Джанин Фрост - На дне могилы

Я успела выйти из машины Влада раньше, чем рядом остановился черный «мерседес» Кости. Он вышел и притянул меня к себе, не дав и слова сказать. Поцеловал так, что я задохнулась бы, если бы еще дышала. Потом отпустил, коснулся моих губ, и глаза у него позеленели.

Я догадалась, что он уловил запах крови Влада. Что-то во мне подсказывало извиниться, но другая половина твердила, что уж кому-кому, а Кости следовало бы понимать.

— Кости… — начала я.

— Не дергайся. — Он снова скользнул губами по моим губам. — Едем. Цепеш… — Он коротко поклонился Владу. — До следующей встречи.

Влад стоял, прислонившись к своей машине, с обычной усталой полуулыбкой на губах.

— Почему-то мне кажется, что ждать придется недолго.

31

Я удивилась, узнав, что той ночью погибло всего трое. Поскольку собрание происходило при официальном перемирии, большинство гостей пришли без оружия. Все трое убитых оказались людьми, которым в рукопашной схватке пришлось куда хуже, чем вампирам и вурдалакам. Что касается нарушенного перемирия, никто не знал или не хотел сказать, с чьей стороны был нанесен первый удар. Кости с Менчересом сумели так успокоить гостей, что удалось избежать объявления войны. Следом за Грегором ушла и Каннель с моей матерью. Что будут делать Аполлион со своими упырями по поводу моего беспрецедентного сердцебиения… время покажет.

Меня это беспокоило меньше, чем план освобождения матери. Я обдумывала способы добраться до Бухареста за рулем или поездом. Дядя и моя команда мне помочь не могли. Правда, у Дона были связи за границей, но не среди неумерших. В нынешнем положении он так же беспомощен, как и я. К тому же я не спешила ему звонить, оттягивая время, когда мне придется сказать: «Ну вот, теперь я целиком вампир». Борьба с давними предрассудками Дона не числилась у меня в списке первоочередных дел.

Мы подъехали к цели — к особняку прямо из фильма ужасов — в четвертом часу ночи. Через несколько часов рассветет и я опять впаду в кому. Обдумывая превращение в вампира, я готова была к тому, что утренние часы выпадут из жизни, но не предвидела, при каких мрачных обстоятельствах это случится. Теперь каждая потерянная минута казалась издевкой. Что творит Грегор с моей матерью? Господи, а Каннель? Я-то думала: худшее, что он может сделать, — это ее убить. Зря я ждала от него такой милости.

Родни вышел нам навстречу. В глазах гуля горел тот же тусклый огонь, что светился, должно быть, и в моих. Я, не раздумывая, обняла его, и комок встал у меня в горле, когда он ответил крепким объятием. Кости, чтобы спасти мою мать, если надо, пройдет сквозь огонь, но он это сделает из любви ко мне, а вовсе не из привязанности к ней. У мамы было маловато поклонников, и виновата была она сама, но сейчас я и выразить не могла, как много значило для меня то, что кто-то любит ее, принимая со всеми недостатками.

— Она крепкая, — сказал Родни, царапнув мне щеку бородой. — Если мы ее вытащим, она справится. Несмотря на все, что он с ней сделал и чем она стала.

— Она просила меня убить ее, — прошептала я. — Господи, Родни, она же всегда твердила, что лучше умереть, чем стать вампиром.

— Она справится, — повторил он жестче. — Тебе в детстве пришлось трудно, но и ей было не легче. Сейчас Джастин потрясена и испугана, но она не спасует. Жизнью ручаюсь.

— Родни, по закону… — начал Кости.

— Побереги дыхание. — Гуль выпустил меня и повернулся к Кости. — Если ты не убьешь Грегора в самом скором времени, я отправлюсь за ней, что бы ни говорил закон, и обойдусь без поддержки.

— Не дури, это будет самоубийством! — резко проговорил Кости.

Родни ответил ему холодной улыбкой:

— Ты сам всегда говорил: никто не живет вечно.

Я разрывалась между желанием снова обнять Родни и сознанием, что Кости прав.

— Ты ей понадобишься, когда мы ее вернем, — заговорила я, в кои-то веки выбрав логику. — Мы с матерью никогда не ладили. Ты, кажется, единственный, кого она слушает, а погибнув, ты не сможешь помочь ей пережить превращение в вампира.

Родни бросил на меня короткий взгляд и молча вернулся в дом. Я не знала, означало это, что он согласен ждать или что ждать не станет.

— Это не затянется надолго, Котенок, — сказал Кости, нарушив тягостную тишину. — Грегор исчерпал свои трюки. Скоро ему придется искать меня, потому что его каждый день будут спрашивать, почему он отказывается встретиться с мужчиной, укравшим его жену и рискнувшим вызвать его на дуэль.

Я на мгновение забыла о матери.

— Когда ты его вызвал?

Взгляд Кости был мрачным и твердым.

— Я публично послал ему вызов, как только узнал от Менчереса, что Грегор вторгается в твои сны.

Я знала, что в Новом Орлеане Кости собирался драться с Грегором, но об официальном вызове слышала впервые. Мысль, что Грегор в любой момент может его принять и они с Кости сойдутся в смертельном поединке, наполнила меня леденящим ужасом.

— Он сильнее тебя. — Мой голос упал до полушепота.

Кости фыркнул:

— Знаю, милая, но мне уже случалось иссушать типов, превосходивших меня силой. Достаточно ему допустить одну ошибку — и он мой.

Я не высказала вопроса, который сжимал ужасом мое сердце.

А если Грегор не сделает ошибки?

Два дня от Грегора не было известий. Мы с Родни по очереди протирали дыры в коврах, шагая по комнатам. Кости терпеливо ждал. Если Родни был хоть немного похож на меня, его уже тошнило от слова «терпение».

Одно хорошо: стресс помог мне оставаться на ногах после рассвета. Я теперь все утро могла двигаться, хотя и походила при этом на вдрызг пьяную. Кроме того, я по-прежнему замечала, что чем больше выпью под утро из Кости, тем лучше справляюсь с парализующим эффектом восходящего солнца. Пожалуй, хорошее питание и вправду залог здоровья для людей и для вампиров.

Сегодня я преодолела очередную веху, спустившись по винтовой лестнице на три этажа до кухни и обратно. На дело, которое после полудня заняло бы минуту, ушло два часа, но я, упав в изнеможении на ближайший стул, от всей души радовалась успеху.

— Завтра выйду из дому, — сказала я.

Выносить прямой солнечный свет было еще труднее, но следовало торопиться. Спешить. Пока что даже человек до полудня мог бы напинать мне по заднице.

— Ты хоть представляешь, как удивительно уже то, что ты умудряешься не засыпать? — спросил Кости и кивнул на Менчереса. — Спроси у него. Я в первые два месяца спал от восхода до сумерек. А когда на третий месяц стал просыпаться днем, это сочли замечательным прогрессом. А у тебя всего вторая неделя идет, Котенок.