Новая эра Z - Кэри Майк
Несмотря на то что Паркс использует, кажется, все плохие слова, что знает, а мисс Джустин сидит на обочине с грустным лицом, Мелани думает: «Прощайте, доктор Колдуэлл. Езжайте далеко-далеко и никогда не возвращайтесь».
Но тут мисс Джустин говорит:
– Вот и все. Нам конец.
И вдруг до Мелани доходит. Она понимает, что сейчас должно произойти, и низ живота внезапно холодеет.
Потому что мисс Джустин права.
Они давно потратили свой последний зэд-блокатор. Запах еды от них действительно сильный, и Мелани удивлена, что так долго находится рядом, не чувствуя особого желания перекусить ими. Она как-то привыкла к запаху. Та часть внутри ее, которая только и хочет, что есть-есть-есть, заперта в маленькой коробочке, которую теперь можно не открывать, если не хочешь.
Но это не сильно поможет мисс Джустин и сержанту Парксу. Прогулки по городу, когда от тебя так пахнет, не самая лучшая идея.
– Мы должны отправиться за ней, – говорит Мелани, полная решимости теперь, когда поняла, что стоит на кону. – И снова попасть внутрь «Рози».
Сержант Паркс смотрит на нее испытующим взглядом.
– Ты можешь это сделать? – спрашивает он. – Так же, как и с Галлахером? Есть след?
Мелани даже не думала об этом до сих пор, но стоит ей глубоко вдохнуть, она тут же его находит. Он настолько сильный, как будто река протекает по воздуху. В нем чувствуется доктор Колдуэлл и что-то еще, может быть, голодный, или много голодных. Но в основном это вонючий запах от двигателя «Рози». Она могла бы следовать за ним и с завязанными глазами. Даже во сне.
Паркс видит ее лицо.
– Хорошо, – говорит он. – Выдвигаемся.
Джустин смотрит на него дикими глазами.
– Она едет шестьдесят миль в час! – говорит она, срываясь на рычание. – И уже далеко от нас. На этой прекрасной зеленой земле нет ни единого шанса догнать ее.
– Никогда не знаешь наверняка, пока не попробуешь, – замечает Паркс. – Хочешь лечь здесь и умереть, Хелен? Или все же попытаться?
– Результат один и тот же.
– Тогда умри хотя бы на ногах.
– Пожалуйста, мисс Джустин! – умоляет ее Мелани. – Давайте хоть немного пройдем. Можно будет остановиться, когда стемнеет, и найти место для ночлега.
На самом же деле она думает о другом: нужно уходить с этих улиц, где живут и охотятся голодные дети. Она думает, что ей под силу защитить мисс Джустин от обычных голодных, но с племенем мальчика с разукрашенным лицом она ничего не сможет сделать.
Сержант Паркс протягивает руку. Мисс Джустин просто смотрит на него, но он продолжает стоять, и в конце концов она хватается за него, позволяя поднять себя на ноги.
– Сколько у нас осталось времени до захода? – спрашивает она.
– Часа два, может быть.
– Мы не можем двигаться в темноте, Паркс. А Кэролайн может. У нее есть фары.
Паркс не собирается спорить.
– Мы будем идти, пока не станет слишком темно. Потом найдем себе убежище и спрячемся там. Утром, если след все еще останется, продолжим идти по нему. Если нет, то будем искать смолу, или креозот, или какое-нибудь еще дерьмо, которое используют юнкеры, чтобы скрыть свой запах. И продолжим идти на юг.
Он поворачивается к Мелани.
– Иди вперед, Лесси, – говорит он. – Веди нас.
– Я думаю, что… – колеблется она.
– Да? Что такое?
– Я думаю, что смогу бежать куда быстрее, чем вы оба, сержант Паркс.
Паркс смеется. Звук, вылетающий из его горла, короткий и резкий.
– Да, я тоже так думаю, – говорит он. – Мы будем стараться не отставать. Держи нас в поле зрения, вот и все.
Но тут у него появляется идея получше, и он разворачивается к Джустин.
– Дай ей рацию, – говорит он. – Если мы потеряем ее, то сможем связаться с ней и сориентироваться.
