Марк Ньютон - Книга превращений
– Ты и в прошлый раз это говорил.
– Может быть, – сказал он без всякого выражения. – Просто нас учили, что пришлые люди развращают, а я хочу, чтобы наше общество оставалось гармоничным, вот и все.
– Еще один вопрос, – сказала Лан.
– Всего один?
Она молча усмехнулась.
– Я понимаю, прости. Просто для меня здесь все так необычно.
– Что ты хотела спросить?
– Почему тебя отпустили с острова? Здесь все так интересуются мной, но никто, похоже, никуда не уезжает.
– Немногие хотят уехать. Никто, конечно, не запрещает, но, слыша о том, как много трагедий происходит на Архипелаге, никто не хочет ехать туда.
– А ты… Почему ты путешествуешь?
– Мой опыт и мои чувства отличаются от опыта и чувств остальных, – сказал он и прибавил шагу, пока она не успела задать новый вопрос.
Теперь их окружала возделанная земля. Разные оттенки зелени, должно быть, соответствовали разным породам зерновых, которые росли на небольших участках, так не похожих на необозримые поля огромных хозяйств на Джокулле. Между ними виднелись либо группы домов, либо рощи, густые от странных ползучих растений с многочисленными плодами.
Солнце уже клонилось к закату, но было все еще очень жарко. Кайс говорил, что погодой на Исле управляют культисты. Пока повсюду на Архипелаге мели метели, ветер гнал тучи, земля покрывалась льдом, здесь небо всегда оставалось ясным, а погода – теплой. Неудивительно, что культисты не спешили никого пускать на свой остров.
Ей даже довелось видеть процесс управления погодой, но она ничего в нем не поняла. На вершине холма стояли люди и держали какой-то механизм, направленный в небо, а на соседнем холме то же самое делала другая такая же группа – получался тандем. Исходившие от устройств лучи пурпурного света вгрызались в мягкое нутро любого некстати возникшего облака, пока не рассеивали его полностью, а если облаков не наблюдалось, то свет просто уходил в глубину небес. Чем бы ни были заняты эти люди, их действия, очевидно, способствовали сохранению чистоты небес.
Лан так и не заметила границы между столицей и окружающей ее местностью. Уже ступив на городскую территорию, она заметила, что они идут через одно маленькое поселение за другим, – Кайс объяснил ей, что это и есть главный принцип существования Вилларбора: здесь нет одного главного центра, их много, в каждом поселке – свой, и все они связаны друг с другом. На ее взгляд, они были скорее разделены, чем связаны, – обширными лугами с мозаикой ярких цветов в обрамлении лесопосадок, плавно переходивших в девственный лес. Однако и там встречались участки, где деревья явно были насажены согласно плану, как в парке, целые плантации ярких растений уходили вдаль.
Цвета, формы, запахи и звуки были бесподобны.
– Какие у вас тут красивые сады, – заметила она, все еще идя по пятам за Кайсом.
Не сбавляя шага, он сказал:
– Все это растет здесь не для красоты – мы выращиваем эти растения в медицинских целях. Они даже на участки разделены по болезням, которые лечат. Все в окрестностях города растет для чего-то, чаще для еды, но эти на лекарства.
Они миновали одноэтажный дом, в прелестном садике которого стояли три женщины, занятые разговором.
– Добрый день, сестры, – поздоровался с ними Кайс.
Одна из них, черноволосая девушка, кокетливо взмахнула рукой в ответ, но тут же, словно смутившись, отвернулась и побежала к дому, длинная белая юбка волочилась за ней по траве.
– Похоже, ты тут записной сердцеед, – заметила Лан, надеясь, что такая пустячная беседа поможет его разговорить.
– Понятия не имею, о чем ты, – ответил он.
– Ну так уж и не имеешь. Девушка ни с кем не гуляет, думает только о тебе, всем своим подружкам рассказывает, какой ты милый.
Кайс дернул плечом и засмеялся:
– Ни за что не хотел бы получить такую власть над другим человеком.
«Власть» – снова это слово, которое все обитатели Ислы произносили презрительно, точно в нем было что-то дурное.
Они опять углубились в настоящий лес и немного погодя, пройдя между двух громадных, точно стены, корней, оказались на поляне, которая явно служила центром всего Вилларбора.
Стена леса высилась перед ними – мириады оттенков зеленого и коричневого смешивались, постепенно сливаясь в глубине в темную дымку. Толстые красновато-коричневые стволы уходили ввысь, постепенно теряясь в густом пологе леса. Между ними помещались металлические конструкции, напоминающие строительные леса. Резные лестницы, закручиваясь против часовой стрелки, обвивали иные стволы. По земле, сквозь царство папоротников, от дерева к дереву были проложены тропинки.
