Пока мой труд не завершен - Томас Лиготти
Для невооруженного глаза все в ящике моего стола выглядело в порядке, но все же оставалась возможность, что Барри открыл ящик за некоторое время до моего прихода на работу утром, сделал ксерокопию печатной версии моего проекта, скопировал электронную версию документа, а затем стер оригинал – всё с кропотливой точностью, которая присуща лишь точно такому же, как я, одержимому маньяку.
– Что ты делаешь? – вопросил из-за спины голос Барри-детектива, Барри-шпиона.
Я захлопнул ящик, слишком напуганный, чтобы понять, что рискую выдать себя.
– Да вот что-то вынул из кармана, и монетка следом выпала. Под стол закатилась вот. – Просто «монетка»? Слишком расплывчато для Барри-проныры. Требуется уточнение. – Четвертак это был. Ты меня искал?
– Да нет, – сказал Барри расслабленно, что ему не подходило. Потом ушел, обычной для себя летящей походкой.
Барри-дружок, Барри-Движок.
Изящно болтает, чеканит шажок.
Я снова открыл ящик и проверил его содержимое, прикоснувшись к диску (чертовы компьютеры!) и пролистав пятьдесят страниц распечатанного документа. Затем я запер его. Затем я открыл ящик… и в течение дня повторял этот ритуал столько раз, сколько полагал нужным. Лучше бы прямо в то утро я собрал вещи и убрался восвояси. Но пришлось мне ждать, пока рабочий день кончится. Потому что, как назло, мне нужно было закончить один небольшой проект и передать его…
Шерри
Остаток дня я оставался как можно ближе к своему столу. Я не ходил в туалет, даже на обед в «Метро» не вышел, хотя ценил это ежедневное отдохновение – по сути, побег от коллег, – и не почитал его за навязший в зубах ритуал. Однако настал момент сдачи работы для Шерри. Крайний срок – два часа дня.
Я подумал, что, может быть, удастся заманить Шерри ко мне в кабинет, а не самому тащить бумажки на другой конец этажа. Однако она не отвечала ни на сообщения, которые я оставлял ей на телефоне, ни на электронные, будь они неладны, письма.
Когда час настал, я постарался решить задачу как можно быстрее. Скорым шагом на манер Барри я добрался до кабинета Шерри, который находился рядом с дверью, ведущей за пределы офиса компании – в коридор, где все еще можно было увидеть здание в стиле эпохи до Великой депрессии и насладиться потрескавшимися стенами, пыльной лепниной, тусклым светом свисающих на цепях люстр и странными тенями, гуляющими вверх и вниз в скрипучих лестничных колодцах.
Однако, подойдя к двери Шерри, я понял, что сдача работы пройдет не так гладко, как я смел надеяться.
– Шер? – окликнул я.
– Не мог бы ты подождать секундочку? – ответила она, очень занятая тем, что что-то доставала из своей сумочки. Конечно, две параллельные задачи были ей не под силу – либо бумажки забрать, либо личные дела закруглить, на большее оперативной памяти не хватало.
Ранее в этом документе я заявлял, что не могу выделить из Семи Гномов ни одного приятного человека. Что ж, технически я слукавил; Шерри можно было назвать «приятной» – но с одной серьезной оговоркой. Физически она была привлекательна, но точно не в такой мере, чтобы записать ее в жуткие красавицы. «Краше среднего» – это точно, многие оценят; и если кто-то считает, что я здесь увековечиваю какой-то произвольный или искаженный образ мира, меня вполне устраивает – желаю всем всего наилучшего во взаимодействиях с социумом. Оговорка, на которую я ссылался выше, такова: если вам случилось пересечь комнату, на другой стороне которой стояла Шерри, то вы сталкивались с…
Даже не могу дать этому внятного названия – какая-то чуждая тварь, обитающая в теле привлекательной женщины, инопланетянка с какой-нибудь больной планеты или существо низкого эволюционного уровня, которое каким-то странным образом внедрилось в человеческое существо на какой-то стадии его развития, в результате чего получилась эта эрзац-Шерри. Шерри-Нечто.
Если бы она всегда держала глаза и рот закрытыми, Шерри было бы легко принять за привлекательную человеческую женщину. Но стоило ей заговорить, стоило устремить на кого-нибудь взгляд – и все, уродливая суть Медузы Горгоны рвалась наружу (хотя никакого реального смысла в этой мифологической ассоциации нет). Часто случалось, что дуализм, который Шерри олицетворяла, вызывал грандиозный диссонанс у тех, кто имел с ней дело. Все, кто велись на красивую обертку, в итоге горько плевались, а то и начинали ненавидеть себя за то, что просто позволили себе кратковременное влечение к этой чуждой сущности. И в тот момент, когда я стоял у ее стола, Шерри отвела от меня взгляд, и я уже забыл, как звучали те несколько слов, которые она произнесла.
Итак, я стоял и наблюдал, как она роется в поисках чего-то в своей сумочке, и чем глубже она закапывалась, тем больше ерзала на стуле, отчего ее и без того короткое платье в облипку собиралось в складку, подтягиваясь все выше и выше к ягодицам. Я наблюдал за этим маленьким эротическим спектаклем с каменным лицом, пока дверь, ведущая в холл, не отворилась и кто-то не проскользнул внутрь. Оказалось, это Бетти – персона из числа вице-президентуры компании. Я понял, что это Бетти, потому что, оторвав взгляд от голых колен Шерри, я заметил, что в ее правой руке было зажато маленькое зеркальце, в которое она смотрела, как Бетти наблюдает за тем, как я наблюдаю за ней. Затем Шерри хихикнула и обернулась.
– Привет, Бетти! – процедила она.
– Привет, Шерри, – сказала Бетти.
Она не поздоровалась со мной, увидев, как я смотрю на Шерри, и явно подумав обо мне что-то не то. Скривив в мой адрес презрительную мину, она прошествовала дальше по своим делам.
– Так что ты принес мне, Фрэнк? – спросила Шерри.
Не говоря ни слова, я швырнул папку с проектом на ее стол и впервые с утра зашел в туалет.
5
Настала пятница. Вот уже четыре дня я не общался с Ричардом. Формальности ради я решил попросить кого-нибудь из отдела новых разработок подтвердить или опровергнуть, что Ричард препоручил им сокращенную версию двухстраничного предложения, которое я показал Семерке в первый день той недели.
Как и ожидалось: никакой записи о предложении с моей подписью в отделе не было. Как и ожидалось: отдел больше не рассматривал входящие предложения, и для них была в новинку сама идея о том, что