Джустин протягивает ей рацию, а Паркс показывает, как посылать и принимать сообщения. Это довольно просто, но кнопки рассчитаны на большие пальцы, куда больше, чем ее. Она пробует несколько раз, чтобы наловчиться, и Паркс показывает ей, как пристегнуть рацию к джинсам с розовым единорогом, где она выглядит смехотворно большой и громоздкой.
Мисс Джустин смотрит на нее с одобряющей улыбкой. Но под этой улыбкой Мелани видит все ее страхи, печаль и усталость. Насколько она близка с полному опустошению.
Она подходит к мисс Джустин и быстро, но крепко обнимает ее.
– Все будет в порядке, – говорит она. – Я не позволю никому вас обидеть.
Первый раз они обнимаются так, что Мелани отдает тепло, а не наоборот. Она помнит, что мисс Джустин давала ей такое обещание, но не может точно сказать, когда. Она чувствует острую боль ностальгии по тем временам. Но она также знает, что нельзя быть ребенком всегда, даже если очень хочется.
Она бежит, постепенно ускоряясь. Но не превышая определенного порога, чтобы не потерять взрослых. На каждом новом перекрестке она ждет, пока они не покажутся на предыдущем, показывает им направление, убеждается, что они видят, и бежит дальше. С рацией или без, она не оставит их на произвол судьбы, когда приблизится ночь. Ночь, полная ужасов.
64
Кэролайн Колдуэлл выходит из «Рози» через дверь в кабине, потому что в шлюзе у центральной двери до сих пор находится расплющенный голодный.
Она проходит вперед шагов двадцать. Это, в принципе, максимум, на что она способна.
Долгое время смотрит на серую стену. Несколько минут, наверное, хотя она не доверяет больше своему чувству времени. Ее окровавленные губы трясутся в такт с сердцем, но нервная система напоминает захлебнувшийся в масле карбюратор: двигатель не заводится, поступающие сигналы не обращаются в боль.
Колдуэлл анализирует конструкцию стены, ее высоту и ширину – хотя о ширине можно лишь догадываться, – и время, которое потребовалось, чтобы ее возвести. Она точно знает, на что смотрит. Но знание не помогает. Она скоро умрет, умрет с этим… с этой вещью перед ней. Это перчатка, издевательски брошенная вселенной ей в лицо, напоминающая человечеству о его месте.
В конце концов Колдуэлл заставляет себя пошевелиться. Она делает единственное, что в этой ситуации возможно. Поднимает перчатку.
Вернувшись к «Рози», Колдуэлл забирается внутрь через кабину, закрыв и заперев за собой дверь. Она проходит отсек для экипажа и лабораторию, в которой останавливается ненадолго, чтобы заменить маску, порванную прилетевшим в нее камнем. Она надевает чистые хирургические перчатки, берет скальпель и пластиковый лоток с полки. Ведро бы больше подошло, но его нет.
Голодный, которого она поймала, вяло барахтается, несмотря на катастрофические повреждения мышц и сухожилий верхней части тела. При ближайшем рассмотрении и оценки соотношения размера головы к телу Колдуэлл считает, что предположительный возраст на момент инфицирования мог быть куда меньше, чем она подумала сначала.
Но она же собирается проверять эту гипотезу, не так ли?
Правая рука голодного застряла внутри шлюзового пространства. Колдуэлл затягивает на его левой руке пластифицированный шпагат и привязывает свободный конец бечевки к кронштейну на стене, обернув ее три раза вокруг предплечья. Теперь она использует свой вес, чтобы вытащить голодного из проема. Петли веревки глубоко впиваются в руку, кожа в этом месте сначала краснеет, а потом становится угрюмо-фиолетовой. Но она почти не чувствует боли – это плохой знак. Повреждение нервов в отмирающих тканях прогрессирует.
Быстро, но осторожно она отпиливает голодному голову. Он хрюкает и щелкает челюстью на протяжении всей процедуры. Обе его руки яростно дергаются, не в силах дотянуться до нее.
Верхние позвонки, кажется, и не стараются сопротивляться скальпелю. Труднее всего поддаются мышцы. Когда работа уже наполовину сделана, голова голодного внезапно провисает, шире открывая разрез, показывая отвратительно белые выступы костей. В противоположность этому, жидкость, которая стекает из раны на пол, в основном серая, с редкими вкраплениями красного.
