Том Маккарти - Когда я был настоящим

— Свяжитесь со мной, пожалуйста, — говорилось в записке. — Ваши акции взлетают, однако риск достиг уровня практически недопустимого, и у меня имеются сомнения по поводу общей устойчивости этого сектора. Звоните мне на работу или во внерабочее время по телефонам…

Слушая его голос, я думал о том, что сказал мой коротышка-советник: что я источаю магию, словно шаман. Возожно, Мэттью Янгер позвонил мне и оставил сообщение в тот самый момент, когда падала штукатурка. Этого я никогда не узнаю. Правда, с коротышкой-советником я действительно встретился — на следующий день он появился в воспроизведенном банке.

— Совсем как он говорил — тогда, у футбольного поля, — сказал он. — Налет. Он будет инсценировать ограбление банка.

— Да, — сказал я. — Реконструировать.

— И снова, и снова реконструировать, надо полагать, — продолжал он. — При том, разумеется, что его конечная цель — как бы тут выразиться? Достичь — нет, примкнуть к некой подлинности посредством этого странного, бессмысленного резидуала.

Тут мне как раз пришлось занять свое место — я был реконструктором-грабителем номер три, — но когда мы снова отрепетировали операцию, я пошел его искать, чтобы спросить, что он имел в виду под «резидуалом». Он уже два раза использовал это слово. Однако найти его я не смог.

Следующие пару прогонов я решил побыть в стороне. Я поставил вместо себя идентификатор — одного из запасных реконструкторов, — отошел и стал наблюдать. Все выходило очень хорошо. То, как нога грабителя номер один, чуть согнутая, придерживала дверь открытой; то, как двигалось, описывая дугу по залу, ружье грабителя номер два, стоявшего во внутреннем дверном проеме, в то время как грабитель номер три делал то же самое, но быстрее и находясь при этом в центре помещения, — словно вторая и третья стрелки часов, слегка разнесенные; то, как сообщник-тайт-энд поворачивался, отделяясь от очереди, наклоняя плечи так, что левое было немного ниже правого, а потом снова выпрямляя их; вид служащих, посетителей и охранников, лежавших на полу в горизонтальном положении, статичных и жалких, — во всех этих движениях и позициях была интенсивность, распространявшаяся далеко за их пределы. Стоя и наблюдая за ними, я почувствовал, как у основания позвоночника снова начинается знакомое покалывание.

Подошедший Сэмюэлс некоторое время стоял рядом со мной, наблюдая, как реконструкторы отрабатывают свои тесно переплетенные комбинации.

— Мы тоже, бывало, так делали, — сказал он через какое-то время.

— Делали что?

— Прогоны. Имитации. Перед каждым крупным ограблением. Мы не просто на бумаге разбирали — мы еще и репетировали, как сейчас.

Я повернулся и посмотрел на него.

— Вы хотите сказать, что заранее реконструировали ограбления? — недоверчиво спросил я.

— Ну да, я же говорю. Только, пожалуй, не реконструировали — преконструировали. А так да, конечно.

Я серьезно задумался над его словами. От этого у меня начала кружиться голова. Подойдя к Назу, я сказал, что хочу поехать домой.

— Что? — переспросил он, сосредоточенно уставившись в пространство.

— Мне надо домой, — повторил я.

Он еще несколько секунд смотрел, не отрываясь, прямо перед собой; в конце концов повернулся ко мне со словами:

— А, да. Я распоряжусь, чтобы Вас отвезли обратно.

Через час я снова лежал у себя в ванне, глядя на трещину на стене. Снизу долетала фортепьянная музыка. Клубы пара, поднимавшегося из ванны, напоминали картины налета на банк: дуги ружей, полуспотыкание на выступе. Я по-прежнему размышлял над тем, что сказал Сэмюэлс. Я попытался распланировать все это на поверхности воды: одно скопление мыльной пены превратил в здание — дубликат банка в Хитроу, вместе с нашими в нем упражнениями; другое сдвинул влево и превратил в банк в Чизике — настоящий банк, который послужил нам моделью для копии; образовав третье, я сдвинул его вправо и превратил в те места, где Сэмюэлс со своей бандой когда-то, прежде чем брать банки, репетировал повороты, и прицелы, и выходы — все эти преконструкции. Я долго лежал и наблюдал за тремя скоплениями пены, сравнивая их. По прошествии времени я накрыл руками скопления справа и слева от первого и снова подтянул их к центру ванны, соединив все три вместе.

Пока я этим занимался, меня посетило прозрение. От этого прозрения меня тряхнуло, чуть ли не пронизало током, как будто вода наэлектризовалась. Я выскочил из ванны, нагишом вбежал в гостиную, сорвал с аппарата трубку и набрал телефон Наза.

— Я уже в офисе, — сказал он. — Я начал записывать, где находятся объекты и люди второго ряда. Те, что не участвуют в реконструкции напрямую — вещи вроде журнального столика и лестницы. На случай, если Вы в будущем решите реконструировать подготовку. Мы можем…

— Наз! Послушайте! Наз!

— Что?

— У меня есть идея, — подавившись, я почувствовал вкус мыла. Я был до того возбужден, что почти не мог говорить. — Я хотел бы, — продолжал я, — перенести реконструкцию налета на банк в настоящий банк.

Последовала пауза, потом Наз сказал:

— Это хорошо. Да — очень хорошо. Я займусь организацией, поговорю с банком.

— Организацией? Какой организацией?

— Чтобы обеспечить помещение. Естественно, нам придется делать это в воскресенье. Или в выходной.

— Нет! Не надо получать у них разрешение.

— Не понимаю. Я думал, Вы только что сказали, что хотите сделать это в банке. В банке, который мы взяли в качестве модели, в Чизике, так?

— Так! Но я не хочу, чтобы они знали, что мы собираемся это сделать. Мы просто сделаем это, нашу реконструкцию, прямо там, в банке, и все!

— А как же сотрудники? Нам придется заменить настоящих сотрудников реконструкторами.

— Нет, не придется! — сказал я ему. — Мы просто уберем наших реконструкторов-сотрудников и используем настоящих.

— Но откуда они узнают, что это реконструкция, а не настоящее ограбление?

— Они не узнают! Но это неважно — они ведь обучены делать в точности то, что обучены делать реконструкторы. И те, и другие должны реконструировать одни и те же движения абсолютно одинаково. Наз! Вы слушаете?

Последовала долгая, долгая пауза. Когда Наз наконец заговорил, голос его был очень глубоким и очень медленным.

— Это замечательно, — сказал он. — Просто замечательно.

15

Наз согласился. Разумеется. Сейчас, если пораскинуть, как говорится, задним умом, кажется странным, что он не попытался меня отговорить или оборвать наши профессиональные взаимоотношения — просто уйти, бросить, и все. Согласившись с моим решением, он поставил под угрозу все, что у него было: свою работу, будущее, даже свою свободу. По закону задуманное нами квалифицировалось как ограбление банка. Двух мнений тут быть не могло. В глазах сотрудников, посетителей и прохожих, полиции это не будет представлением, имитацией, воспроизведением; для них это будет налет — простой, обыкновенный, чистейшей воды. Ограбление банка.