Мария Бережная - Дом без номера

– Там пгосто люди дгуг дгуга не поняли, – на удивление тихо произнесла тетушка Софа. Но все услышали. – А наша не гухнет, мы не дадим. У нас совсем дгугой Дом!

Эпилог

Вы заметили, что одна глава пропущена?

Это специально.

В ней должно быть написано, чем теперь занимается Варцлав. Только он ничего про это не расскажет, так что вам придется самим додумывать.

Пусть вместо традиционной надписи «Конец» здесь будет еще одна история – про еще один Дом. Совсем другой, но…

Ведь на самом деле их много, очень много. Просто мы, люди без странностей, их не замечаем. Даже если живем в двух шагах, а то и в них самих.

Глава самая последняя

О старых портретах и новых традициях

Один человек по имени Рони жил в доме, в котором было восемь дверей. И эти многочисленные двери сводили его с ума медленно, но верно. О чем он и решил в один прекрасный день сообщить дочери молочника.

Дочь молочника (ее звали Ани) каждое утро устраивалась на ступеньках отцовского магазина с вышивкой и сидела там до полудня. А Рони приходил без двадцати двенадцать и успевал перекинуться с ней парой слов.

– Я, кажется, окончательно сошел с ума, – печально поведал он Ани вместо традиционного приветствия.

– Бывает. Папа грозится сойти с ума по десять раз на дню. Сегодня, правда, я от него этого еще не слышала, так что приходится отдуваться тебе. По закону сохранения чего-то там, – философски ответила Ани, трудясь над ручкой чайника.

Этот чайник она вышивала, кажется, уже несколько лет. Создавалось впечатление, что по ночам Ани распускает всё сделанное за день, а утром начинает сначала.

– Думаешь, в каждом городе обязательно должен быть сумасшедший? – удивился Рони.

– Конечно. В нашем городе эта роль досталась тебе. Ты живешь в доме, в котором восемь дверей, и до сих пор ни одну не заколотил.

Рони грустно вздохнул и присел рядом. Не заколотил, это да. Мало того, именно из-за этих дверей он всё время везде опаздывал. Сначала запирал их по порядку, потом проходил и проверял, каждую ли запер, а затем возвращался с полдороги, чтобы убедится, что он их все-таки запер все!

– А зачем ты каждый раз открываешь двери, если ими не пользуешься?

– Не знаю. Так делал мой отец, и дед, наверное, тоже. Это же наше фамильное гнездо! Я вернулся с учебы и просто стал поддерживать семейную традицию.

– Может, над вашим родом тяготеет проклятие Незапертых Дверей? – шутливо предположила Ани – не потому, что любила мистику; просто ей очень хотелось поговорить с Рони, неважно о чем.

Он задумался.

– Проклятие? Не знаю… Впрочем… У нас есть таинственный портрет! Может, он во всем виноват?

Ани подняла голову от вышивки.

– Портрет?

– Да! Старинный портрет какой-то рыжеволосой дамы. Он висит у нас в гостиной почти сто лет. Никто уж и не помнит, что это за дама и откуда она взялась, но позади нее нарисован наш дом.

– А двери там открыты или нет?

– Где – там? На портрете?

– Ну да.

– Не помню…

Рони опять задумался. Ани тоже.

В маленьких городах, в какой бы стране они не находились, люди живут привычками и традициями. В дом Рони никто из жителей города традиционно не входил – так принято. Это было настоящее Таинственное Поместье.

Ани, тоже традиционно, уже несколько лет не покидала крыльцо отцовской лавки до полудня.

– А давай сходим и посмотрим? – воскликнули они хором.

– Знаешь, а она красивая! – сказала Ани, разглядывая таинственную картину.

Рони хмуро кивнул. Портрет этой дамы он видел всю жизнь, но только сейчас заметил, что она действительно красива. Рыжеволосая прелестница с веснушками на вздернутом носике весело взирала на мир из-под надвинутой на глаза шляпы, кокетливо вытянув руки вниз и переплетя пальцы так, что казалось, будто она застыла в танце.

А на заднем плане был дом. С запертыми дверями.

– Как ты думаешь, что это значит?

– Не знаю, – пожала плечами Ани.

Они отошли от картины и неловко застыли друг напротив друга. Портрет они посмотрели, а что дальше-то делать?

Рони привык, что Ани – это девушка, сидящая на ступеньках, и дальше погоды у них обычно разговор не заходил. Это сегодня он решил рассказать ей, что из-за проклятых дверей уже почти сошел с ума. Кто угодно свихнется, запирая и отпирая столько замков. И проверяя их потом. И возвращаясь каждый раз, чтобы убедиться, что все они заперты.

Ани всегда была уверена, что рыжие люди некрасивы. Но эта дама на портрете оказалась невероятно хороша! И еще Ани раньше думала, что она сама для Рони – всего лишь дополнение к лавке молочника.

– Давай выпьем холодного чаю! – Рони наконец вспомнил о роли хозяина.

– Давай. А все-таки почему в твоем доме столько дверей? – вдали от родной молочной лавки и жаркой улицы в девушке проснулось любопытство, и теперь она с интересом осматривалась.

Рони пожал плечами:

– Таким его построили. Чтобы нас помучить, наверное!

Сложно объяснить, почему ты делаешь то, что делали при тебе твои родители, и бабушка с дедушкой, и, наверное, их родители и бабушки с дедушками…

– Знаешь, у меня идея!

– Какая?

– Ты заметил, что отпер только одну дверь, когда мы пришли?

– Нет, – Рони удивленно оглянулся.

Он действительно отпер только одну дверь! В тот момент его слишком сильно занимала загадка портрета. Как давно он не забивал голову ничем, кроме проклятых дверей!

– Давай ты будешь отпирать и запирать только эту дверь, а про другие временно забудешь?

– Давай!

На следующее утро Рони шел в лавку молочника и удивлялся собственной легкости. Казалось, его душа выскочила из тела и бежит впереди.

Вообще-то, здесь никто никогда так не ходил. Летом люди медленно переползали из тени в тень, им даже думать было лень в такую жару. А зимой они сновали от дома к дому: разве можно что-либо делать, – тем более думать! – на таком холоде?

Но Рони мог позволить себе бежать по главной улице к Ани, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих. Ведь его восьмидверный дом являлся главной местной достопримечательностью, а он сам – сбрендившим хозяином этой диковины.

Ани ждала его на ступеньках с неизменной вышивкой. Как только девушка увидела, что Рони вприпрыжку пересекает улицу, она тут же опустила голову и начала увлеченно орудовать иголкой, думая совсем не о том, что же у нее получается.

– Ани!

– А?

– Ты представляешь, я так расслабился, что забыл запереть на ночь даже эту единственную дверь!

– И? – от удивления Ани могла говорить только одиночными буквами.

Вам напомнить, что они жили в очень маленьком городе? Тут даже пролитое за обедом вино – сенсация, не то что незапертая дверь.