Диана Сеттерфилд - Беллмен и Блэк, или Незнакомец в черном

Наилучшие шансы повлиять на Беллмена в этом вопросе были, конечно, у его компаньонов.

– Вы же знаете этих женщин, – говорил Кричлоу, корча соответствующую гримасу. – Иногда они просто не понимают слова «нет».

Он сидел в кресле перед камином в кабинете Беллмена и – как уже понял последний – не собирался завершать этот тягостный для них обоих разговор, пока приглашение не будет принято.

– Это не какой-то там большой прием. Просто ужин в кругу семьи и нескольких близких друзей. Вы вернетесь к себе домой еще до одиннадцати.

Беллмен попытался увести собеседника от этой темы, спросив его насчет Уокинга – в этом городке близ Лондона личный врач королевы недавно приобрел участок земли с намерением построить крематорий. Он же при поддержке нескольких богачей основал общество поборников кремации как перспективного способа погребения.

– Этому не бывать, – твердо заявил галантерейщик. – Можете мне поверить. Как же Всевышний поднимет нас из могил в Судный день, если мы будем превращены в горсточки пепла? Вот что думают люди на сей счет. При этом никому и в голову не приходит спросить, как его призовут на суд, если он будет съеден червями, а его кости истлеют в пыль. Так уж мы устроены, поверьте мне, Беллмен. Потребуется нечто большее, чем несколько переполненных кладбищ, чтобы заставить наш английский ум обратиться к идее сожжения мертвых. Мы ведь не какие-то там язычники.

Однако отвлекающая стратегия Беллмена не сработала. Уже приблизившись к выходу и взявшись за ручку двери, галантерейщик обернулся.

– Я передам Эмили, что вы придете, – сказал он так, будто согласие Беллмена было получено, и быстро удалился, не дожидаясь ответной реакции. Возражать и протестовать было уже поздно.

На приеме – ибо это оказался большой прием, вопреки обещанию ужина в узком кругу, – Беллмена прежде всего потрясло обилие ярких красок. Желтые стены холла, изумрудно-зеленые шторы в гостиной, сапфирово-синее платье хозяйки, рубиново-красное вино в бокале – все это резало глаз. А минут через десять начались и головные боли. Однако же он был приветлив и любезен, еще не утратив это умение, прежде бывшее для него естественным, – только теперь оно требовало определенных усилий. Стол был изобилен и изящно сервирован, но при одном взгляде на все эти вычурно красивые блюда у него пропал аппетит. Не подавая виду, он учтиво улыбался и слушал разговоры гостей. Сам он говорил мало, тщательно подбирая слова. Он старался не противоречить собеседникам, но делал это с достоинством – так, чтобы не показаться угодливым.

– Моей дочери без малого двадцать лет, – сообщил он в ответ на вопрос и, выдержав град приглашений для Доры на танцы, чаепития, вечеринки с играми (дамы были озабочены партией для своих сыновей не меньше, чем для дочерей), вежливо покачал головой. – Она не создана для столичной суеты и предпочитает тихую жизнь в провинции.

– Скажите, мистер Беллмен, – всех нас давно интересует эта тема, и в Лондоне ходит множество слухов, – кто этот загадочный мистер Блэк?

Вопрос был задан молодой женщиной, сидевшей на дальнем от него конце стола. Задавая его, она улыбнулась – розовый рот, белые зубы, голубые глаза с дразнящим блеском. При всем внешнем несходстве, она вдруг напомнила ему Дору, какой та была в детстве; и он потрясенно подумал, что его дочь сейчас примерно одних лет с этой женщиной, смеющейся и счастливой оттого, что удачно обзавелась мужем и теперь может ходить на званые обеды в васильково-синих шелках и позволять себе некоторые веселые вольности в разговоре.

– Да, да! – подхватили другие голоса. – Кто такой Блэк? Это всех так интригует!

Множество лиц повернулось к нему в ожидании.

– Блэк? Это просто слово, которое хорошо звучит в сочетании с именем Беллмен.

Дамы пришли в восторг, как будто он произнес нечто чрезвычайно остроумное.

– Всего лишь слово! – встрепенулась миссис Кричлоу. – Как я рада наконец-то это выяснить!

– Для звучности! – воскликнул кто-то на другом конце стола.

– Для солидности!

– Для поэтичности!

Все рассмеялись. И Беллмен тоже. Застольная беседа перешла на другой предмет.

Вечером, когда гости разъехались, миссис Кричлоу, причесываясь перед зеркалом, так и не смогла убедить себя в том, что прием полностью удался. Она планировала его как начало дружеских отношений. Она хотела, чтобы Беллмен стал частым гостем в их доме. Она рассчитывала сыграть ведущую роль в подборе ему жены – желательно, из числа своих родственниц… или по крайней мере найти такую женщину, которая впоследствии сможет быть полезной… Этот вечер должен был стать прелюдией к чему-то важному, однако перед самым уходом Беллмена, когда она уже приготовила фразу: «Полагаю, мы скоро увидимся вновь, мистер Беллмен?», эти слова вдруг застряли у нее в горле. Он все понял и взглядом поблагодарил ее за молчание.

– Неужели Беллмен все еще в трауре? – обратилась она к супругу. – Я не решилась его об этом спросить.

– Понятия не имею.

– Со смерти его жены прошло, кажется, года четыре?

– Примерно так.

– Или он в трауре по другому родственнику?

– Сколько помню, он всегда в черном, дорогая. Правда, я видел его только в магазине или по приезде в клуб прямиком оттуда. До нынешнего вечера мы не встречались в другой обстановке.

Она стянула волосы на затылке.

– А ведь ему не понравились наши шутки насчет названия фирмы, верно?

Вместо ответа до нее донесся храп.

Миссис Кричлоу принимала поздравления от конкуренток: ей наконец-то удалось залучить к себе в гости Беллмена, однако победа, увы, оказалась бесплодной. Сотню раз ей пришлось в подробностях описывать этот вечер знакомым, которые на нем не присутствовали: что говорил Беллмен, что он делал, что он ел.

– Он был само очарование, – всякий раз утверждала она.

Но чем больше она об этом говорила, тем сильнее было чувство, что она описывает привидение, химеру, какой-то образ сновидения. Да, с виду он был обычным мужчиной, довольно крупным и солидным, но при всем том было в нем что-то раздражающе нематериальное. И она не могла избавиться от мысли, что истинная сущность Беллмена заключена в чем-то ином.

– Как полагаете, у него есть женщина? – отважилась поднять щекотливую тему одна из ее подруг.

Может, в этом все дело? Может, ключ к сердцу Беллмена находится в руках какой-то тайной возлюбленной? Может, он состоит в связи с замужней дамой и оба вынуждены это скрывать? Или он в кого-то влюблен, но эта любовь безответна? Она продолжала гадать наряду со всеми прочими людьми своего круга. Что, если покойная миссис Беллмен по сей день живет в сердце супруга, тем самым пресекая поползновения новоявленных претенденток?