Александр Варго - Нечто
Догадка его подтвердилась – чем ближе он подходил к шкафу, тем явственнее ощущалось «их» присутствие. Нож в руке подрагивал, как живой, он словно просыпался, и ему не терпелось вкусить чужой крови. Странно, но Юра был абсолютно спокоен. В шкафу послышалась какая-то возня, словно кто-то безуспешно пытался выбраться наружу сквозь многочисленные брюки и рубашки, висевшие на вешалках. Юра подошел вплотную и, глубоко вздохнув, открыл дверцы.
Изнутри сразу повеяло мертвечиной. Сквозь развешанные вещи на него глянуло чье-то серое, морщинистое лицо с выпученными рыбьими глазами. Юра вскрикнул и отшатнулся, чуть не споткнувшись о стул. Раздвигая когтистыми лапами одежду, существо выползло наружу.
«Гюрза-а-а-ааааааааа…» – прошелестело оно, склонясь над юношей. Юра видел, как правая сторона лица дикого создания пузырилась, словно его держали над огнем, кожа на нижней части вообще отсутствовала, обнажая распухшие десны. Несмотря на ужасающие изменения, Юра узнал существо. Федоровский Дмитрий, ухажер Алисы.
Юра закричал, вонзая нож в его тело. Лезвие прошло насквозь, прорвав мертвую плоть как папирусную бумагу и выйдя из спины. Из разреза посыпались громадные жуки. Падая на пол, они не разбегались, а лениво извивались, шевеля лапками.
«Ты не можешь убить меня, Гюрза. Как и я тебя. Мы с тобой давно мертвы, просто ты пока еще на земле, – прогнусавило существо. – Пока». Изо рта монстра капала прозрачная жидкость, оставляя на паркете дымящиеся ямки.
«Кислота», – всплыла в мозгу Юры догадка.
Существо засмеялось, при этом сплюнув два зуба. Один упал на ковер, и ворс вокруг него стал чернеть, пошел характерный горелый запах.
«Идем. Идем со мной… и захвати с собой Алису».
Рана в животе Федоровского разрасталась, и оттуда вслед за жуками стали вываливаться клубками черные змеи, оглашая комнату зловещим шипением. Плоть с головы и рук монстра стала отваливаться, моментально вспыхивая, как зажженные спички. Он схватил Юру за плечи и принялся трясти, как куклу. Юра с криком схватил существо за скрюченную руку, и она с легкостью отломилась, как гнилая ветка. Из разлома медленно потек отвратительный белый кисель из костных тканей.
«Идем. Идем. Идем с нами», – твердил Федоровский, роняя зубы. Рот ширился и обмякал по углам, язык толстой пиявкой вывалился на пол, волосы сползли набок, обнажая грязно-желтые кости черепа, глаза вытекли, от рук остались обугленные кости с кривыми когтями; все это кошмарное создание уже пылало как факел, и Юра ощущал, как от неимоверного жара у него трещат ресницы и волосы на голове.
Его разбудил собственный истошный крик. Вся постель была перевернута и влажная от пота. Кляксич испуганно спрыгнул с кресла и затаился под кроватью.
Юра со страхом посмотрел на похрапывающую Алису, и от сердца моментально отлегло. Он встал с кровати и поплелся в душ.
Намыливая свое тело, он вдруг подумал, что впервые не испытывает никакого наслаждения от этой процедуры, а делает это автоматически, как запрограммированный робот. Закончив мыться, он подошел к зеркалу. Лицо худое, бледное, под глазами синели круги. Красавец, нечего сказать. Взгляд упал на полочку с бритвенными принадлежностями. Подумав, он решил не бриться. Действительно – зачем? Алиса и так его любит…
«Я прошу тебя… Ну не нужно, ну пожалуйста… Не-е-е-еееееееееет!!!»
Юра вздрогнул. Голос Нелли прозвучал будто со стороны, и ему показалось, что он перенесся в тот день поминок Алекса и находится в квартире своего убитого друга. Его обдало призрачным холодом – он в буквальном смысле чувствовал запах страха, исходящий от девушки, балансирующей на грани безумия. Когда приехала «Скорая», она принялась дергаться и извиваться, осыпая санитаров ругательствами, и чтобы погрузить ее в машину, пришлось подключаться Юре с Микой, иначе врачи с ней не справились бы. Во время погрузки она вдруг засмеялась совершенно жутким, нечеловеческим смехом, от которого пробрал мороз даже привычных ко всему Юру с Микой. Прямо от них дежурный врач сообщил о происшедшем в милицию, и Юра был готов к этому. После смерти Алекса неприятности липли к ним, и уже через час он давал показания оперативникам. Об этом, естественно, узнал следователь, занимающийся делом Алекса, и на следующий день Юра снова торчал у того в кабинете.
– Она сошла с ума, – просто сказал он на допросе. – Очевидно, смерть Алекса так повлияла на нее…
И вряд ли кто-то мог упрекнуть его во лжи – Нелли действительно лишилась рассудка. Тем не менее Юра видел, что следователь ни на йоту не верит его словам.
Гюрза понимал, что кольцо вокруг них сжимается. Они походили на загнанную стаю измученных волков, даже не волков, а шакалов, на которых устроили настоящую облаву. Алекса уже нет, Нелли тоже вне игры, не сегодня-завтра ее отправят в психушку. Даже если ничего не предпринимать, рано или поздно на их след выйдут. Уж очень много они наследили в заброшенной многоэтажке в Ясенево. А затем потянется длинная ниточка.
