Татьяна Корсакова - Музы дождливого парка

Ей хотелось плакать от радости и облегчения, ей хотелось целовать его измученное лицо и тонкие музыкальные пальцы. Проклятая гордость и непосильный груз условностей не позволили. Вся ее благодарность уместилась в одно-единственное слово…

— Спасибо.

— Не за что. — Арсений улыбнулся, но улыбка его была настороженной, а во взгляде читалась неудовлетворенность. — Послушай, если уж у нас ночь признаний, ты больше ничего не хочешь мне рассказать? Видишь, Марта, я сегодня добрый и всепрощающий.

Она бы рассказала. Она бы даже нашла силы для того, чтобы превратить в слова то чувство, которое зарождалось и набирало силы где-то глубоко в душе. И на условности бы наплевала, и на собственную гордость, только бы он не смотрел на нее вот так — внимательно и настороженно, как на врага. Но бездонная пропасть, их разделяющая, ширилась с каждой секундой, а чувства все никак не трансформировались в правильные слова.

— Извини. — Марта виновато улыбнулась. — Мне в самом деле больше не в чем каяться. Но теперь ты понимаешь, что нет нужды помогать такой, как я. Уезжай, Арсений. Так будет лучше.

— Для кого лучше? — Теперь Арсений держался за подоконник обеими руками, и Марте казалось, стоит только разжать пальцы, как он сразу упадет.

— Для тебя. Ты же видишь, оставаться со мной опасно.

— Да, оставаться с тобой опасно, — повторил он рассеянно, — но я попробую. Знаешь, Марта, я не привык останавливаться на полпути. Обещаю, я доберусь до правды. — Наверное, ей просто показалось, но в голосе его прозвучала угроза.

— Хорошо. Мы попытаемся добраться до правды вместе. — Теперь, после покаяния, она готова была принять любое его решение. Просто придется быть в два раза более осторожной и внимательной, чтобы защитить не только себя, но и Арсения. — Ты устал. Давай я расстелю постель?

— Не в моих правилах отказываться от таких заманчивых предложений. — Он оттолкнулся от подоконника, пошатываясь, подошел к кровати. — Но предупреждаю, нет никакого смысла посягать на мою честь, сегодня я не в форме.

— Я не буду. — Марта улыбнулась, сдернула с кровати покрывало. — Я даже могу посидеть в кресле, чтобы не тревожить твой сон.

— В кресле не нужно. — Арсений зевнул, стащил с себя водолазку. — Мне достаточно твоего честного слова.

— Даю слово не тревожить твой сон и не посягать на твою честь.

Марта отвернулась, позволяя ему раздеться, перед тем как раздеться самой, выключила свет. Когда ее голова коснулась подушки, Арсений уже крепко спал. Она как-то сразу почувствовала, что он спит, каким-то особенным, пробуждающимся только в его присутствии шестым чувством.

— Спокойной ночи.

Его кожа была горячей и чуть солоноватой на вкус. Ворованный поцелуй не принес долгожданного покоя, наоборот, разбередил раны. Марта уткнулась в подушку, чтобы не разбудить Арсения придушенными рыданиями.

Арсений проснулся от пения птиц. На мгновение ему показалось, что он у себя на даче, что птицы поют в ветвях старой вишни, той, что растет прямо под окном. Но достаточно было открыть глаза, чтобы понять — он ошибался. Нет никакой дачи и вишни за окном, да и птицы, похоже, пели только в его сне.

— Доброе утро.

Марта сидела в кресле. Вид у нее был такой, словно она и не ложилась вовсе. А может, и не ложилась? Сам он вырубился, кажется, еще до того, как закрыл глаза, и сон, надо сказать, пошел ему на пользу. Тело больше не отзывалось болью на малейшее движение, и голова не кружилась. Что еще нужно для счастья?

— Доброе. — Арсений сел в кровати, погладил приветственно рыкнувшего Грима, спросил осторожно: — Ты вообще спала?

— Спала. — Марта даже кивнула в доказательство своих слов, но Арсений не поверил. Похоже, так и просидела в кресле без сна. Вон какие у нее шальные глаза! Такие глаза он видел у Селены после особо тяжелых ночных дежурств.

— Врешь. — Не особо заботясь о том, смотрит Марта или нет, Арсений потянулся за джинсами, спросил безо всякой надежды на ответ: — Почему ты мне все время врешь?

— Я не вру. — В ее голосе послышалась обида. — Я не понимаю.

Она не понимает… Ну, что тут поделать?! У каждого свои представления о морали. Вчера ему показалось, что она искренне раскаивается, что еще чуть-чуть, и она расскажет всю правду, может быть, попросит о помощи. Не раскаялась, не попросила… Ну что ж, обещание он давал не ей, а Нате. А обещания нужно выполнять. Возможно, уже сегодня он получит недостающую информацию, и работать сразу станет легче.

— Ты ведь не выходила из комнаты? — спросил Арсений, натягивая свитер.

— Нет. Ждала, когда ты проснешься.

— Это хорошо. Скажи мне, Марта, в этом доме приняты совместные завтраки?

— Когда была жива Ната, все собирались в столовой к девяти утра, а теперь я не знаю.

Арсений бросил взгляд на наручные часы, удовлетворенно кивнул.

— Будем надеяться, что традиции еще в силе. Я сейчас умоюсь, и мы пойдем завтракать.

— Вместе?

— Тебя что-то смущает? — Арсений обернулся, уже стоя на пороге ванной. — Общение со мной может бросить тень на твою безупречную репутацию? — Он злился и сам не до конца понимал причину своей злости.

— Мне плевать на репутацию. — Марта дернула плечом. — Просто я подумала, что будет разумнее, если о наших… — она запнулась, — о нашем деловом партнерстве до поры до времени не будут знать.

Деловое партнерство — вот как это, оказывается, называется! Только партнерство получается какое-то однобокое, но тут уж не его вина.

— Разумно. Только давай тогда я пойду первым. Очень, понимаешь ли, любопытно понаблюдать за тем, как они отреагируют.

— Ты по-прежнему думаешь, что это кто-то из них?

— А ты думаешь по-другому?

— Не знаю. — Марта досадливо мотнула головой. — Мне бы не хотелось так думать. Мы все не без греха, но чтобы решиться на убийство… — Она поморщилась, точно вспоминая что-то очень неприятное. А может, и вспоминала, ей ведь есть что вспомнить…

— У тебя есть завещание? — спросил Арсений, прерывая это затянувшееся молчание.

— Завещание? — переспросила она растерянно. — Нет, а зачем?

— Они твои ближайшие родственники, ведь так?

— Да, — в ее глазах мелькнул огонек понимания. — Ты думаешь, это из-за наследства? Все из-за денег?!

— Ты теперь очень богата, не забывай об этом. И пока нет завещания, они — твои фактические наследники. Это очень удобно.

— Но убийство! — Марта встала из кресла. Я сейчас не говорю о том, что это не по-человечески, я о другом. Если бы началось расследование, у следствия непременно появились бы вопросы.

— А никто не говорит об убийстве. Всего лишь несчастный случай, Марта. Банальный несчастный случай. За ужином ты пила, в твоей крови обязательно нашли бы алкоголь. Не совсем трезвая девушка спустилась в погреб еще за одной бутылкой вина, дверь захлопнулась, система охлаждения дала сбой. Электроника — такая ненадежная штука…