Дино Динаев - Дурная Слава

Да, материнская любовь слепа.

— Псину сколь не корми, все по кобелям будет бегать. Я тебе всю жизнь об этих сучках твержу, да все без толку. Что ж будешь делать, коль она с другим?

— Пристрелю.

— Кишка тонка. Прошлой ночью ты пять разов к псине бегал, все никак не мог насытиться. Я от головы в голос голосила, так ты только смеялся. Когда молодая была, нужна была мамка, а теперь постарела, собакой занялся.

— Заткнись, бабка, а не то в глаз дам.

Старуха оглядела двор, и глаза ее как две булавки уткнулись в открытую калитку.

— Ты чего ворота расхлебенил? Ишь чего удумал. А как собака сбежит, опять на меня всю вину взвалишь, что это я старая виноватая, и все беды у тебя от меня.

— Калитку ты оставила, бабка. А собака не сбежит, она на цепи в подвале сидит.

Старуха обвела сердитым взглядом двор, туман к этому времени совсем осел, так что притаившихся можно было углядеть при желании, многие предметы стали видны, ранее неразличимые в тумане. Тут и там возвышались кучки затвердевших человеческих экскрементов, видно Кривоноговы не утруждали себя посещениям нужника. Землю устилал толстый слой перегнивших листьев, не убираемых годами. Из-под него выглядывали толстые пожелтевшие мослы, похоже, лошадиные. Оправдывая предположение, чуть поодаль лежал уныло длинный конский череп.

— Там кто-то есть, сынок, — прошамкала старуха. — Я их дух чую. У нас так не пахнет. Неси ружо.

Петр нырнул в дом, Бен уже вскочил, не таясь, и потащил Полину к выходу. Шаги грохотали на веранде, лязгал металлический затвор. Бен ни секунды не сомневался, что по ним будут стрелять. Он выволок девушку за калитку и сразу рванул вбок, под прикрытие железных ворот.

Оглушительно грохнуло, по воротам изнутри словно сыпанули гороха, и на трухлявой поверхности появились в круговую отверстия, в каждое из которых можно было просунуть палец. Они побежали прочь и успели укрыться от выстрела из второго ствола за подвернувшимся «Москвичем-412». Бедный автомобиль подпрыгнул, прежде чем рухнуть на простреленные скаты.

Пока Петр перезаряжал, они успели нырнуть в проулок. Полина опрометью кинулась дальше, не разбирая дороги, похоже, он ничего не видела и не хотела видеть от страха. Бен остановился, и, переводя дух, осторожно выглянул.

Являя собой образец законченного психа и видя, что беглецов не догнать, Петр стал вымещать злобу на безвинном автомобиле. Для начала он засадил в него из двух стволов, но этого ему показалось мало. Ухватив ружье, словно дубину за ствол, он выбил уцелевшие стекла. При этом он кричал и плакал.

На шум выглянул испуганный сосед, но выходить не стал, опасаясь последствий.

Петр увидел непрошеного свидетеля, кинулся к забору и стал колотить прикладом.

Заголосили женщины. Бен понял, что погони не будет, и догнал Полину. Испуганная женщина обнаружилась в километре, глаза обычно раскосые и с легким насмешливым прищуром, широко раскрыты.

— Поняла, кто в нас стрелял? — спросил Бен.

— Но почему? Что мы ему сделали?

— Не сделали, но можем. Все дело в том, что мы сделали ошибку, думая, что история закончилась где-то давно в прошлом. Ничего подобного! Она тянется до наших дней, вот почему Базилевский раз за разом летал в этот свой горячо любимый Новоапрельск. Не прошлое он хотел исправить, а настоящее! Надо будет потом сюда вернуться. Успокойся, не сейчас. В нашем времени, — сказав так, он задумался, а будет ли оно, наше время.

24

Вечером они были у «Восхода». Полина сомневалась, подозревая, что это может быть засада, но что-то говорило Бену, что пенсионера до определенной степени можно не опасаться. К тому же это был единственный, кто предложил им деньги. На три рубля можно было неделю протянуть. Старик ждал их, почитывая крохотную газетку с громким названием "За коммунизм". За его спиной был допотопный щит, рекламирующий новый фильм "Чудная женщина". Дополнительной строкой было указано, что фильм цветной. Бен скрипнул зубами. На поверку 70-й год оказался тем, чем и был: тоской смертной, нуднятиной, черно-белым кино. Он уже привык жить совсем на другой скорости. Ходить в костюме Д-Арси и ездить на блестящей лаком машине мимо пестро-разодетых, а скорее раздетых девиц. Видеть на страницах газет сиськи вместо отчетов Политбюро, а по ящику смотреть 44 канала, а не один. Дед увел их за тыльную сторону кинотеатра, серую и облупившуюся, где и состоялся разговор.

— Работа не пыльная. Надо будет последить за человеком, на которого я укажу. Вот аванс, — он протянул рубль.

— Больно ты скорый, дядя, — возразил Бен, жадно поглядывая на рубль. — С чего ты взял, что мы согласимся?

— А что тебе остается? — по привычке грубо буркнул пенсионер. — Денег у тебя нет.

Ночевать есть где? По глазам вижу негде.

— А ты ясновидящий.

Пенсионер пропустил шпильку и молча ждал ответа. Бен с вздохом взял желтенькую купюру и поинтересовался:

— Тот, за кем надо следить, не бандюган? Не прихлопнет он нас как мух.

Предупреждаю, у нас мало опыта по этому делу. Если честно, я больше в конторе сидел, чем филером работал.

Пенсионер никак не отреагировал на шутку, похоже чувство юмора было атрофировано на корню.

— Вам совсем незачем двоим бегать. Дочку я могу пока на жилье отвести.

— Я вам не дочка! — возмутилась Полина. — Никуда я с вами не пойду!

— Нам, пожалуй, лучше держаться вместе, — согласился Бен.

Пенсионер никак не отреагировал на отказ. Не пожал плечами, даже не моргнул. Бен не любил такой тип людей — ни на что не реагирующих, спокойных как стог сена, с не выражающими никаких чувств застывшими лицами. Короче, такими, какими в глупых фильмах обычно показывают закоренелых мафиози.

— Я ничего не обещаю, — честно предупредил Бен. — Если слежку заметят, я не виноват.

— Не заметят. Если вы с ним лицом к лицу сами не столкнетесь.

— А что ж ты сам тогда не займешься, если все так просто? — подковырнула Полина.

— Мне нельзя, — только и сказал дед, а больше ничего не стал объяснять.

Он отвел их к тому месту, где дорога делала поворот, и предупредил, что ровно в 7 часов здесь остановится машина, и за человеком, который из нее выйдет, надо будет проследить. Как только он зайдет в квартиру, уточнить адрес, и возвращаться к «Восходу», где и будет ждать пенсионер.

— Кстати, дед, зовут тебя как? — поинтересовался Бен.

— Жора, — заявил дед и категорически пресек попытки представиться, сказав, что будет звать их Сынком и Дочкой.

— Не нравится мне этот Жорик все сильнее, — скривила губки Полина. — Чего ему от нас надо? Что это за люди, за которыми мы должны следить?