Джон Конноли - Книга потерянных вещей

— Это моя земля, — заявил Маний. — Все, что на ней, и все, что под ней, принадлежит мне. Ты должен заплатить за право прохода под моей землей.

Скрюченный Человек задумчиво потер подбородок.

— Это кажется вполне справедливым, — ответил он. — Я заплачу разумную цену.

Маний ухмыльнулся и сказал:

— Я распорядился приготовить для меня вечером роскошный ужин. Прежде чем я приступлю к трапезе, мы взвесим все яства, стоящие на столе, а после ужина взвесим все, что осталось. Сколько я съем, столько золота ты мне заплатишь.

— Полное брюхо золота, — сказал Скрюченный Человек. — Договорились. Я приду к тебе вечером, и все, что ты сможешь съесть, получишь золотом.

Они ударили по рукам и расстались. Вечером Скрюченный Человек сидел и смотрел, как Маний ест. Он сожрал двух индюшек и целый окорок, миску за миской поглощал картофель и овощи, полные супницы супа, огромные блюда фруктов и сладостей, запивая все это лучшими винами. Перед началом трапезы Скрюченный Человек тщательно все взвесил, а когда ужин закончился, взвесил жалкие остатки. Разница составила много-много фунтов. Золота хватило бы, чтобы купить сотню полей.

Маний рыгал. Он очень устал, так устал, что с трудом держал глаза открытыми.

— Ну, где же мое золото? — спросил он, но тут Скрюченный Человек померк, комната закружилась, и Маний уснул, прежде чем услышал ответ.

Проснувшись, он обнаружил себя в темнице, прикованным к стулу. Рот его удерживался открытым металлическими тисками, а над головой был подвешен кипящий котелок.

Рядом с ним появился Скрюченный Человек.

— Я человек слова, — сказал он. — Извольте получить полное брюхо золота.

Котелок наклонился, расплавленное золото полилось Манию в рот и хлынуло в горло, сжигая плоть и опаляя кости. Боль была невообразимой, но он умер не сразу, потому что у Скрюченного Человека были способы придержать смерть и продлить мучения. Скрюченный Человек наливал немного золота, давал ему остыть, потом наливал еще немного и так продолжал, пока он не наполнил Мания настолько, что золото пузырилось у него за зубами. К тому времени Маний, конечно же, умер, ведь даже Скрюченный Человек не мог бесконечно поддерживать его жизнь. В итоге Маний занял свое место в зале со стеклянными футлярами. Скрюченный Человек иногда заходил его проведать и хохотал, вспоминая одну из своих самых блестящих каверз.

В логове Скрюченного Человека было множество подобных историй. Тысяча комнат и в каждой по тысяче историй. В одном зале разместилась коллекция пауков, очень старых, очень мудрых и очень-очень больших, каждый в ширину больше четырех футов и с такими ядовитыми клыками, что одна капля яда, попавшая в колодец, могла убить целую деревню. Скрюченный Человек часто использовал их для охоты на тех, кто забредал в его тоннели. Обнаружив нарушителей владений, пауки укутывали их в шелк, утаскивали в свой затянутый паутиной зал и там медленно убивали, высасывая из них по капле.

В одной из гардеробных лицом к стене сидела женщина и бесконечно расчесывала свои длинные седые волосы. Иногда Скрюченный Человек заходил туда с теми, кто вызывал его раздражение, и когда женщина поворачивалась, они видели в ее глазах свое отражение, потому что глаза были из зеркального стекла. В этих зеркалах людям представал момент их смерти, и с тех пор они точно знали, когда и как придет их конец. Ты можешь подумать, что это не такое уж страшное знание, и будешь не прав. Нам не предназначено знать время или природу нашей смерти (ибо все мы втайне надеемся, что будем жить вечно). Люди, наделенные этим знанием, не могут ни спать, ни есть, ни наслаждаться жизнью, настолько их мучает то, что они увидели. Они словно заживо умирают, лишенные радости. Им не остается ничего, кроме страха и уныния, и когда наконец приходит смерть, они почти испытывают к ней благодарность.

В опочивальне находились обнаженная женщина и обнаженный мужчина. Скрюченный Человек приводил к ним детей (не тех особенных детей, дававших ему жизнь, а других: похищенных из деревень, сбившихся с дороги, заблудившихся в лесу), и мужчина с женщиной нашептывали им в полумраке своей спальни такие вещи, о которых детям знать не следует, дурные сказки о том, что делают взрослые под покровом ночи, пока спят их сыновья и дочери. Дети от этого мертвели внутри. Принужденные повзрослеть прежде времени, они утрачивали невинность, и их разум разрушался под грузом губительных мыслей. Вырастая, многие становились порочными мужчинами и женщинами, и разложение приумножалось.

В одной маленькой светлой комнатке стояло лишь зеркало, простое и без всяких украшений. Скрюченный Человек похищал людей из супружеских постелей, пока их вторые половины спали, сажал пленников перед зеркалом, и оно открывало все грязные тайны их мужей или жен. Все грехи, ими совершенные, и все грехи, которые они могли совершить, все измены, лежавшие на их совести, и все измены, на которые они способны. Затем пленники возвращались домой, а когда просыпались, не помнили ни комнаты, ни зеркала, ни самого похищения. В памяти оставалось лишь знание о том, что те, кого они любили и не сомневались в ответной любви, на самом деле совсем другие, в результате чего жизни рушились под грузом подозрений и боязни предательства.

Был еще зал, целиком заполненный водоемами. Каждый водоем показывал какую-то часть королевства, так что любая малость, случившаяся за пределами замка, становилась известна Скрюченному Человеку. Нырнув в водоем, Скрюченный Человек мог материализоваться в отражавшемся там месте. Воздух начинал дрожать и мерцать, вдруг появлялась рука, затем нога, а под конец лицо и сгорбленная спина Скрюченного Человека, мгновенно переместившегося из своего подземелья в комнату или поле, находившиеся за сотни миль от замка. У Скрюченного Человека была любимая пытка: он хватал мужчину или женщину, предпочтительно обладавших большими семьями, и подвешивал на цепях в комнате с водоемами. Затем на глазах похищенного он выслеживал и умерщвлял, одного за другим, всех членов семьи. После каждого убийства он возвращался в зал и слушал мольбы пленника — но ни крики, ни плач, ни взывания к милосердию не помогали. Он не щадил ни единой жизни. Когда все были мертвы, он заточал этих мужчин или женщин в самые глубокие и мрачные темницы и оставлял их там сходить с ума от горя и одиночества.

Мелкие несчастья, большие несчастья — все становилось маслом на хлеб Скрюченного Человека. Благодаря своей сети тоннелей и залу с водоемами он знал об этом мире больше любого, и это знание давало ему силу, необходимую, чтобы тайно править королевством. Он вечно рыскал в тенях другого мира, нашего мира, делал королей и королев из мальчиков и девочек. Он привязывал их к себе, убивая их души и заставляя предавать детей, которых они должны были защищать. Если кто-то пытался восстать против него, Скрюченный Человек обещал ему свободу вместе с ребенком, принесенным в жертву в результате сделки. Он говорил, что может вернуть к жизни хрупкие фигурки в склянках (чаще всего дети, подобно Джонатану Талви, очень быстро осознавали, какую ошибку совершили, заключив сделку со Скрюченным Человеком).