Клаудия Грэй - Призрачная ночь

И тут он зашевелился, точнее, его тело зашевелилось. Потому что я мгновенно поняла: то, что поднялось, было вовсе не Виком.

И еще стало понятно, что я не единственное привидение, которое может завладеть человеком.

Остальные люди тоже начали приходить в себя, но глаза их словно затянуло туманом — не осталось ни зрачков, ни белков, только молочно-зеленоватый цвет. Однако никто из них не был слепым. Они двигались медленно и неуклюже, словно очень долго вообще не появлялись. Лукас отпрянул, когда Скай (или то, что выглядело, как Скай) злобно уставилась на него, лежа на полу.

Вик выпрямился в полный рост и расправил плечи. Я уже почувствовала, что Макси среди напавших нет, но и без этого по выражению его лица поняла, что завладела им не она. Это было так непохоже на Вика, так странно, что до меня не сразу дошло — его лицо выражало жестокость.

Он прокричал:

— Миссис Бетани!

Это не голос Вика. Это хриплый скрежет, мгновенно заставивший подумать о ком-то, чье горло было перерезано. Я отчаянно пожалела, что у меня нет зеркала, чтобы освободить его, но подействует ли ловушка, если призрак завладел человеческим телом? Скорее всего, нет — я вспомнила, что, завладев Кейт, ощущала себя будто в доспехах.

Миссис Бетани шагнула вперед. Она не боялась. Судя по ее лицу, она испытывала легкое любопытство. И ее длинное накрахмаленное кружевное платье было безупречно белым.

— Освободи наш род, — произнес Вик. Безумный скрежещущий голос заставил весь зал содрогнуться, — Освободи нас, или мы нанесем удар, и твой род исчезнет.

Она вкрадчиво отозвалась:

— Если вы принудите меня оторвать вас от ваших якорей, они будут ужасно страдать. Некоторые могут погибнуть.

Маска жестокости на лице Вика не дрогнула.

— Тебя предупредили.

И внезапно, будто обрезали веревочки у марионеток, все люди снова рухнули, но на этот раз всего на секунду. А потом начали подниматься, потирая ушибленные головы, растерянные, не понимающие, что произошло. Никто толком ничего не помнил, и это было достаточно милосердно по отношению к ним.

Я цеплялась за надежду. Сегодня мы собрали почти все ловушки. Когда мы поймем, как действовать, не рискуя, то попытаемся освободить оттуда призраков. Со временем я, наверное, сумею убедить многих из них покинуть землю вместе со мной, раз уж оставаться здесь для них небезопасно.

И все же я чувствовала, как надвигается что-то страшное, и мы вряд ли сможем это остановить.

Глава девятнадцатая

— Просто не верится, что я стал таким жутким. — Вик сидел на ступеньках беседки, где мы все собрались, когда хаос прекратился. Полночь еще не наступила, но Осенний бал в любом случае закончился. — Может, я испускал из глаз огонь или делал еще что-нибудь такое же крутое?

— Нет, просто был чертовски страшным. — Лукас прислонился к перилам беседки. Он ослабил галстук и расстегнул воротник — жаль, что я не могла сейчас как следует оценить этот вид. Скай, как почти все ученики- люди и многие вампиры, давно ушла в свою комнату, в смятении после массового приступа одержимости. — Они даже не стали тебя слушать, Бьянка?

Они слушали, но они ужасно боятся. — Я сидела на перилах рядом с ним, сделавшись частично плотной. Вокруг не было видно никого из посторонних. — Не знаю, что они задумали, но они начнут действовать очень скоро. Если мы не сумеем быстро освободить призраков, боюсь, они начнут причинять боль всем подряд: и людям, и вампирам.

Патрис, не видевшая происшедшего и поэтому мыслившая яснее, чем все остальные, стала анализировать ситуацию:

— Мы очистили почти всю территорию. Сорок семь ловушек находятся сейчас в комнате для хранения документов. Понятно, что мы не сумели отыскать все до единой ловушки, но основную часть нашли. Значит, если мы смогли это сделать, призраки должны передумать, так? По крайней мере, мы можем дать им надежду и показать, что мы на их стороне.

Мама переступила с ноги на ногу, и папа обнял ее за плечи. Я понимала, ей очень трудно примириться с мыслью, что она оказалась на стороне призраков, но она осталась с нами.

— Мы должны освободить призраков, — сказала я. — После этого уничтожить все найденные ловушки, чтобы миссис Бетани не смогла снова их использовать.

— Вряд ли кто-нибудь, настроенный столь решительно, как миссис Бетани, позволит остановить себя уничтожением нескольких ловушек, — заметил Ранульф.

Я кивнула:

— Но когда мы освободим уже пойманных, призраки, оказавшиеся в «Вечной ночи», будут бояться не так сильно. Возможно, я смогу убедить хотя бы некоторых из них уйти отсюда.

— И может быть, имеет смысл начать намекать ученикам-людям, — предложил Балтазар новую идею. — Они не так уж сильно боятся привидений, но вот то, что те могут ими завладеть, их наверняка испугает.

— А если они не испугаются этого, — добавил Лукас, — то уж вампиров-то обязательно. Я готов продемонстрировать им свои клыки, если это заставит хотя бы часть людей навсегда уехать из этой школы.

— И тогда мы заставим миссис Бетани все это прекратить, раз и навсегда! — Я пришла в возбуждение. Наконец-то я смогу взять верх над директрисой! — Уничтожим ловушки и очистим школу от всех, кроме вампиров, которым она действительно нужна.

Папа осторожничал:

— Уничтожив ловушки, мы разрушим их глубинную магию. Произойдет мощный выброс энергии, который невозможно не заметить.

— Другими словами, миссис Бетани узнает, что мы нарушили все ее планы, — поморщился Лукас. — Причем не позже, чем мы начнем предупреждать учеников- людей. Сразу же.

Балтазар, сидевший в глубине беседки на одной из длинных скамеек, добавил:

— И начнет действовать. Немедленно. Поступая так, мы должны быть готовы к последствиям.

— Но она же не будет убивать… — Я хотела сказать «других вампиров», но не сказала, вспомнив, как она поступила с Сэмюэлем Янгером. Миссис Бетани два столетия вынашивает свой план и не колеблясь уничтожит любого, кто встанет у нее на пути. Я взглянула на папу, и тот кивнул, подтверждая мои сомнения.

— Будет, — сказал папа. — А в этом году у нее полно любимчиков, и среди преподавателей, и среди учащихся. Подозреваю, что есть и другие вампиры, посвященные в ее планы. Если мы не хотим познакомиться с кольями, а то и с чем похуже, нам придется убираться отсюда сразу же, как только мы освободим призраков.

Лукас повернулся к моим родителям; я в первый раз увидела, как он обращается прямо к ним после той первой стычки с моей мамой в начале учебного года:

— А нет надежды, что она вскоре куда-нибудь ненадолго уедет?