Лаура Уиткомб - Призрачная любовь

Но если сильные эмоции являлись магической формулой возвращения, то почему же Дженни не услышала, как я вчера кричала на Кэти? Почему она не прилетела назад? Неужели ее не разжалобили рыдания матери?

Мои ошибки создали вокруг меня железную клетку. Я не могла позвонить мистеру Брауну. Я не могла забрать его снимок или посмотреть на прежнего хозяина с другой стороны класса. Если бы мы с Джеймсом пошли в школьный театр, а не к нему домой, Митч не поймал бы нас. И почему я не прошла мимо пустого тела Дженни? Я могла бы остаться с мистером Брауном, и тогда Джеймс полюбил бы обычную девушку. Усталость навалилась на меня невыносимым бременем. Я шла по улицам и скверам города с открытыми глазами, но передо мной мелькали странные образы. Мне чудилось, что я вижу Джеймса — только не с лицом Билли Блейка. Он снова был солдатом и спускался ко мне с высокого дерева. Капли дождя срывались с его волос, но это не мешало ему улыбаться.

— Ты сейчас в военной форме, — сказала я, как будто он сам не знал, во что одет.

Внезапно я поняла, что свернула на подъездную дорожку у дома Дэна. Ворота гаража были открытыми. Внутри находилась только бежевая машина Кэти. Я услышала странный грохот. Казалось, что в доме кто-то крушил мебель. Моя усталость притупила страх. Я вошла в прихожую, готовая предстать перед тем, что меня ожидало.

В коридоре Кэти снимала со стен семейные фотографии. Она с яростью срывала их, бросала на пол рамки и стекла, а затем с гневным рычанием разрывала снимки или комкала, если те не поддавались ее тонким пальцам. Похоже, она не замечала меня. По ее щекам текли ручьи слез и макияжа. Она с усмешкой осмотрела беспорядок и, перемалывая осколки маленькими туфлями, решительно направилась в общую комнату. Преодолев болезненную слабость, я пошла за ней следом. Мне хотелось окликнуть Кэти и спросить, что случилось. Но я чувствовала себя такой истощенной, что просто наблюдала за происходящим. Она подбежала к книжному шкафу и начала сметать с полок настольные игры — «Скрэббл», «Монополию» и все их принадлежности. Затем на пол посыпались пластмассовые домики, фигурки и деревянные тарелки. Кэти присела и покопалась в куче вещей. Вскоре она нашла какой-то маленький предмет, вскочила на ноги и бросила его изо всех сил в окно. Из ее горла вырвался дикий крик ненависти. Предмет попал в оконную раму и, отскочив, упал на паркет неподалеку от моих ног. Это был крохотный металлический цилиндр.

Теперь она увидела меня. Проглотив рыдания, Кэти смущенно посмотрела мне в глаза. Она вытерла лицо ладонями и пригладила мятую юбку.

— Где ты была? — спросила она хриплым шепотом.

— Мне нужно было повидаться с другом, — ответила я. — Недавно он попал в беду. Теперь с ним все в порядке.

— Это хорошо.

Она прижала руки к животу и пригнулась, словно ее тошнило.

— Что случилось? — спросила я.

— Поговорим об этом позже. Прошу тебя, иди в свою спальню.

Ей хотелось выглядеть строгой и непреклонной. Но, посмотрев на созданный хаос, она содрогнулась от ужаса. Я шагнула к ней, однако Кэти вытянула руку, останавливая меня:

— Приберемся завтра…

— Где папа?

Она снова забыла обо мне. Я едва успела отступить в сторону, когда она метнулась в кабинет. Кэти начала сбрасывать с полок журналы и книги. Когда на полу образовалась высокая куча, она принялась за ящики стола. Их содержимое — блокноты, авторучки и прочая мелочь — полетело на ковер вслед за книгами. Она взяла в руки увесистый том — руководство по составлению рабочего распорядка — и открыла его на середине. Однако, приложив все силы, она так и не смогла порвать книгу пополам.

Если раньше я чувствовала оцепенение и слабость, то теперь, в присутствии расстроенной Кэти, во мне снова пробудилась сила, которая недавно шокировала женщин из церковной группы. Казалось, что моя любовь к Джеймсу и последующая боль от его потери гальванизировала что-то во мне.

— Папа бросил тебя? — спросила я.

— Разве я не сказала, чтобы ты шла в свою комнату?

Она сражалась с книгой, выворачивая обложку вдоль корешка.

— Почему ты все время сражаешься со мной? Почему ты не поможешь мне?

Я подошла к ней и, встав лицом к лицу, взяла том из ее безвольных рук. Свирепо рванув корки в стороны и порвав книгу на две половины, я вручила их обратно Кэти. Она была так удивлена, что не сводила с меня взгляд. Разорванное руководство упало к ее ногам. Я отступила на шаг, желая посмотреть, что ей захочется разрушить в следующий момент. В ее глазах сверкнули искры понимания. Теперь она знала, что мы на одной стороне; что я не стану союзницей Дэна.

— Спасибо, — прошептала она, выходя в коридор.

Мы вновь вернулись в семейную комнату. Она остановилась у кушетки и посмотрела на Молитвенный угол, где на одном из стульев лежали Библия и дневник. Кэти оглянулась и бросила на меня особый взгляд. Мы решительно двинулись к трем стульям. Ей удалось сломать пару ножек у первого из них и вспороть подушку второго. Набивка полетела во все стороны. Я выдирала страницы дневника, рвала их на мелкие части и разбрасывала обрывки над нашими головами. Руки Кэти все еще дрожали, но теперь она смеялась, а не плакала. Мать Дженни подбежала к стеклянному шкафу и вернулась с хрустальным графином. Я взвизгнула и отпрыгнула к двери, когда она выплеснула бренди на перевернутые стулья и клочья бумаги. Я тоже засмеялась, но на всякий случай подняла Библию, лежавшую под ватной набивкой сиденья.

Кэти схватила с каминной полки картонную коробку и, чиркнув спичкой, бросила ее на стулья. Пламя взвилось выше и быстрее, чем мы ожидали. После нескольких секунд восторга раскрасневшаяся Кэти побежала за огнетушителем, который стоял у входной двери. Она залила огонь белой пеной. Я затаптывала горящие обрывки блокнота, которые разлетелись по комнате, угрожая склеиться с ворсом ковра. Затем Кэти покачнулась на ногах, и красный огнетушитель упал на паркетный пол. Мать Дженни больше не смеялась.

Оглушительный визг дымовой сигнализации заставил нас закричать. Мы напрасно пытались дотянуться до пластмассового датчика, который крепился к потолку около двери. Даже в прыжке мы не дотягивались до него на два-три дюйма. Я испуганно присела, когда Кэти разбила его пустым графином. Он затих, повиснув под потолком на двух проводах. Едкий дым пах мятной карамелью.

Кэти прижала ладонь ко рту и побежала в свою спальню. Я последовала за ней. Она метнулась в туалет, где ее вырвало. Чуть позже она села на кафельный пол ванной комнаты и, зарыдав, прижала колени к груди. Я никогда не заходила в родительскую спальню. Коврик около ванной был теплым и ворсистым. Я подползла к ней на коленях, боясь, что она ударит меня ногой, как дикое животное. Сев рядом с Кэти, я нежно погладила ее по голове. Она начала быстро рассказывать о своей обиде. Хриплый голос казался измученным воем. Вытирая ее слезы, я вспоминала, как хотела утешить своих хозяев, когда они плакали. Но, будучи Светом, я не могла прикасаться к ним или гладить их волосы. Локоны этой женщины оказались на ощупь мягкими, как у маленькой девочки.