Александр Варго - Гурман
Елена уже почти добежала, как ее живот скрутила такая боль, что она охнула и опустилась на пол.
«Детки, милые мои лапочки, помогите мне!»
Артуру наконец-то удалось подняться на ноги. Он исподлобья посмотрел на женщину, ухмыльнулся и полностью избавился от своих лохмотьев.
Елена со стоном поднялась на колени и вдруг увидела кровь на полу. Она приподняла ночную рубашку и с трудом подавила очередной крик — кровь текла из промежности. Похоже, начались роды.
— Это было очень непродуманно с вашей стороны, — подал голос Артур. — Во-первых, вы сделали мне больно.
Елена плакала и ползла к двери. До нее оставалось всего ничего. За ней тянулся влажно-красный след. Живот, казалось, раздулся до невероятных размеров. Она чувствовала, как малыши вовсю толкались, требуя выпустить их наружу.
— Во-вторых, вы все равно никуда не убежите от меня с таким животом, — продолжал Артур, шаркая ступнями.
Он наступил на кровь и снова хихикнул, увидев на ковре красный отпечаток своей голой подошвы.
— Помогите! — взвыла Елена.
Она была уже у двери и тянула руку к ключу, как серп воткнулся в дверь. Сталь перерубила фалангу ее среднего пальца и глубоко, до кости разрезала безымянный.
— В-третьих, вы подкинули мне одну интересную идею, — как ни в чем не бывало сказал Артур.
Голый, перепачканный грязью, весь в шрамах и ссадинах, с багровой шишкой вместо гениталий и мокрыми от слюны губами, он был похож на что угодно, только не на человека.
— Помогите, — прохрипела Елена.
Ее мозг заволакивала пелена, а низ живота горел так, словно на него плеснули кислоты.
Артур поднял с пола отрубленную фалангу пальца и внимательно осмотрел ее, вертя как диковинную вещицу.
— Красивый маникюр. Вы сами себе его делаете? — Он кинул обрубок в рот, пососал и выплюнул. — Я видел у вас баню. Там, во дворе. Уверен, что ее построил Виктор. У него золотые руки, — сказал Малышев. — Вы любите копченое мясо, а? — Он присел на корточки перед Еленой, которая елозила ногами в собственной крови. — А я обожаю. Я запеку вас на углях как свинку. И ваших поросят. Они будут готовиться прямо внутри вас, в духовке. Две такие аппетитные пропеченные сардельки. А потом я покушаю. Думаете, там, где меня держали, нормальная еда? — Садист брезгливо поморщился и закрутил головой. — Нет, там кормят отвратительно. Безвкусные пресные каши. Вы когда-нибудь пробовали жеваную бумагу? А вот меня в школе иногда кормили ею одноклассники. — Он открыл дверь, с наслаждением подставил голое тело ночному воздуху, потом повернулся к Елене и намотал на кулак ее волосы. — Позвольте вас пригласить в сауну, милая дама, — ласково сказал Артур и потащил извивающуюся женщину на улицу. — Веселая компания, уютная обстановка, шампанское, бассейн!.. Что может быть лучше?
Елене удалось зацепиться руками за дверной косяк. Закусив до крови губу, она держалась из последних сил. Малышев нахмурился, наклонился и сильно ударил ее в голову. Елена потеряла сознание.
Виктор мог только предполагать, что произошло дальше. Он сопоставил все факты и пришел к выводу, что с момента ухода отсюда Живодера прошло не более часа.
Увиденная картина повергла его в ступор. В доме разгром, весь первый этаж забрызган кровью так, словно там резали скот. Их свадебная фотография, висевшая на стене, была разбита. В ее центре торчал серп.
Лена в беспамятстве лежала у бани. Она тяжело и прерывисто дышала, сжимая и разжимая пальцы. Виктор заметил отсутствие фаланги и закусил губу.
Он тут же вызвал «Скорую» и принялся оказывать жене первую помощь. Лишь спустя минуту до него дошло страшное. Живот исчез. Как он этого сразу не заметил?!
Где дети?!
Он поднялся на ноги, растерянно оглядываясь по сторонам.
Вскоре примчала «Скорая». За это время Виктор словно безумец облетел всю округу, заглядывая под каждый куст. Тщетно, никаких следов малышей. Надежда на то, что они остались живы, таяла на глазах. Рядом с баней он нашел таз с окровавленными тряпками и понял, что роды произошли прямо на улице.
Он уже догадался, что здесь был Малышев, и теперь ненавидел себя за то, что оставил Лену одну.
«Скорая» увезла его жену в критическом состоянии. Она потеряла много крови. Спустя несколько минут прибыл наряд с кинологами, и собака тут же взяла след.
Когда Артура нашли у реки, просветы в верхушках деревьев медленно розовели, становились алыми. Просыпалось солнце.
