Ирина Молчанова - Пленники рая

— Если так, то кто же там висел? — изумилась Алиса.

Он пожал плечами:

— Даже не представляю.

Девушка посмотрела в сторону:

— Это где-то тут недалеко было, я помню.

— Мы можем сходить и посмотреть, — Герберт вновь предложил ей руку.

Алиса задрала голову. Небо было чистым, солнце висело все так же высоко, а казалось, что она больше часа болтала со странным мужчиной.

— Мне нужно искать брата.

— Этот пенек в трех шагах, пойдемте посмотрим.

Алиса сдалась:

— Хорошо, только быстро.

Они сошли с тропы, Герберт что-то увлеченно рассказывал, девушка не слушала. Мысли унесли ее в тот день, когда увидела повешенного человека, такого же, в сером пальто, черных ботинках, с жидкими каштановыми волосами. Теперь она жалела, что хоть одним глазком не заглянула ему в лицо. Ошибки быть не могло, это тот самый мужчина, и тогда — четыре дня назад, он был мертв. А теперь шел рядом, разговаривал с ней и даже посмеивался.

— Вот и пенек! — театрально воскликнул Герберт.

Глава 25

До весны

Снег застилал глаза и падал за воротник, Никита бежал не разбирая дороги, пока совсем не выдохся. Тогда он привалился к дереву и сполз по нему в сугроб. Холод проник в рукава, под свитер, пробрался в сапоги. Сердце учащенно стучало, дыхание сбилось, нестерпимо хотелось пить. Он снял мокрую рукавицу, взял снег и поднес ко рту. Снег приятно таял, наполняя рот холодной водой, которую мальчик с блаженством глотал. Вскоре окоченели пальцы, пришлось надеть заледеневшие рукавицы. Кругом стояла тишина, снежинки неслышно касались земли, изредка поскрипывали деревья. Солнце спряталось в серых тучах, последние светлые пятна, золотившие снег, кору, блестевшие в кронах деревьев исчезли, стало хмуро. Лес напоминал огромного дремлющего зверя, которого мог разбудить любой шорох, потусторонний звук.

Никита закрыл глаза. В тумане деревья казались страшными чудищами, надвигавшимися на него с раскинутыми руками. Было страшно снова открыть глаза, страшно шевелиться, дышать. Он слышал шаги, хруст снега под чьими-то ногами и пыхтенье, от которого по спине проходил мороз, а сердце стучало так громко, что, казалось, слышно во всем лесу. Набравшись храбрости, мальчик приоткрыл глаза и, увидев перед собой маленькую сгорбленную фигурку, широко их распахнул.

Девочка откинула с головы капюшон клетчатой куртки и шагнула вперед. Лохматые черные волосы лежали на плечах, слегка раскосые зеленые глаза смотрели пристально, на пухлых губах застыла кровавая корка.

Никита попытался подняться, но у него ничего не вышло, и он завалился на бок. Девочка засмеялась и неожиданно протянула ему измазанную в саже ладошку.

— Пойдем!

Он нехотя взялся за протянутую руку и поднялся на ноги.

— Пойдем, — повторила девочка и, проваливаясь в снег, пошла в ту сторону, откуда Никита прибежал.

Мальчик не сдвинулся с места.

Девочка вернулась и встала перед ним.

— Мари, — хрипло произнесла она.

— Я помню, — он снял рукавицы, пошарил в карманах и вынул брелок.

Она забрала брелок, спрятала в кармашке куртки и взяла мальчика за руку.

— Пойдем.

Они молча шли, он часто спотыкался, но Мари не давала ему упасть, каждый раз хватая за воротник свитера. На тропе она выпустила руку мальчика и, ловя ртом снежинки, закружилась на месте. Непропорциональная, с длинными ногами, маленькой головой, коротким туловищем, она выглядела смешно. Девочка принялась что-то мычать, а Никита взял снег, слепил маленький снежок и откусил от него.

Мари перестала кружиться и уставилась на него, точно впервые увидела.

— Мама меня учила, что снег есть нельзя. — Она вырвала у него снежок и выкинула. — Можно заболеть, и тогда придется ставить горчичник.

Он покорно кивнул. Сестра запрещала есть снег и ругала его, когда не слушался.

— Идем, — Мари побежала по притоптанной дорожке, он пошел за ней.

Показалась деревня, они вышли из леса. Возле самого первого домика неподвижно стояла старуха, она опиралась на палку и смотрела прямо на них.

— Сатана, — еще издали заголосила она, размахивая палкой.

— Бежим, — просипела Мари, вцепляясь в рукав мальчика.

Ноги так сильно замерзли, что не гнулись. Девочка тащила его за собой, а старуха все кричала:

— Сатана, сатана, оставь его, сатана! — Страшное эхо прокатывалось над деревушкой, из домиков начали появляться люди.

Мари выхватила из кармана связку ключей и, не отпуская рукав Никиты, вбежала по лесенке. Ключи упали. Жители стекались к дому как муравьи. Вперед выбежала молодая женщина.

— Не трогайте ее, не трогайте, — визжала она.

— Сатана, сатана, сатана, — сыпалось отовсюду.

— Не нужно, не трогайте ее, — умоляла девушка, отталкивая наступающих мужчин, — это всего лишь ребенок, больной ребенок.

Худощавый юноша схватил ее, зажал ладонью рот и, приговаривая: «Нися, хватит, Нися, хватит», расталкивая людей, увел.

Никита поднял ключи и протянул девочке, с любопытством перевесившейся через перила.

— Кричат, — пробормотала она, вставляя ключ в замочную скважину. Казалось, жители не напугали ее, и, закрывая дверь на засов, она лишь сказала: — Я совсем им не нравлюсь.

Мальчик подошел к камину, огонь не горел, в доме было холодно. В углу, словно ожидая праздника, стояла украшенная елка.

— Идем, — позвала Мари.

Они поднялись на второй этаж и остановились в конце коридора.

— Полезли, — кивнула она на железные скобы, ведущие на чердак.

Никита сомневался, тогда она полезла первой, а когда очутилась наверху, позвала:

— Залезай ко мне.

На чердаке Мари рылась в коробках. Она вытаскивала понравившуюся игрушку и давала мальчику. Когда он держал уже целую гору игрушек, девочка пошла в угол чердака, встала на колени и забралась под столик.

— Иди сюда, — позвала она.

Никита подошел ближе и увидел, что она открыла квадратный люк. Никита почувствовал неприятный запах и поморщился.

— Идем, — сказала Мари, скрываясь в темноте прохода.

Мальчик свалил игрушки рядом с люком и спустил одну ногу в отверстие. Нога встала на что-то твердое, он спустил вторую — внизу оказались деревянные ступеньки. Медленно Никита начал спускаться по тесному проходу, придерживаясь за стены.

— Где ты? — послышалось из темноты.

— Тут, — еле слышно ответил он. Глаза постепенно привыкли к темноте, стало холоднее, в воздухе пахло, как однажды под одним домом, где лежала мертвая кошка. Стена и ступеньки уходили в сторону, Мари стояла в самом низу и загораживала собой свет. Мальчик закрыл рукавом свитера нос, от усилившегося запаха начало подташнивать. Мари пропустила Никиту в хорошо освещенную комнату.