Кларк Смит - Затерянные миры

Юноша с отвращением отвернулся от подношения, хотя и испытывал сильный голод и жажду, и побежал сквозь мертвые сады мимо высохших фонтанов и пыльных лужаек. За спиной он слышал издевательское веселье прокаженных, но звук постепенно ослабевал, и, казалось, они не стали преследовать его. Огибая огромный дворец, он не встретил никого из этих созданий. Ворота южного и восточного крыльев были пусты и темны, но он не стал заходить внутрь, зная, что лишь опустошение и вещи еще более худшие могут ожидать его там.

Обезумевший и отчаявшийся, он подошел к восточному крылу и остановился в темноте. Уныло и с каким-то странным отчуждением он осознал, что именно эту террасу над морем вспоминал так часто на протяжении своего долгого пути. Голы были когда-то усыпанные цветами кровати, деревья сгнили в покосившихся кадках, плиты пола выщербились и раскололись. Но милосердные сумерки скрывали убогий вид развалин, и, точно грустя о былом, под пурпурным сводом вздыхало море, а грозная звезда Канопус всходила на востоке, окруженная менее яркими звездами.

Горечь разъедала сердце Цитры, ибо мечта, поманившая его, лопнула, как мыльный пузырь. Яркое сияние Канопуса заставило его поморщиться, но прежде чем он успел отвернуться, столб мрака, темнее ночи и гуще любой тучи, взметнулся на террасе, затмив лучезарную звезду. Тень вырастала прямо из гранитной плиты, вздымаясь все выше и выше, и приняла очертания одетого в броню воина. Казалось, этот воин смотрит с огромной высоты прямо на Цитру, и глаза его под опущенным забралом шлема светились и передвигались, как шаровые молнии в темноте.

Неотчетливо, как увиденное в давнем сне, Цитра вспомнил мальчика, который пас коз на выжженных солнцем холмах и однажды нашел пещеру, открывшую ему вход в сады необыкновенной страны чудес. Бродя там, мальчик попробовал кроваво-красный плод и испытал леденящий ужас перед великанами в черной броне, охранявшими волшебный сад. И опять он был тем самым мальчиком, но каким-то непостижимым образом оставался и королем Амеро, искавшим в разных странах свое потерянное королевство, и нашедшим, в конце концов, на его месте лишь мерзость запустения.

И сейчас, когда трепет пастуха, повинного в посягательстве на колдовской сад и в воровстве, боролся в его душе с гордостью короля, он услышал голос, раскаты которого звучали в небе подобно грому с высоких облаков в весенней ночи:

— Я посланник Тасайдона, который в положенное время посылает меня ко всем, кто прошел сквозь нижние ворота и отведал плодов его сада. Ни один человек, вкусивший этих плодов, не сможет остаться таким, каким был до этого. Но если одним они дарят забвение, то другие, наоборот, обретают память. Знай же, что в другом рождении, многие годы назад, ты действительно был королем Амеро. Память об этом воскресла в твоей душе, стерла воспоминания настоящей жизни и погнала на поиски своего древнего королевства.

— Если это правда, то я пострадал дважды, ибо, будучи Амеро, я лишен царства и царствования, а оставаясь Цитрой, я не смогу забыть о своей потерянной королевской власти и вновь обрести то довольство, которое знал простым пастухом.

— Молчи и слушай, ибо есть еще один путь, — произнесла тень голосом тихим, словно шепот далекого океана. — Могущество Тасайдона не знает границ, и он милостив к тем, кто служит ему и признает его власть. Поклянись в своей преданности и обещай ему свою душу, и он щедро вознаградит тебя. Если ты захочешь, своим колдовством он воскресит прошлое, погребенное под руинами Дворца. Ты вновь станешь королем Амеро и будешь править Калицем. Все будет точно таким же, как в прошедшие года, а мертвые лица и опустевшие поля вновь наполнятся цветением жизни.

— Я принимаю обязательство, — ответил Цитра. — Клянусь быть верным Тасайдону и отдать ему душу, если он вернет мне мое королевство.

— Это еще не все, — вновь заговорила тень. — Ты вспомнил не всю свою прошлую жизнь, а только те годы, которые соответствуют твоему теперешнему возрасту. Может быть, став Амеро, ты пожалеешь о своей участи, и если эта жалость овладеет тобой и заставит забыть о своих королевских обязанностях, колдовство потеряет свою силу и растает как дым.

— Так тому и быть, — согласился юноша. — Я принимаю и это условие как часть сделки.

Не успел он договорить, как тень, заслоняющая Канопус, исчезла. Звезда горела с первозданной яркостью, как будто миг назад облако тьмы не закрывало его. Не ощущая никакой перемены, смотрящий на звезды стал не кем иным, как королем Амеро, а бедный пастух Цитра, равно как и посланник Тасайдона, и клятва, данная повелителю тьмы, исчезли из его памяти, как дурной сон. Запустение и разруха, царившие в Шатайре, оказались не более чем фантазией какого-то сумасшедшего пророка, ибо Амеро уловил аромат душистых цветов, смешанный с соленым дыханием моря, а тихий шепот набегающих на берег волн заглушали нежное пение лир и визгливый смех рабынь во дворце за его спиной. До него доносились мириады звуков ночного города, где его подданные веселились и пировали. С непонятной болью и смутным ощущением счастья отвернувшись от звезды, Амеро увидел сверкающие ворота и окна отцовского дворца и ослепительный свет тысяч факелов, затмивший звезды в небе над Шатайром.

Старые хроники говорят, что на правление короля Амеро пришлось много лет процветания. Мир и достаток царили в королевстве Калиц. Ни засуха, ни морские бури не нарушали его покой, и подвластные ему острова и далекие страны в положенный срок присылали дань. И Амеро был доволен, по-королевски роскошествуя в пышно украшенных гобеленами залах дворца, наслаждаясь яствами и винами и слушая восхваления своих музыкантов, дворецких и наложниц.

Когда годы его жизни уже перевалили за середину, на Амеро время от времени стала находить та пресыщенность, которая часто подстерегает баловней фортуны. В такие моменты он отходил от надоевших развлечений двора и находил утешение в цветах, зелени и стихах старинных поэтов. Таким образом он не допускал пресыщения, и, поскольку обязанности правителя не слишком обременяли его, все еще находил свою королевскую власть весьма приятной.

Но однажды поздней осенью звезды точно прогневались на Калиц. Падеж скота, болезни растений и чудовищный мор пронеслись по всему королевству, точно на крыльях невидимых драконов. Морское побережье осаждали и беспощадно разоряли пиратские галеры. На востоке грозные банды грабителей нападали на проходящие через Калиц караваны, а на юге жестокие пустынные племена совершали набеги на деревушки, лежащие близ границы. Беспорядки и смерть царили повсюду, и страна наполнилась печалью и стенаниями.