Андрей Круз - Эпоха мертвых. Начало. Том 2 (первая часть)

— А что там такое?

— Не знает никто. Они вообще вместе, два дня курили, потом Хромая чего-то разозлилась и второй день Мелкую воспитывает. У них это бывает.

— А что Мелкая, не возражает?

— Поди, возрази. Видите, висят? — он показал на тела на дереве.

— Трудно не увидеть.

— Тоже возражали. Мы их остановили, перераспределили материальные блага в свою пользу, а они возражать стали. Второй день висят.

Упоминание об этом явно доставило Чике удовольствие. Правильно я его, урода, просчитал. Затем он добавил:

— А если надо, то она и Мелкую рядом подвесит, или что-то еще придумает. У нее фантазия лучше моей, надо отметить, что редко бывает. Но думаю, что обойдется. Просто подождем.

Интересно, это у всех маньяков такая же морда должна быть? Ну, вылитый маньяк ростовский, как на фотографиях. Такой… ущемленный жизнью маленький, невзрачный обыватель. Шнырь в запотелых очках.

Я посмотрел, как дела у Кэмела. Он стоял, по-прежнему сжимая подрывную машинку, но компания просто не обращала на него внимания. Они о чем-то спорили, собравшись в кучку прямо в зоне поражения, и лишь здоровый с пулеметом о чем-то рассказывал Ваське, активно жестикулируя.

— Простите за любопытство, а вы кто вообще? — спросил я у Чики.

— Преимущественно сатанисты. Но не все. Разные люди, по-разному собрались, из разных краев даже. У нас здесь нечто вроде… гм… слета было, когда все началось. Фестиваль, если угодно. Так и остались вместе. Нашлись люди, что подсказали полезные вещи. Удалось получить оружие, сумели защитить себя. А вы кем будете, простите за любопытство?

— Партизаны.

— Романтики? — поднял над очками бровки Чика. — Че Гевара и все такое? Hasta la victoria siempre?

Ты гля, какой просвещенный. Точно, за замполита здесь. Грузит бедных наркотов идеями, а под шумок свои проблемки сексуального порядка решает, маньячит помаленьку.

Звуки побоев стихли, снова появилась Хромая. Кстати, почему все же Хромая? Ходит нормально вроде как, даже бедрами покачивает. Подошла к нам, почесала шрам на плоском голом животе, спросила:

— Чего тут стоите?

Она, как мне кажется, даже забыла, кто я такой.

— Алечка, надо как-то решить с молодыми людьми. — Чика показал на меня.

— Решить. Ага, решить. Шмали хочешь? — вдруг спросила она меня.

— Нет, не хочу. — помотал я головой.

— Классная! — даже удивилась отказу Хромая, но совсем не обиделась. — Не местное говно, гидропоника домашнего разведения. Пыхнешь — и летишь!

— Аля, давайте их пропустим. — тихо сказал Чика. — У них еще снайпер где-то сидит.

— Снайпер? — она посмотрела на меня.

— Снайпер.

В ее голубых глазах отразилась напряженная работа мысли, видимо, вызванная цепью абстрактных ассоциаций со словом «снайпер».

— Клево, блин. — она вцепилась мне в рукав, а я уже и не вырывался. — Пошли со мной!

Она потащила нас с Чикой к остальной компании, которая уже просто развалилась на траве и занималась забиванием косяков. Над миром снова поплыл запах паленой тряпки.

— Отряд, бля! Смирно. Щас будет фокус! — скомандовала Хромая, но «смирно» никто не встал, хотя все же обернулись на нее. Кто-то заржал.

— Значит так! У этих здесь еще снайпер. — она ткнула прямо в мину пальцем. — Во что хочешь, попадет. Попадет? — она требовательно посмотрела на меня.

— Попадет. Леха, попадешь? — спросил я в микрофон.

— Цель обозначь. — послышался в наушнике ответ.

— Попадет. — сказал я Хромой.

— Гля, какая у него херня! — захохотала она, показывая на гарнитуру рации. — Отлично. Чика, отойди от меня, блин, засношал рядом крутиться. Вот туда стань! — она показала в сторону дерева с повешенными.

Я понял, что будет, а Чика — нет.

— Видишь Чику? Снайпер видит?

Чика разговор слышал, но выводов пока не делал. Не умеет он такие плохие для себя выводы делать. И уже не научится.

— Леха, видишь этого, в очках? — негромко спросил я в микрофон.

— Принял.

— Видит. — сказал я Хромой.

Она удовлетворенно кивнула, обернулась к сидящей на траве компании.

— Короче, все! Фокус. Давай, скажи чтобы Чику исполнил. — шепнула она мне, махнув рукой в сторону «замполита».

— Леха, вали очкатого. Поэффектней.

Выстрел и попадание пули случились одновременно, расстояние было небольшое. Пуля ударила Чику в переносицу, разломив пополам очки, выбила облачко кровавых брызг из затылка. Чика упал навзничь, грузно, как мешок, жизнь покинула его еще в тот момент, когда пуля с полостью к наконечнике разрушила лобные доли его извращенного мозга. Компания заорала, засвистела, зааплодировала.

— Класс! Заебал на ухо гудеть и на мою Мелкую слюни пускать. Алечка, давайте то, давайте это… хер болотный. — довольно похоже передразнила Хромая Чику.

Я с пониманием кивнул, гадая, куда выскочит ее мысль, блуждающая в конопляном тумане. Хромая неожиданно приподняла крышку подсумка с миной, заглянула внутрь… и лизнула верх мины, далеко высунув розовый, как у кошки, язык с золотой штуковиной в середине.

— Лизнешь провода — может замкнуть. И рванет. — сказал я, решив этой легкой ложью пресечь дальнейшее ее сползание в полный отвяз и моральную махновщину.

— Класс… — протянула она, заглядывая мне в глаза. — Сильно?

— Всем хватит, даже машины ваши разнесет. — приврал я.

— Здорово. — кивнула она. — Лизнула — и рвануло. Ранняя эякуляция называется.

Затем задумалась, потом спросила:

— А Мелкую твой снайпер пристрелить сможет?

— А зачем?

— Не знаю. — она слишком размашисто взмахнула рукой, так, что ее чуть не закрутило. — Классно же с Чикой получилось.

— Ну, Мелкая не Чика ведь. Ее тебе потом жалко будет.

— Будет. Даже очень. — согласилась Хромая, а затем вдруг доверительно сказала: — Я же ее люблю! Пусть будет. Ладно, счастливо вам, езжайте отсюда нахрен, раз с нами остаться не хотите. А мы вас и не звали.

Она ушла за грузовик к своей жертве, компания на траве окуталась дымовым облаком, пахнущим жженой тряпкой, и болтала о чем-то, неся ахинею. Никакого интереса мы уже не вызывали, весь прикол, что с нас можно было получить, они, по их мнению, получили. Мы прогнали колонну мимо них, сами погрузились в последний «уазик», и уехали, и нам никто не мешал.

— Звиздец. — сказала сидевшая за рулем Танька, когда я рассказал, как прошли переговоры.

— Именно. Неизлечимый. Не протянут долго.

— Не протянут. — согласился Васька. — Вообще мозгов нет, разнесет их скоро кто-то. Это ведь даже не беспредел, это… придумай слово.

— Не могу. Театр абсурда. Нет пока такого слова.