Алекс Белл - Девятый круг

Его пальцы показались мне ужасно холодными, так что прикосновение к ним даже заставило меня вздрогнуть, но от страха я не решился попытаться высвободить ладонь, в то время как он, стоя прямо передо мной, продолжал трясти ее и, приподняв одну бровь, смотрел на меня с выражением веселого изумления на лице, словно бросая вызов и мне, и всему происходящему.

— Доброй ночи, Габриель, — внезапно произнес Мефистофель, резко выпустив мою ладонь. — Веселого Рождества!

Я продолжал неподвижно стоять на месте, будто прирос к полу, в то время как он вышел из квартиры, и дверь с громким стуком захлопнулась за ним. Подняв к глазам дрожащую ладонь, я увидел, что рукопожатие демона оставило на ней впившиеся в кожу блестящие крошки льда, и почувствовал, как она ноет от обжигающего холода в тех местах, где ее касались длинные тонкие пальцы Мефистофеля.

Я должен был знать это. Должен был уже давно догадаться. Стефоми… Мефисто. Они маячили прямо передо мной, бросающиеся в глаза высокомерие и пренебрежительность, которые были поразительными сами по себе. А я оказался слишком бестолковым, чтобы увидеть это. Даже его краденое имя — Задкиил являлось издевательским намеком, поскольку Мефистофель — это принадлежащий к темным силам двойник архангела Задкиила.

А пылающий человек… Мефистофель называл его — Михаил. Как и архангела с таким же именем? Предводителя воинства ангелов и самого доверенного сподвижника Бога? Когда он хотел обезглавить Мефистофеля, а я его спас, это происходило около церкви Святого Михаила. Выходит, этот ангел изгонял демона из своей собственной церкви. Я подумал, что рана у Стефоми зажила так быстро потому, что меч был необычным. Меч, а не человек… О господи, и зачем только я вмешался? Это было из-за огня. Вот что подтолкнуло меня. Ведь связывать огонь с Преисподней и с дьяволами вполне естественно. Но теперь, когда я более внимательно изучаю имеющиеся у меня книги и картины, я вижу, что на самом деле представление об ангелах часто ассоциируется с ослепительной яркостью и жаром огня, тогда как для демонов более характерны такие атрибуты, как холод и сверкающий лед. А еще я вспоминаю, что у Данте в «Божественной комедии» девятый круг Ада, предназначенный для пребывания самых развращенных, отвратительных грешников, состоит из идеальной ледяной сферы, внутри которой упомянутые грешники обречены на вечную муку замерзания, содрогаясь внутренне от своей ужасной близости к самому дьяволу.

Девятый крут… Теперь я знаю, что девятый круг каким-то странным образом является причиной всех моих страданий. После того как Мефистофель ушел, я несколько секунд стоял неподвижно, потом поднял голову и увидел в зеркале новые буквы, словно написанные на стекле огнем: CIRCLE IX.[8] Я продолжал смотреть на эту надпись, чувствуя, как меня захлестывает волна гнева. Через мгновение, не в силах сдержать охватившей меня ярости, я схватил стул и швырнул его в зеркало, разбив его вдребезги и ощутив при этом мрачное удовлетворение, сразу же пришедшее на смену внутреннему напряжению. Зеркало рассыпалось на мелкие кусочки, часть из которых попала в меня, а остальные разлетелись по полу, усыпав его острыми блестящими осколками.

Ну а прямо сейчас я ощущаю ненависть ко всем ангелам. И не важно, кому они служат — Богу или Сатане. Они — скопище ублюдков, по крайней мере большинство из них, и мне ужасно горько сознавать, что в этом вопросе Мефистофель прав. Человек, остававшийся в течение нескольких прошедших месяцев моим единственным другом, оказался одним из слуг Люцифера. Ни один из милосердных ангелов Божьих не явился, чтобы объяснить, что же происходит со мной, успокоить меня, стать моим другом, развеять мой страх. В тех немногих случаях, когда во сне или в видениях передо мной являлся Михаил (если это действительно он представал в образе огненного человека), он лишь нагонял на меня страху… Он никак не помогал мне. А Стефоми… то есть… Мефистофель, приходил ко мне как человек и говорил понятные слова. И теперь Михаил ведет себя загадочно, непонятно, двусмысленно, и мне даже трудно предположить, что означает послание, написанное огненными буквами на стекле зеркала. Ведь ангел наверняка должен знать, что у меня нет ни малейшего понятия, какое отношение девятый круг имеет ко мне. Он должен знать, что я спрашивал об этом Мефистофеля, изучал этот вопрос, напрягал свой ум, чтобы извлечь из него скрытые там воспоминания, но все было безрезультатно.

Но я не позволю использовать себя как марионетку. Это странное послание — CIRCLE IX — продолжало появляться, пока я готовился лечь спать. Оно сверкало надо мной в зеркале ванной комнаты, его буквы оказались выжженными на спинке кровати. Но я не обращал на это внимания. Во всяком случае, смысл его остается мне непонятным, и я не намерен предпринимать что-либо в связи с его возникновением, даже если бы и смог. Я чувствую, что ненавижу ангелов — или тех, кто затеял все это, — за то, что они мучат меня, бросают на произвол судьбы, а также за то, что вкладывают в слова Мефистофеля некоторую долю истины, при этом отказываясь четко объяснить мне, какого хрена они хотят от меня.

26 декабря (день рождественских подарков)

Я опозорил себя перед Богом, позволив Мефистофелю обманывать меня таким образом. Надеюсь, наступит день, когда Он простит меня. Надпись CIRCLE IX по-прежнему появляется в разных местах квартиры, но я не обращаю на нее внимания.

27 декабря

Мефистофель. Мефистофель! Все это время я разговаривал с человеком, оказавшимся Мефистофелем! Как же такое случилось со мной? Как это могло произойти? Как могло? Как? Мефистофель — это тот, который известен как «уничтожающий посредством лжи»… Могу ли я верить хоть одному слову, сказанному мне демоном? Хоть одному слову? Он лгал мне, когда говорил о гибели Ники и Люка в автокатастрофе? Или лгал, когда сказал, что они вообще не существовали? Они должны были когда-то существовать! Невозможно любить призрачную мечту.

29 декабря

Я нарисовал их портреты, чтобы успокоить самого себя. Портреты я ношу с собой по всей квартире. Кейси стучала в двери из коридора, но я сделал вид, что меня нет дома. В данный момент я не могу ее видеть. Не могу видеть никого. Я хочу проводить здесь время с Ники и Люком. Правда, они всего лишь воображаемые личности, не более того, потому что, конечно же, я не могу помнить достоверно, как они выглядели. Но это не имеет значения. Когда я разговариваю с Ники, это помогает мне успокоиться. Разумеется, я понимаю, что действительно это не она. Я не теряю рассудка, и со мной не происходит какой-либо подобной неприятности. Я знаю, что моя жена умерла. Я просто беседую с примитивным рисунком, вот и все.