывайте мое терпение.
Они двинулись вперед. Каждый шаг громко отдавался на черном асфальте. Питер продолжал думать о маленьком медвежонке на приборном щитке «каприса». Кто дал его копу? Любимая племянница? Дочь? Патрульный не носил обручального кольца, Питер это заметил, когда наблюдал, как коп барабанит пальцами по рулю, однако отсутствие кольца вовсе не означало, что он не женат. Питера не удивило бы, если бы у женщины, вышедшей замуж за этого человека, возникло желание с ним развестись.
Откуда-то сверху доносилось монотонное поскрипывание. Питер поднял голову и понял, что это скрипит флюгер на крыше бара «Пивная пена». Флюгер изображал улыбающегося гнома с мешком золота под мышкой.
— Налево, тупица, — беззлобно бросил коп. — Ты знаешь, где у тебя лево? Вас, нью-йоркских пресвитериан, учат, где право, а где лево?
Питер повернул налево. Они с Мэри шагали бок о бок, взявшись за руки. Вскоре они подошли к трем каменным ступеням, которые вели к двойным дверям из тонированного стекла. Над ними белела вывеска: «МУНИЦИПАЛИТЕТ БЕЗНАДЕГИ». Ниже, на левой створке двери, перечислялись должностные лица и службы, работавшие в здании: мэр, школьный комитет, пожарная охрана, полиция, отдел здравоохранения, служба социальной защиты, департамент шахт, пробирная палата. А в самом низу имелась такая надпись: «ПО ВСЕМ ВОПРОСАМ ПРИЕМ ПО ПЯТНИЦАМ С ЧАСУ ДНЯ (ПО ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ ДОГОВОРЕННОСТИ)».
Коп остановился у ступеньки и с любопытством оглядел Джексонов. Хотя температура на улице подбиралась к ста градусам[6], он даже не вспотел. А сверху доносилось все то же мерное поскрипывание.
— Ты — Питер.
— Да, Питер Джексон. — Питер облизал пересохшие губы.
— А ты — Мэри.
— Совершенно верно.
— Так где же Пол? — добродушно спросил коп. Ржавый гном продолжал со скрипом вращаться на крыше бара.
— Кто? — переспросил Питер. — Я вас не понимаю.
— Как же вы сможете спеть «Пять сотен миль» или «Улетая на реактивном самолете» без Пола[7]? — спросил коп и открыл правую створку двери. Их окатило волной кондиционированного воздуха. Питер еще успел отметить, какой он прохладный, когда закричала Мэри. Ее глаза быстрее приспособились к сумраку внутри здания, поэтому она раньше мужа увидела девочку лет шести, лежащую на маленькой площадке за дверью, у ведущей вверх лестницы. Две соломенные косички, широко раскрытые невидящие глаза, неестественно вывернутая голова. Питер сразу понял, чья кукла лежала рядом с кемпером, что стоял на обочине со спущенными колесами. Надпись «ЧЕТЫРЕ СЧАСТЛИВЫХ СТРАННИКА», украшавшая кемпер, явно относилась к прошедшему времени. В этом Питер нисколько не сомневался.
