Рассказы о Привидениях Антиквария – Собирателя Древних Книг. Бледный Призрак и Прочая Нежить - Монтегю Родс Джеймс
– Добрый день, мой мальчик? Ну, как наши дела? Сколько лет тебе? – сыпал он вопросами, – Я надеюсь, ты не очень устал с дороги и будешь ужинать?
– Спасибо, сэр, но я не голоден, – ответил мальчик.
– Хороший парень, – похвалил господин Эбни. – Так, сколько же тебе лет?
Выглядело немного странным то, что всего за каких-то две минуты, которые прошли с момента их знакомства, он повторил дважды один и тот же вопрос.
– Мне скоро будет двенадцать, сэр, – ответил Стивен.
– Молодец, а когда твой День Рождения? Одиннадцатого сентября?
– Да, да. Очень хорошо. Почти год уже прошел, не так ли? Я хочу – ха-ха, – я хочу записать всё это в мою книгу. Так тебе точно будет двенадцать? Ты уверен?
– Да, точно, сэр.
– Хорошо, хорошо! – В общем так, Паркс, ведите его к миссис Банч, что у вас там на ужин, чай, впрочем, какая разница, покормите его.
– Будет исполнено, сэр, – ответил находящийся рядом Паркс, который проводил мальчика куда было велено.
Из всех, с кем Стивену довелось встретиться в Асворби, миссис Банч была самой доброй. Она сумела заставить его почувствовать себя дома. Менее чем за какие-то четверть часа они стали закадычными друзьями, и их дружба сохранилась на всю жизнь. Миссис Банч была уроженкой здешних мест, и ко дню приезда Стивена в Асворби ей исполнилось 55 лет. В этом особняке она прожила уже двадцать лет. Само собой разумеется, она как никто другой знала дом, усадьбу и все окрестности, хотя, явно была не склонна выбалтывать свои секреты.
Безусловно, в самом доме и в садах вокруг него было очень много интересного, того о чем Стивен, любящий приключения и обладающий пытливым умом, хотел чтобы ему рассказали как можно больше. – Кто построил церковь в конце лавровой аллеи? А кто этот старик на картине, висящей на лестнице, который сидит за столом, а под одной его рукой лежит череп? На эти и подобные им вопросы отвечала ему миссис Банч, чей развитый интеллект обладал всеми необходимыми для этой цели ресурсами. Однако, он задавал и другие вопросы и ответы, которые он получал на них, его устраивали меньше.
Одним ноябрьским вечером Стивен сидел и грелся у огня в комнате домашней прислуги, размышляя об усадьбе и её обитателях.
– А господин Эбни хороший человек? Он попадет в рай? – неожиданно спросил он, со свойственной детям непосредственностью и уверенностью в том, что взрослые способны ответить на все их вопросы, и при этом судить о всем беспристрастно. Ни секунды не сомневаясь, что сказанное ими – является абсолютной правдой, во что нужно без всяких на то сомнений верить.
– Ты спрашиваешь меня хороший ли он человек? Храни тебя Господь, детка! – ответила миссис Банч. – Да господин Эбни добрейший человек, каких сейчас и не встретишь! Я никогда не рассказывала тебе о маленьком мальчике, таком же как ты, которого он подобрал на улице, дай мне Бог не ошибиться, лет семь тому назад? А о маленькой девочке, которую он забрал к себе два года спустя после того, как я поселилась здесь?
– Нет, расскажите мне, пожалуйста, миссис Банч о них, – прямо сейчас!
– Ну, хорошо, – ответила миссис Банч, – о маленькой девочке я многого не расскажу, так как не всё свежо в моей памяти. Я помню, что однажды, возвращаясь с прогулки, господин Эбни привез её с собой. После этого он приказал миссис Эллис, которая тогда была у нас экономкой, позаботиться о ней. Бедное дитя, у ней даже одежды своей не было, – она мне сама об этом рассказывала. Так вот, она прожила у нас, дай Бог не соврать, три недели, наверное так. После чего, может быть, потому что у неё была цыганская кровь или может быть еще по какой-то причине, однажды утром она выпрыгнула из своей кровати, да так, что никто из нас не успел и глазом моргнуть, и исчезла в неизвестном направлении. Не осталось ни следов, ни малейшего указания на то, куда она подевалась. Я до сих пор не могу понять, как так получилось. Господин Эбни очень испугался за неё, он приказал обыскать все пруды. Но, я то точно знаю, и в этом нет никаких сомнений – она ушла к цыганам, потому что я слышала, как они ходили вокруг дома и пели свои песни, как бы зазывая. Это было именно в ту ночь, за час до того как она исчезла. Паркс, тоже говорил, что слышал их голоса в лесу тем вечером. Бедная девочка! Она была такая домашняя! Такая тихая! Такая чудная! Мне так нравилось о ней заботиться.
– А что случилось с мальчиком? – спросил Стивен.
– Ах, несчастный ребенок! – вздохнула миссис Банч. – Он был иностранцем, сам себя он называл Джованни. Одним зимним днем он шел по дороге, играя на своей лютне, а господин Эбни его подобрал. Как раз тогда он расспросил его о том, откуда он, сколько ему лет, куда он направляется и где его родственники. Обо всем, что только нужно узнать. Но с ним произошло то же, что и с той девочкой. Строптивые люди эти иностранцы. Кто его знает, куда он подевался. Однажды утром пропал и все. Для нас это до сих пор остается загадкой. Свою лютню он оставил нам, вон она лежит на полке.
Остаток вечера Стивен провел с миссис Банч, взяв в руки лютню и пытаясь извлечь из неё хоть какую-нибудь мелодию, при этом донимая её вопросами.
В эту ночь ему приснился странный сон. На верхнем этаже дома, в самом конце коридора, там, где находится его спальня, была ванная комната, которой давно уже никто не пользовался. Её всегда держали под замком. Верхняя часть двери была стеклянной, а так как муслиновых занавесок, которые обычно висели на этом окошке, на этот раз почему-то не было, можно было подтянуться вверх и заглянуть туда внутрь. Там, в помещении, по правую сторону стояла освинцованная ванна, пристроенная к стене, причем её концевая часть (та, где находится сливное отверстие) была направлена к окну.
В ту ночь, о которой я говорю, Стивен, вдруг, неожиданно для самого себя, ощутил, что стоит у двери в ванную комнату и заглядывает в стеклянное окошечко. Сияла луна и её свет пробивался сквозь окна дома, поэтому он сумел разглядеть человеческое тело, лежащее в ванне.
Его рассказ о том, что он увидел, напоминает то, что приходилось видеть мне в знаменитых склепах Церкви Святого Михана[36], в Дублине. Этой
