Рэй Брэдбери - Октябрьская страна (сборник)

Мистер Кэррингтон, президент похоронного бюро, услыхал шум и приковылял в вестибюль разузнать, что случилось.

– Тсс, тсс, – шепчет он направо и налево, прижимая палец к губам. – Имейте уважение, имейте уважение. Что тут у вас? Не могу ли я быть вам полезен, сударыня?

Тетушка Тилди смерила его взглядом:

– Можете.

– Чем могу служить?

– Подите в ту комнату в конце коридора, – распорядилась тетушка Тилди.

– Д-да-а?

– И скажите этому рьяному молодому исследователю, чтоб оставил в покое мое тело. Я – девица. И не желаю никому показывать свои родинки, родимые пятна, шрамы и прочее, и что нога у меня подворачивается – тоже мое дело. Нечего ему во все совать нос, трогать, резать – еще, того гляди, что-нибудь повредит.

Мистер Кэррингтон не понимает, о чем речь, он ведь еще не знает, что за тело находится в прозекторской. И он глядит на тетушку Тилди растерянно и беспомощно.

– Чего он уложил меня на свой стол, я ж не голубь какой-нибудь, меня незачем потрошить и фаршировать! – сказала Тилди.

Мистер Кэррингтон кинулся выяснять, в чем дело. Прошло пятнадцать минут; в вестибюле стояла напряженная тишина, а там, за дверями прозекторской, шел отчаянный спор; наконец, бледный и осунувшийся, мистер Кэррингтон возвратился.

Очки свалились у него с носа, он поднял их и сказал:

– Вы нам очень осложняете дело.

– Я?! – рассвирепела тетушка Тилди. – Святые угодники, да что же это такое! Послушайте, мистер Кожа-да-кости или как вас там, так, по-вашему, это я осложняю?

– Мы уже выкачиваем кровь из… из этого…

– Что?!

– Да-да, уверяю вас. Так что вам придется уйти. Теперь уже ничего нельзя сделать. – Он нервно засмеялся. – Сейчас наш прозектор произведет частичное вскрытие и определит причину смерти.

Тетушка Тилди вскочила как ошпаренная.

– Да как он смеет! Это позволено только судебным экспертам!

– Ну, нам иногда тоже кое-что позволяется…

– Сейчас же отправляйтесь назад и велите вашему Режь-не-жалей сию минуту перекачать всю отличную благородную кровь обратно в это тело, покрытое прекрасной кожей, и если он уже что-нибудь вытащил из него, пускай тут же приладит на место, да чтоб все работало как следует, и бодрое, здоровое тело пускай вернет мне. Слышали, что я сказала?

– Но я ничего не могу поделать. Ни-че-го.

– Ну вот что. Я не сдвинусь с места хоть двести лет. Ясно? И распугаю всех ваших клиентов, буду пускать им прямо в нос эманацию!

Ошеломленный Кэррингтон кое-как пораскинул мозгами и даже застонал:

– Но вы погубите нашу фирму! Неужели вы решитесь?

– Еще как решусь! – усмехнулась тетушка Тилди.

Кэррингтон кинулся в темный зал ожидания. Даже издали слышно было, как он судорожно крутит телефонный диск. Спустя полчаса к похоронному бюро с ревом подкатили машины. Три вице-президента в сопровождении перепуганного президента прошествовали в зал ожидания.

– Ну, в чем тут дело?

Перемежая свою речь отменными проклятиями, тетушка все им растолковала.

Президенты стали держать совет, а прозектора попросили приостановить свои занятия хотя бы до тех пор, пока не будет достигнуто какое-то соглашение… Прозектор вышел из своей комнаты и стоял тут же, курил большую черную сигару и любезно улыбался.

Тетушка Тилди воззрилась на сигару.

– А пепел вы куда стряхиваете? – в страхе спросила она.

Попыхивая сигарой, прозектор невозмутимо ухмыльнулся.

Наконец совет был окончен.

