Коллектив авторов - Ярость благородная. «Наши мертвые нас не оставят в беде» (сборник)

Рана оказалась небольшой, по-своему даже аккуратной и стильной. Обожженные края маленькой дырочки на выцветшей гимнастерке стремительно набухали красным. В груди что-то перевернулось, и Павел закашлялся. Продырявленные легкие выплюнули наружу сгусток черной крови. Пуля осталась где-то внутри – ее расплющенный нос слепо скребся о кость его лопатки. Ощущение было на редкость мерзким, словно железом по стеклу, и Павел поспешил покинуть тело. Симптомами смерти он «наелся» еще года полтора назад.

Тонкий сгусток невидимой материи выскользнул через широко распахнутые глаза умирающего, и тело сломанной куклой упало на многострадальную землю. В тот же миг обширная панорама боя застыла. Красивыми смертоносными цветками раскрывались бутоны разрывающихся снарядов, в невозможных позах остановились люди – бегущие, стреляющие, кричащие, швыряющие гранаты. Оторванная метким выстрелом, висела в воздухе башня легкого танка со стилизованным крестом на броне. Свинцовыми мухами замерзли на лету пули, дула орудий окутались пушистым дымом пороховых газов.

То ли ангелом, то ли призраком паря над застывшим полем боя, Павел сделал то, что делал уже много раз, – пристально всмотрелся в лицо убитого, гладкое и чистое, несмотря на пятна копоти. Молодое лицо. Только в уголках глаз тонкие кривые лапки морщинок. Только стальная седина поблескивает на висках и среди жесткой щетки аккуратно подстриженных усов. Только в глазах, синих, точно в смерти они отразили само небо, проскальзывал ад, виденный когда-то этим человеком. Ад, который ему суждено было носить с собой всю оставшуюся жизнь.

Помотав головой, Пашка ракетой взмыл вверх и завис над перепаханным снарядами и гусеницами, щедро усыпанным телами и заваленным развороченными останками догорающей техники полем. Не могло этого быть – не могла компьютерная программа передать то, что он видел в глазах своего прадеда, навсегда запечатленных на старой черно-белой фотокарточке с потрепанными краями. Или могла? Ведь передал же это каким-то образом безымянный фотограф, словивший тогда еще молодого Павла Петровича Волкова во время перекура? Быть может, правы «Новые луддиты», кричащие, что Цифра убивает душу? Может, и впрямь старые пленочные фотоаппараты, громоздкие, неповоротливые и неудобные, умели делать то, что не под силу их лощеным, многофункциональным потомкам? Ведь когда Пашкина мать отдала фото на ретушь, каким-то мистическим образом вместе с трещинами и потертостями пропал с карточки и этот неземной суровый блеск, идущий из синих глаз прадеда.

– Сохранение, – приказал Паша.

И картинка вокруг посерела и затем резко свернулась в размытую воронку, куда, точно в слив в душевой, утекло раскуроченное поле, мертвые люди, горящая техника, срубленные снарядами деревья и, в довершении, все бесконечно синее небо, которое на поверку оказалось не таким уж и бесконечным.

– Выход! – выдавил он. В горле саднило, пить хотелось неимоверно.

– Время! – не голос, а хрип. Ничего удивительного – всплывшие перед глазами цифры показали, что он провел в Игре, без малого семь часов.

– Закрыть приложение, – прокаркал Пашка. Для него это был обязательный ритуал. Как-то раз он с родителями на две недели уехал на море. Игра еще только-только появилась в его жизни и жизни миллионов людей по всему миру. Тогда он первый и последний раз не закрыл приложение, а поставил персонаж на автоматические действия. Вернувшись из отпуска, он вошел в Игру… и тут же покинул ее. Павел вошел в своего персонажа аккурат в тот момент, когда он вместе с другими красноармейцами из своего подразделения собирал павших на поле боя товарищей, чтобы на скорую руку похоронить их в братской могиле.

Даже точно зная, что Игра, несмотря на всю свою запредельную реалистичность, не способна передавать запахи, Паша почувствовал, как в ноздри ему врывается, ввинчиваясь в самый мозг, тяжелый, сладковатый запах человеческого мяса – разорванного, сожженного, выпотрошенного и бог его весть каким еще образом лишенного жизни. Проклиная разработчиков игры, которые с маниакальным упорством переносили в оцифрованный мир даже самые мелкие детали, он отводил взгляд от толстых, отожравшихся ворон, которые, словно понимая, что с мертвых фрицев их никто сгонять не станет, монотонно выклевывали им мягкие глазные яблоки. После того случая не было еще дня, чтобы Павел не закрыл приложение. Максимум, что он мог себе позволить, – это ускоренная прокрутка времени, от боя до боя. Рутина военной жизни казалась ему унылой и начисто лишенной героизма.

Путаясь в застежках, Паша выбрался из черного комбинезона и стянул с головы тяжелый шлем. Немилосердно ломило виски, с глаза едва не сыпался песок, во рту по-прежнему была засуха. Спать хотелось даже больше, чем пить, но до уроков оставалось всего полтора часа – на сон точно не хватит. Можно было бы пропустить, но на этой неделе он и так прогулял уже дважды. Мать расстраи-вать не хотелось. Волков осторожно понюхал подмышку и поморщился – а вот принять душ не помешает. Во время Игры он потел не сильно – комбинезон был снабжен интеллектуальным абсорбирующим материалом, который самостоятельно разбирался – где и когда нужно действовать. Но все же, всякий раз после посещения виртуальной реальности, от Пашки исходил странный, неприятный запах. На это счет у него была своя, не доказуемая теория. Ему казалось, что таким образом тело реагирует на многочисленные, пусть не реальные, но все же смерти.

Впрочем, сейчас у него были проблемы поважнее доказательства теорий. Времени до занятий оставалось все меньше, и, стянув, наконец, комбинезон, Пашка босиком прошлепал в душевую. Надо было смыть с себя запах трупа. И позавтракать. И, в конце концов, попить.

– Замечательная презентация, Таня. Грамотно поданный материал, интересные факты… Немного подсократить объем, и будет пять. Предлагаю тебе доработать и завтра, во время перемены, подойти ко мне. Пока что – твердая четверка…

Таня Адамова очень серьезно кивнула и, поколдовав с настройками своего медиабраслета, в две секунды свернула презентацию. Растянутая за ее спиной панорама битвы за Берлин, знакомая Паше по Игре, эффектно скрутилась в свиток и с шуршащим звуком исчезла. Адамова прошла на свое место, по пути незаметно подмигнув Волкову.

Пашка ее прекрасно понимал – получить «твердую четверку» у Валентины Робертовны мог далеко не каждый. А еще и без замечаний практически – есть чем гордиться!

– Адамова – четыре… пока что. Болугоцкий. Не готов, двойка…

– Ну Лентинробертна-а-а-а! – заканючил Димка Болугоцкий. – Я же говорю – в нашем районе вчера авария была – весь день без энергии сидели!