– Что это за деревья? – спросила Лан.
– О, разные – тсуга, таксодиум, секвойя… Дальше в лесу встречаются и более редкие.
– Откуда такие любопытные названия? – Лан разглядывала удивительные рельефы коры ближайших деревьев.
– Так, насколько нам известно, назывались семена растений, заложенные на хранение несколько тысяч лет назад. Цивилизации возникают и исчезают, и одно такое исчезновение сопровождалось, вероятно, событиями апокалипсического характера, поскольку земля лишилась тогда всех лесов. Потом их вырастили опять. Жаль, что нам уже никогда не узнать, как эти гиганты звались на самом деле.
В кронах деревьев небольшими группами и даже целыми деревушками располагались хижины. Оказалось, что деревья соединялись между собой не только наземными тропами, но и подвесными дорожками, по которым – о чудо! – разгуливали и спешили по своим делам люди, точно пешеходы по улицам обычного города. То и дело сверху на веревках спускались корзины, внизу их загружали продуктами и снова поднимали наверх. Крошечные огоньки целыми каскадами перетекали с ветки на ветку, освещая наиболее тенистые участки древесных поселений, – Лан подумала, до чего здесь красиво должно быть ночью. Сквозь прогалины в пологе леса на специальные платформы грациозно опускались какие-то летательные аппараты, наподобие воздушных шаров. Из них выходили пассажиры – в основном люди и румели, хотя иногда попадались и цефы; на такой высоте все они казались не больше мухи.
Все, что она видела вокруг, было исполнено превосходными мастерами и неповторимо. Каждая деталь каждого сооружения была обильно украшена: то резьбой в виде геометрических фигур, то лепниной из барочных завитушек, а то и растительными орнаментами, и все это смотрелось так естественно, что казалось, будто деревья сами собой приняли такую форму в процессе роста.
Лан очарованно повернулась к Кайсу:
– Какой твой дом?
– Я здесь не живу, – засмеялся тот в ответ.
– А где же? – спросила она.
– В Вилларборе. – И он показал рукой на лес.
– Ты хочешь сказать, что тебе принадлежит весь город?
– Здесь ничего никому не принадлежит. – Лицо Кайса сохраняло выражение безмятежного покоя. – У нас нет никаких правителей. Мы все вместе живем в общественных поселках в разных частях леса. Каждый сам выбирает, где он хочет жить, и никому не приходится платить бешеные деньги за право обитать в самом фешенебельном районе. Мы сами организуемся и сами решаем, как нам жить. Когда кому-то хочется переехать, мы просто организуем общину в другом участке леса, формируем жилища из самого леса, при условии, конечно, что находится достаточно желающих в них жить. Всякий вправе построить себе жилище такой красоты и сложности, какой пожелает. – Кайс сделал паузу, обдумывая свои слова. – Когда первые культисты прибыли на этот остров, – продолжал он, – а это произошло примерно в то время, когда был заложен Виллджамур, – они приняли образ жизни местных племен, которые считали ненормальным любое вмешательство в жизнь природы, и эта философия стала частью всего, что ты видишь здесь теперь.
– Кажется, я понимаю… – солгала Лан. – Правда, без денег и без правительства в этом все равно маловато смысла.
– Мы убедились, что правители и торговцы редко действуют в интересах большинства, – ответил Кайс. – И мы справляемся без них – организовываем, распределяем, сотрудничаем с другими автономными поселениями из разных районов острова… Знаю, о чем ты думаешь: без денег и без правителей такая степень кооперации кажется тебе невозможной. Но нам повезло: мы культисты и значит можем делать все, что хотим, ведь деньги не диктуют нам правила игры и не определяют наших ценностей. Чтобы получить разрешение привезти тебя сюда, мне пришлось обсудить твое дело на совете общин – мы не любим допускать чужеземцев на наш остров, нам не нравятся идеи, которые они приносят с собой, – и именно поэтому я не хочу, чтобы наши говорили с тобой больше чем нужно: наше общество устроено и работает идеально. Империя держится на принципе доминирования, который она стремится распространить на все острова Архипелага, подчиняя их себе один за другим и извращая их культуру и природу ради того лишь, чтобы продавать им все те роскошные безделушки, которых так много в Виллджамуре, и тебе было бы неплохо это понять. Но здесь, у нас, в Вилларборе, такое просто неприемлемо. Наша система ценностей и отношений взорвется от столкновения с вашей. Мы привыкли брать от природы ровно столько, сколько нам необходимо. Сегодня вечером у нас будет пир, ты придешь на него как гостья и отведаешь даров леса, а завтра ты вернешься в свой мир как одна из немногих, кому посчастливилось видеть этот остров.