Есть почему-то не хотелось до сих пор. Юра с удивлением обнаружил, что с момента похорон (а это более двух недель) он обходился лишь водой, и, как ни странно, совершенно не чувствовал какого-либо дискомфорта. Желудок словно понимал перемены, происходящие с ним, и не напоминал о себе, перестраиваясь на новый режим. В то же время Юра прекрасно осознавал, что долго так продолжаться не может.
Юра выпил чаю, оделся и, поцеловав на прощание ангела, вышел наружу. По какой-то неясной причине он чувствовал себя некомфортно. Нет, он по-прежнему любит Алису, ее нынешнее положение никоим образом не отразилось на его чувствах, но… что-то грызло его изнутри, как червь подтачивает корни могучего дерева. Что-то было не так. Совсем не так, как было раньше, он это ощущал.
Подул холодный ветер, взлохматив светлые волосы молодого человека. Делать было абсолютно нечего. Нужно идти. Только куда?
52
Несмотря на слова Роста по возможности оставаться дома, бомжи решили поступить иначе.
– Во-первых, у нас кончилась жрачка, – говорил Витек, щупая на подбородке зреющий прыщ. – Во-вторых, Жгут наверняка уже сам кончился – я вчерась видел, как его изнутри расперло. А в-третьих, пойдем все вместе, что мы, втроем не отмудохаем его?
Джеки Чан был полностью согласен с Витьком, Кеша же, наоборот, не разделял оптимизма бомжа. Он попытался что-то возразить, но сторону Витька неожиданно приняла Даша.
– Вы идите, а дома я останусь. Не волнуйтесь, я закроюсь, – сказала она.
Даша быстро прибралась на полянке, вскипятила воды и зашла в дом. Пока она была снаружи, ее не покидало ощущение, что за ней все время кто-то внимательно наблюдает, и, только оказавшись в хибаре, она с облегчением вздохнула. Достала из-под матраца стопку старых истрепавшихся журналов «Работница» и «Здоровье».
Женщина читала, но в голову постоянно лезли какие-то мысли. В результате она убрала журналы и прилегла. Несмотря на то что теперь кровать Жгута освободилась, она не решилась занять его место. Она лежала, глядя невидящим взглядом в потолок, и размышляла, что, в сущности, после того как Ростислав покинет их, лично ее жизнь потеряет всякий смысл. Она не могла понять, что с ней происходит, но где-то глубоко в сознании у нее прочно закрепилось твердое убеждение – такого человека, как он, она больше никогда не встретит. Она вздохнула. Становилось скучно, и теперь она почти жалела, что отказалась пойти вместе с мужчинами.
Она встала и вдруг похолодела – в дверь постучали. Господи, кто бы это мог быть? Ростислав обещал быть вечером, Витек и остальные ушли час назад… Она на цыпочках подошла к двери, стараясь рассмотреть сквозь щели в досках стоящего снаружи. В дверь снова шарахнули, на этот раз настойчивей. Причем Даша отметила, что удар был где-то на уровне пояса, словно тот, кто был за дверью, стучал коленом.
– Дашка-а-а-а…
Женщина дернулась, как от пощечины. И хотя голос был каким-то булькающим, она все равно узнала его. Антон, он пришел за ней. Почему-то в памяти всплыла детская сказка, которую она боялась в детстве. Волк и семеро козлят. Мама уходит, а дети остаются. И за этим следит волк, который специально дожидается, когда уйдет мать.
В дверь снова ударили, и она беспомощно оглянулась. Ничего такого, с помощью чего можно было бы оказать достойное сопротивление. Она ухватилась за кровать и принялась толкать ее к двери. Так, еще немного… Еще чуть-чуть…
– Да….аш…а-а-а-аааааааааа…
Послышались странные лопающиеся звуки, так взрываются надутые пузыри из жевательной резинки. В дверь ударили снова, на этот раз изо всей силы, и та треснула. Даша с удвоенной силой принялась толкать кровать; до двери оставалось не больше двух метров, как она услышала еще один удар. Последний, потому что после этого удара дверь не выдержала и разлетелась в щепки.
Как в замедленной съемке Даша увидела, как внутрь на четвереньках что-то заползает… Боже, кто это?! Крик застрял где-то в горле, и она лишь беспомощно сипела, хватая ртом воздух. Нет, это не может быть Антоном! Вползшее существо подняло голову и принялось вертеть ею, как собака, потерявшая след. Увидев Дашу, Жгут неторопливо двинулся к ней. Наконец она закричала, в ужасе пятясь назад. На Жгуте были только грязные до невозможности брюки, которые почти сползли до колен, и больше ничего. Он полз с усилием – ему что-то очень мешало, а разглядев, что же именно, Даша закричала еще сильнее. С живота зэка, словно продолжение его плоти, свисал огромный мешок, который шевелился. Он был мутно-прозрачным, как слегка запотевшее стекло, и сквозь кожу, переплетенную розоватыми сосудами и капиллярами, виднелись странные полуовальные предметы цвета венозной крови, они пульсировали, будто жили отдельно от Жгута и им не терпелось вырваться на волю.
