Линкольн Чайлд - Третьи врата

— Тина, — позвал Стоун, направляя луч фонаря на лист золота. — Что вы об этом скажете?

Ромеро подошла и прочитала иероглифы.

— Похоже, они соотносятся с теми папирусными свитками, которые лежат на столе, — сказала она через мгновение. — Я только начала их изучать. Как будто они…

— Они — что? — вклинился Раш.

— Похожи на заклинания. Но необычного вида.

— Какого? — спросил Стоун нетерпеливо.

Кристина пожала плечами.

— Почти как… инструкции.

— И что в них необычного? — вновь спросил босс. — Всю Книгу Мертвых Нового царства можно рассматривать как сборник инструкций.

На это Тина ничего не ответила.

Стоун повернулся к сундуку. Дав знак рабочим снять золотой лист, он с любопытством заглянул внутрь, подсвечивая себе фонарем, чтобы лучше видеть. Подойдя и заглянув внутрь, Логан увидел еще один лист драгоценного металла — только на этот раз его края были выполнены из фаянса и усыпаны драгоценными камнями. Весь он был испещрен многочисленными иероглифами. Стоун жестом приказал рабочим снять и этот лист.

— Сюда, пожалуйста, — позвала Ромеро.

Она попросила положить золотые вставки на стол, на котором лежали свитки папируса. Когда убрали второй лист, взгляду открылась какая-то грубая неровная поверхность. Логану показалось, что сундук наполнен множеством маленьких, тонких, высушенных стеблей, разбросанных как попало.

Стоун что-то удивленно проворчал и сунул голую руку в находившуюся в сундуке массу.

— Что все это значит? — удивленно спросил Логан.

— Будь я проклят! — воскликнул Стоун в сердцах. — Да это же конопля!

Раш наклонился вперед, пинцетом оторвал кусочек от клубка и рассмотрел под светом фонаря.

— Вы абсолютно правы, сэр.

Кивнув, Стоун принялся вытаскивать пучки древнего растения — поначалу мелкие, потом все более и более крупные. Он продолжал делать это, пока трава не покрыла весь пол. Когда наполнитель потревожили, поднялись клубы органической пыли, и до ноздрей Логана дошел необычный запах — запах урожая пятитысячелетней давности.

В конопле обнаружились два мешочка, каждый немногим больше баскетбольного мяча, сделанные из золотых полос и переплетенные настолько плотно и искусно, что были мягкими как шелк. Очень осторожно Стоун высвободил их из конопляного плена и положил на пол у основания возвышения.

И снова, не сговариваясь, группа собралась вокруг двух округлых предметов, сверкавших в лучах направленных на них полудюжины фонарей. В уме Логану представились две короны: коническая — Верхнего Египта, безупречная и сияющая; красная — Нижнего, островерхая и агрессивная. Из чего они сделаны? Крашеное золото? Какой-то неизвестный или неожиданный сплав? Какое волшебство они в себе таили? Джереми выходил из себя от нетерпения и страстного желания увидеть то, что скрывалось в мягких складках плетеного золота.

Вопросов ни у кого не возникало — несомненно, внутри находились две короны первого фараона Египта. Что еще мог охранять Нармер так тщательно и столь большой ценой — не только для себя, но и для своих наследников? Стоуна, казалось, обуревали такие же чувства. Он взял один мешочек, ослабил один конец и, глянув на собравшихся вокруг коллег, сунул в него руку и бережно вытащил содержимое.

Но в его руке появилась отнюдь не корона, а что-то совсем неожиданное: какой-то сосуд, изготовленный явно из белого мрамора, со спускающимися по краям золотыми нитями.

В группе исследователей раздался шепот удивления и разочарования.

Стоун недовольно и озадаченно нахмурился. Какое-то время он смотрел на находку, ничего не понимая, потом отложил ее в сторону и — на этот раз смелее и быстрее — сунул руку во второй мешочек.

То, что он достал, было еще более странным и необычным: какая-то кубообразная конструкция из красной эмали, которую венчал железный прут, в свою очередь окруженный витым медным листом. Пораженный Логан подался вперед, пристально глядя на необычную конструкцию. Железный прут, отходящий от эмалевой конструкции, был запечатан какой-то пробкой, как оказалось, из битума.

Это не короны. Находки можно было назвать устройствами.

Стоун уставился пустым взглядом на красную штуковину в своей правой руке. Потом поднял с пола другую штуковину, белую мраморную. Пока группа в абсолютном молчании наблюдала за его действиями, он переводил взгляд с одного предмета на другой.

— Что за чертовщина! — проворчал он недоуменно.

49

В самой дальней части смотровых комнат небольшого медицинского центра станции Дженнифер Раш беспокойно ворочалась на кровати, где ее оставили для очередного обследования и наблюдения. Комната была слабо освещена, а единственная медсестра, оставленная для присмотра, тайком выскользнула — жизненные показатели Дженнифер свидетельствовали о том, что она находится в стадии быстрого сна, а сиделке не хотелось пропускать назначенное время в парикмахерской. Повсюду стояла тишина, за исключением нечастого блеяния медицинской аппаратуры.

Дженнифер опять беспокойно зашевелилась. Она сделала глубокий судорожный вдох и на минуту затихла. Потом, впервые за более чем тридцать часов, глаза ее широко распахнулись. Она посмотрела на потолок затуманенным несфокусированным взглядом. Еще спустя минуту попыталась сесть.

— Итан! — позвала она хриплым голосом.

Моргнула, потом еще несколько раз, не понимая, где она и почему. Наконец ее взгляд остановился на чем-то знакомом: древний серебряный амулет, свисавший на цепочке с соседнего монитора.

Дженнифер нахмурила бровь. На амулете была грубо изображена одна из самых знаменитых сцен египетской мифологии: Изида, собравшая фрагменты расчлененного Осириса, реанимирует его тело с помощью магического заклинания и превращает его в бога подземного мира.

По мере того как Дженнифер пристально всматривалась в завораживающий свет, ее тело становилось все более и более ригидным. Дыхание замедлялось и становилось более поверхностным. Неожиданно челюсть ее отвисла, глаза выкатились из орбит, и женщина упала навзничь на кровать.

Прошло десять, возможно, пятнадцать минут, в течение которых в смотровой комнате оставалось тихо. Затем Дженнифер снова села на кровати, сделала неглубокий, пробный вдох, потом еще один, более глубокий. Закрыла глаза и снова их открыла. Потом осторожно облизнула губы, как бы проверяя, что они на месте. Спустила ноги с кровати и коснулась ими холодных плиток пола.

Она сделала шаг вперед, поколебалась и добавила еще один. Зажим устройства для измерения пульса скользнул по ряду инструментов и свалился с ее маленького пальца. Дженнифер выпрямилась, нащупала проводки, прикрепленные к шее и лбу, и резко сорвала их. Потом огляделась. Глаза ее были по-прежнему затуманены, но взгляд их тем не менее уже сфокусировался.