– Скажите по чести, сударыня, вы ведь не пустите нас по миру, а?

Тетушка оглядела стервятников с головы до пят:

– Ну, это бы я с радостью.

Кэррингтона прошиб пот, он отер лицо платком.

– Можете забрать свое тело.

– Ха! – обрадовалась Тилди. Но тут же опасливо спросила: – В целости-сохранности?

– В целости-сохранности.

– Без всякого формальдегида?

– Без всякого формальдегида.

– С кровью?

– Да с кровью же, забирайте его, ради бога, и уходите!

Тетушка Тилди чопорно кивнула.

– Ладно. По рукам. Приведите его в порядок.

Кэррингтон обернулся к прозектору:

– Эй, вы, бестолочь! Нечего стоять столбом. Приведите все в порядок, живо!

– Да смотрите не сыпьте пепел куда не надо! – прикрикнула тетушка Тилди.

– Осторожней, осторожней! – командовала тетушка Тилди. – Поставьте плетенку на пол, а то мне в нее не влезть.

Она не стала особенно разглядывать тело. «Вид самый обыкновенный», – только и заметила она. И опустилась в корзину.

И сразу вся словно заледенела; потом ее отчаянно затошнило, закружилась голова. Теперь вся она была точно капля расплавленной материи, точно вода, что пыталась бы просочиться в бетон. Это долгий труд. И тяжкий. Все равно что бабочке, которая уже вышла из куколки, сызнова втиснуться в старую жесткую оболочку.

Вице-президенты со страхом наблюдали за тетушкой Тилди. Мистер Кэррингтон то ломал руки, то взмахивал ими, то тыкал пальцами в воздух, будто этим мог ей помочь. Прозектор только недоверчиво посматривал, да посмеивался, да пожимал плечами.

«Просачиваюсь в холодный, непроницаемый гранит. Просачиваюсь в замороженную старую-престарую статую. Втискиваюсь, втискиваюсь…»

– Да оживай же, черт возьми! – прикрикнула тетушка Тилди. – Ну-ка, приподнимись!

Тело чуть привстало, зашуршали сухие прутья корзины.

– Не ленись, согни ноги!

Тело слепо, ощупью поднялось.

– Увидь! – скомандовала тетушка Тилди.

В слепые, затянутые пленкой глаза проник свет.

– Чувствуй! – подгоняла тетушка Тилди.

Тело вдруг ощутило теплый воздух, а рядом – жесткий лабораторный стол и, тяжко дыша, оперлось на него.

– Шагни!

Тело ступило вперед – медленно, тяжело.

– Услышь! – приказала она.

В оглохшие уши ворвались звуки: хриплое, нетерпеливое дыхание потрясенного прозектора, хныканье мистера Кэррингтона, ее собственный трескучий голос.

– Иди! – сказала тетушка Тилди.

Тело пошло.

– Думай!

Старый мозг заработал.

– Говори!

– Премного обязано. Благодарствую.

И тело отвесило поклон содержателям похоронного бюро.

– А теперь, – сказала наконец тетушка Тилди, – плачь!

И заплакала блаженно-счастливыми слезами.

И отныне, если вам вздумается навестить тетушку Тилди, вам стоит только в любой день часа в четыре подойти к ее лавке древностей и постучаться. На двери висит большой траурный венок. Не обращайте внимания. Тетушка Тилди нарочно его оставила, такой уж у нее нрав! Постучитесь. Дверь заперта на две задвижки и на три замка.

– Кто там? Черный человек? – послышится пронзительный голос.

Вы, смеясь, ответите: нет-нет, тетушка Тилди, это я.

И она, тоже смеясь, скажет: «Входите побыстрей!» – распахнет дверь и мигом захлопнет ее за вами, так что черному человеку нипочем не проскользнуть. Потом она усадит вас, и нальет вам кофе, и покажет последний связанный ею свитер. Уже нет в ней прежней бодрости, и глаза стали сдавать, но держится она молодцом.