Марьяна Романова - Страшные истории. Городские и деревенские (сборник)

В синеватом свете луны дочь напоминала покойницу. Худая, сильно постаревшая, под глазами — коричневые тени, щеки впалые… Осторожно откинув одеяло, он остановился в растерянности — ну и что дальше? Не раздевать же ее… А вдруг проснется, потом позору не оберешься. Крик подымет, слухи по деревне поползут.

Дочь застонала во сне, и лицо ее скривилось — то ли больно ей было, то ли просто сон дурной пришел. Дрожащей рукой отец откинул подол ее платья. И ахнул, рука его взметнулась ко рту, помогая сдержать крик. Он увидел ноги женщины — синеватые, худые, как у ребенка, а бедра все — в ранах полузаживших, как будто бы с них ножом срезали мясо по кусочку маленькому. Как наяву услышал он соседкины слова: «Кровью его поила, а теперь мясом своим подкармливает…» И лицо Алеши вспомнил — напряженное, и глаза — умные и холодные.

Исполненный решимости, мужик в один прыжок оказался у колыбели. Лишь бы не проснулся младенец. Все у него получится. Войну прошел, на первой линии фронтовой побывал, а тут — ребенок, года еще нет, как с ним не справиться. Даже если и не человек он, а нежить опасная, но маленький такой все-таки.

Кроватка была пуста.

Мужчина метнулся было из комнаты — надо что-нибудь взять, топор, вилы, свечу… Но не успел — из-под стола на четвереньках выполз Алеша. Передвигался он быстро, как животное.

— Уйди… Не подходи! — Бывший фронтовик рассчитывал, что звук собственного голоса придаст ему сил.

Алеша оскалился. Зубы у него были белые и остренькие, как будто ножовкой обточенные. Бросился дед его к двери — но младенец оказался шустрее. И как только успел сил набраться! Оттолкнувшись четырьмя конечностями от пола, он одним кошачьим прыжком преодолел расстояние, отделявшее его от деда. Высоко прыгнул — в горло, видно, вцепиться хотел, но не достал, промахнулся. Укусил деда в бок, чуть выше печени, — дернулся от боли старик, уж больно остры были Алешины зубы. Младенец снова заполз под стол и теперь смотрел на деда оттуда — ни дать ни взять пес, охраняющий еду.

Пошатываясь, дед вышел из комнаты.

Ранним утром соседи сбежались к их дому на крик. Кричали девочки — младшие дочки хозяина. Проснувшись на рассвете, они сначала обнаружили мертвого отца — он лежал, скрючившись, на полу в кухоньке, на лице его застыла гримаса отчаянного ужаса, а к груди он прижимал остро заточенный топор. Что с ним случилось — никто так и не понял. «Может, до белой горячки допился», — неуверенно предположил деревенский фельдшер. Но всем было известно, что дед Алеши и не пил почти. На его боку обнаружили странную рану — как будто собака некрупная укусила. Следы маленьких зубов, а вокруг — чернота, и гнилью пахнет.

И это была не последняя страшная находка. В дальней комнате нашли старшую дочь несчастного — она тоже была мертва. Впрочем, ее кончина никого не удивила — девица болела давно, на улицу совсем не выходила, было понятно, что не жилец она. А вот сынишку ее маленького так и не нашли. Кроватка пустая стояла. И в доме — никого. Звали Алешеньку, звали — не откликнулся. А ему и годика не было, сам бы далеко не ушел.

С тех пор на деревню ту неприятности посыпались. Хорошо, что младшие дочки старика этого уже не увидели — на следующее утро их увезли доживать детство в казенном доме. А через несколько дней единственную на всю деревню корову волки загрызли. Непонятно, как и пробрались в сарай, — дверь была плотно заперта. Утром хозяйка вошла — а вместо Зорьки ее только шматки окровавленного мяса, над которыми мухи роятся.

Старуха, которую все в деревне ведьмой считали, что-то бормотала о том, что место это теперь проклятое и надо ноги уносить всем, кто хочет в живых остаться. Но ее никто не послушался — во-первых, она всегда что-то мрачное бубнила, а во-вторых, податься им было некуда. Но в итоге права старуха оказалась — все они, один за другим, в тот же год жизни лишились, и все одинаково погибли — в пасти волчьей.

Странно это было, никогда волки в тех краях не лютовали. Но стоило кому чуть от дома отойти в одиночестве — и вместо человека только косточки обглоданные находили. Правда, один мужик, лесником он был, после нападения выжил, приплелся в деревню, на руках полз — потому что одна нога у него была полуобглоданная.

Страшные вещи успел перед смертью рассказать: будто бы маленький ребенок напал на него в лесу. Сам-то лесник в тот день за грибами отправился, и вдруг увидел — за кустом малины дитя прячется, мальчик, полностью обнаженный. Лесник подманил его: мол, ты иди, не бойся, не обижу. В райцентр отвезти хотел. Мало ли что, время смутное, сирот много вокруг. Но мальчик вдруг встал на четвереньки, звериными прыжками подбежал к нему и сразу же прокусил ногу через брючину. От неожиданности и боли лесник на несколько минут сознание потерял, а когда пришел в себя, обнаружил, что ребенок сидит на нем и ногу ест его. «Все лицо в крови, а глаза вообще ничего не выражают… Жрет — только челюсти ходуном ходят… Очень он похож на Алешу был, мальчика пропавшего…».

Конечно, не поверил леснику никто.

Но история эта передавалась из уст в уста, и даже сейчас в тех краях ее часто рассказывают, хотя никого из свидетелей давно в живых не осталось.