Он сидел, сгорбившись, глядя на клочья тумана, которые ветер гнал над рекой. Раны, покрывавшие его тело, казались черными.
Увидев Виктора, Малышев жалко улыбнулся и сказал:
— Доброе утро.
Он снова был обычным парнем. Тихоней, неудачником, который выглядел растерянным, словно не понимал, кто он и как вообще тут очутился.
Рядом с ним стояла корзинка, из которой торчали тряпки. Виктор первым делом кинулся к ней. Оттуда послышался слабый писк. Ребенок был один. Девочка.
Троим крепким парням в погонах с огромным трудом удалось удержать Виктора, который, рыча, рвался к Живодеру, пока его заковывали в наручники. Маньяк не оказал никакого сопротивления, его худое грязное лицо было безмятежным, даже слегка удивленным, совсем как у ребенка. Он только пожаловался полицейским, что замерз и устал.
К счастью, со Светой все оказалось в порядке. Она родилась абсолютно здоровой. Малышев ничего не успел с ней сделать.
Что касается Сережи, то безуспешные поиски продолжались еще несколько дней. Малышев на допросах молчал, изредка снисходительно улыбался. Через пять суток Виктор смирился, но и представить не мог, как скажет об этом Елене.
«Живодер сидел на берегу реки. Он мог выбросить малыша в воду, выронить его из корзинки, пока бродил в чаще, а в наших лесах недостатка в лисах или волках никогда не было». Такие вот мысли переполняли уставший мозг Виктора.
В тот же день он краем уха услышал, что Малышеву собирались прозондировать желудок, и содрогнулся. Виктор с трудом мог себе представить, что это щуплое, кошмарное создание с умиротворенным взглядом способно на еще более мерзкий поступок.
«Обследуемый не принимал пищу в течение последних суток». Таков был результат, но Виктора он не успокоил.
Сережа пропал, едва родившись. Его не видели ни мать, ни отец, вообще никто. Единственным свидетелем появления мальчика на свет наверняка был Артур Малышев. Маньяка вновь поместили в психиатрическую больницу, хотя после этих событий по Каменску прошла волна стихийных митингов. Разъяренные горожане требовали казнить Живодера.
Елена не скоро пришла в себя, вообще чудом осталась жива. Она-то и рассказала, что собирался сделать с ней психопат в ту страшную ночь. Виктор потом обнаружил у сарая приготовленные дрова. Живодер и в самом деле планировал топить баню, но что-то помешало ему. Как бы то ни было, он принял роды у Елены, после чего ушел в лес с корзинкой, в которой потом нашли Свету.
После долгого лечения врачи были вынуждены признать, что Елена из-за полученных повреждений больше никогда не сможет иметь детей. Это было двойным ударом, но даже физические увечья, полученные ею в ту ночь, не могли сравниться с потерей сына.
Как-то она с грустью сказала, что лучше бы не делала УЗИ.
— Я бы думала, что ношу под сердцем одного ребенка, — призналась женщина. — Понимаешь? А так постоянно думаю об этом.
Однако время лечит даже самые глубокие раны. С годами Боковы смирились с горем. Света росла чудесной, умной не по годам девочкой, и родители глаз с нее не спускали. Обсуждение той ночи было под строжайшим запретом.
Хотя Виктор часто кусал губы, ворочался от бессонницы и втайне желал еще раз встретиться с Малышевым. Один на один, на узкой дорожке. Лучше на мостике.
Жизнь шла своим чередом. Жители Каменска постепенно успокоились.
Артура бесконечно возили на какие-то экспертизы, утроив охрану. По его душу собирали консилиумы, но он вел себя смирно. В конце концов страсти улеглись, и Малышева тихо спровадили в «Райский уголок».
Виктор заглянул на кухню. Елена стояла у плиты и что-то меланхолично помешивала в кастрюле. По ее вздрагивающим плечам он понял, что она плачет, стиснул зубы и вышел.
«А не присоединиться ли мне к поиску?» — неожиданно подумал Виктор.
Его взгляд упал на сейф, вмонтированный в стену. Там хранился наградной пистолет и две обоймы патронов.
«Почему бы и нет. Только на этот раз никаких психушек с клизмами и сиделками. Только ты и я».
Федорыч места себе не находил, ожидая Алекса. Он и предположить не мог, что из-за этого Малышева всколыхнется не только Каменск, но и весь регион. Стараясь унять дрожь, егерь бесцельно ходил из угла в угол, ежеминутно глядя в окно.
Полчаса назад у него были трое оперативников с собаками и почти дюжина рослых солдат. Все вооружены, с рациями, лица сосредоточенные, сапоги забрызганы грязью. Собаки заливались хриплым лаем, пытались вырваться и броситься на Саура, который грозно рычал в ответ. Егерь моментально покрылся ледяным потом. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы его ложь выглядела убедительной.
