Бессонная война - Сэм Альфсен
«Господин лекарь, просим вас оказать милость!»
«Лекарь! Дорогой лекарь, прошу, посмотрите, что с моими глазами?!»
«Жена… Моя жена! Господин лекарь, умоляю вас, не откажите! Схватки только начались, а уже вся простыня в крови!»
Теперь положение Нуски было иным, а способности, которые росли изо дня в день, позволяли чуть ли не вытаскивать больных из бездны.
Но лекарь только тяжко вздохнул и облокотился о каменную стену. Он не успевал даже перевести дух: больных в Арценте было столько, что этот труд казался просто каплей в море. Излечил одного-двух, а назавтра целое семейство заболевало какой-то заразной мразью.
«Сурии тёмной стороны… так часто болеют? Что же получается? Риры не подвержены болезням, но медленно сгорают изнутри и умирают в муках. Арценты круглые сутки страдают от разного рода болячек – страшно даже чихать в их сторону. Карборцы и вовсе редко доживают до пятидесяти лет, а затем превращаются в руду. Разве жизнь должна быть так несправедлива? Почему хаванцы, сифы и фасидцы живут по сто лет и более, а представители других народов гибнут косяками, едва достигнув зрелости?»
Нуска впервые задумался о том, что есть во всём этом что-то неправильное. Что, может, не так и хороша эта чистота крови, которую так блюдут скиданцы.
«Я уже вижу, что Оанн намного здоровее Жамина. К чему тогда вся эта помешанность на традициях? Может, было бы лучше, если бы все народы перемешались между собой?»
Но что бы тогда стало с их способностями? Кто бы направлял потоки дэ в этом перенасыщенном энергией мире?
Нуска покачал головой. В последние дни он слишком много думал. Иногда его речи и размышления оказывались непонятыми даже Жамином, этим книжным червём, который не вылезал из своих пособий.
Пыльный город, выстроенный между скал, степей и пустыни, наполнился шумными голосами. День был в разгаре, и все спешили по своим делам. Глиняные домишки с резными дырами-окнами опустели: казалось, сейчас на улице собрались все жители Арценты.
Однако сам Нуска застыл у одной из стен, спрятавшись в тени переулка. Здесь было довольно чисто и немноголюдно, но лекарь боковым зрением заметил движение за жёлтыми горшками в углу.
Между стеной и глиняными посудинами спряталась небольшая собака. Кажется, её пугали человеческие голоса, а потому она только забивалась всё глубже и глубже, боясь выдать себя.
Нуска улыбнулся. В Эрьяре и Карборе практически не было уличных животных. Ему редко приходилось видеть этих милых созданий, но здесь, в Арценте, голодные глазюки бездомных зверей так и прожигали спину. Лекарь медленно подошёл ближе и протянул руку, чтобы тут же получить в ответ за проявленное внимание укус. Нуска поморщился, помахал пострадавшей рукой, а затем пригляделся.
У чёрно-белой пятнистой собаки половина морды была измазана кровью. Глаз не открывался и, кажется, вовсе отсутствовал. Нуска с некоторой грустью подумал о том, что уже не сможет вернуть животному зрение, однако снять воспаление и боль он, конечно же, в силах.
И лекарь, присев рядом на корточки, протянул руку. Чужая слюнявая пасть с тихим предупредительным рычанием распахнулась и сомкнулась прямо на запястье молодого хаванца. Только Нуска не отреагировал на боль и продолжил давить лёгкую улыбку. Его пальцы легли на пострадавшую морду и мигом залечили рану, мучившую бродяжку.
Клыки тут же разжались. На морде животного на секунду даже отразилось недоумение: как это боль пропала? Куда она делась? Что сделал этот человек?
Нуска только рассмеялся, хлопнул ладонями по бёдрам и поднялся на ноги, отирая руки от слюны. Он не пытался стать благодетелем или собачьим лекарем, но… Не мог лекарь пройти мимо нуждающегося, когда ему всего-то и надо было, что протянуть руку, чтобы облегчить страдания.
Странное ощущение роем холодных мурашек спустилось от затылка вниз по позвонкам. Нуска быстро спрятался в тени, но успел увидеть чей-то развевающийся плащ и собранные в хвост каштановые волосы.
В Арценте молодых людей такой внешности было пруд пруди, но Нуска старался как можно меньше доверять своим глазам и как можно больше – чутью.
Выглянув из-за поворота, лекарь уставился на удаляющуюся спину высокого мужчины. Его поступь была легка и развязна, он шёл так, словно владел всем миром и не знал, что такое страх.
«Вьен».
Нуска узнал бы его из тысячи по одной только походке и дэ. Получается, что после пленения в Эрьяре и освобождения он направился прямиком на родину, в Арценту? Но зачем?
«Так много всего произошло, что я, blathien[6], совсем об этом забыл! Вьен ведь потомок главного рода арцентов. Но он же и убийца предыдущего наместника, своего отца. Что, tje vae[7], он здесь вообще забыл?! Неужели его совсем…»
… не мучает чувство вины?
Конечно, наёмник не может мучиться от чувства вины. Но ведь и Гевер Ариера – не просто цель для убийства, а его родной отец!
Нуска с каждой встречей всё больше разочаровывался в старшем брате. Этот человек, который на протяжении нескольких лет был для него примером и опорой, совершал всё более и более чудовищные поступки.
Вот и сейчас Вьен не просто так болтался по улице, а примкнул к группе, одетой в длинные бордовые плащи. Никто в Арценте не одевался подобным образом – здесь почти все ходили с голыми пупками и накидывали на плечи полупрозрачные ткани, чтобы не сгореть на солнце. Даже Нуска был вынужден сменить свою тёплую одежду на лёгкие шаровары из местных тканей и укороченную жилетку без рукавов.
Нахмурившись, Нуска обмотал вокруг головы белый лёгкий платок и направился следом, пытаясь затеряться в толпе.
Люди шумели, громко обсуждали назревающую войну и стоимость мяса. Толпились, спорили, обнимались и обменивались поцелуями в щёки.
Всё как и всегда. Никто не обращал внимания на странных людей в красном. Нуске в какой-то момент показалось даже, что, может быть, он перегрелся и всё это ему привиделось.
Однако несколько услышанных разговоров открыли ему глаза:
– Они опять здесь…
– Что им нужно? Неужели опять собираются мутить воду?
– Сплошная суета. Чем им только не угодил… Кхм… В общем, не понимаю я их.
– А ведь сильнейшие воины Арценты. Лучше бы выступили против Дарвеля, а не…
– Тише-тише. Пойдём в дом…
Один из зевак приобнял друга за плечи и повёл скорее в тень узкой улочки. Пристальный взгляд Вьена уже прожигал болтунам спину.
Все расступались, склоняли головы и сбега́
