Татьяна Богатырева - Весенние соблазны

— Усик мертв, — выдохнул Волк в телефон, уже стоя на крыльце. На лоб упала капля, и он, содрогнувшись, торопливо стер ее пальцами. Но то был лишь дождь.

Начиналась серая морось.

— У Абелло или ее мужа были враги?

Женщина на другом конце стола переплела пальцы — импровизированный барьер между собой и детективами. Бросила взгляд в сторону выхода.

— Нет. Милая пара, все их любили.

Участок медленно пустел. Вскоре в офисе остались только Волк, Хвост и лейтенант в стеклянном кубике своего кабинета.

Пальцы Волка грела кружка кофе. С экрана монитора укоризненно смотрели Абелло и её бывший муж.

— Нашли отпечатки, — сказал Хвост. — Совпадений в базе нет.

Он крутанул колесико мышки, пролистнув текст письма. Вскинул брови.

— И следы ног. Босых ног.

Волк отставил кружку.

— Он что, мылся вместе с жертвой?

Хвост пожал плечами. Рядом с его рукой затрещал телефон, но он не взял трубку.

Вызов умер своей смертью.

— На ступнях убийцы была земля. Такие же следы на лестнице и в холле.

— Почему же тогда развелись?

Она пожала плечом. Снова глянула на дверь.

— Лора не говорила об их внутрисемейных делах. Предпочитала решать все сама.

— Вы знали, что она собиралась уехать из города?

— Последнее время я редко с ней общалась. — Линия её губ дрогнула. — Я могу идти, детективы? Мне нужно забрать ребенка из школы.

— Конечно. — Волк развел руками. — Если что-либо вспомните…

Женщина поднялась. Ножки стула проскрежетали по полу.

— Я сразу же вам сообщу, — кивнула она и вышла.

Торопливый стук ее каблуков утих за дверью.

Хвост вновь запустил последнее сообщение на автоответчике Абелло. Голос ее бывшего мужа дрожал.

«Мы разбудили тьму», — одними губами повторил за записью Хвост и выпустил дым через оскаленные зубы. — Да он полный псих.

— Ясно, что с головой у него было не все в порядке. Но согласись, то, что происходит, странно.

— Странно то, что моя соседка никак не отравит своего мужа, который ее регулярно колотит. Ходит, знаешь, с такой рожей… — Рука Хвоста описала воображаемую припухлость у лица. — Я бы давно грохнул.

— Можно просто подать на развод. Мы же не звери, — заметил Волк и углубился в изучение фотографий.

В отчете патологоанатома говорилось, что корни пронизывали ткани на десятки сантиметров вглубь. Никаких следов разрезов. Высадить растения таким образом было невозможно. И вырастить их так быстро тоже.

— По крайней мере, не совсем звери, — отозвался Хвост где-то на периферии сознания.

На сей раз телефон зазвонил на столе Волка. Он снял трубку, зажал ее между плечом и ухом.

— Мартин Волк слушает.

2

Тихоня не помнил, что было в начале.

Казалось, он существовал всегда. Он, звезды и его растения. Поколения рождались и уходили, менялись времена года и континенты, города вырастали и разлетались пылью. Это слабо его трогало.

Но он всегда приходил, когда его звали. Он помнил стук барабанов — звонкий в ночи саванн. Помнил хохот менад и запах вина. Гулкие подвалы. Ритуалы, которые соблюдались всегда.

Вот только порой в своих ритуалах люди заходили слишком далеко.

Лоза ползла по белой ноге. Тихоня слышал, как текли соки под шкуркой стебля. Как под напором корней трещали кости.

Он накрыл ладонью усик лозы, и тот удлинился, выпустил листья.

По его спине скользнул взгляд. Кто-то наблюдал за его работой, и Тихоня оглянулся.

Всего лишь кошка. Её зеленые глаза светились из сумрака под мостом. Она подошла, блестя пятнистой шкурой. Обнюхала протянутые пальцы, теплая, пахнущая травой и дворовой грязью. С урчанием потерлась о бок Тихони.

Он немо улыбнулся. Звери нравились ему куда больше людей.

Звери не истязали ради удовольствия.

— Отличное местечко, чтобы гнить заживо.

Под Дьявольским мостом парка Астория было негде упасть окурку.

Между опор, в кольце оцепления светили прожектора. В их свете сменяли друг друга униформы всевозможных расцветок; двигались без особой спешки, как личинки на мертвой туше. Шуршала рация, кто-то орал, отгоняя любопытных.

Из-под завитков винограда выглядывали две пары ступней. Голые пальцы испачканы землей. Из-под ногтей проклюнулись ростки.

Тела обнаружил патрульный. Заметил подозрительного — голого, как он уверял, — субъекта в парке, но тот успел скрыться. Там-то, под опорой моста и обнаружились жертвы: мужчина и женщина средних лет. В кармане мужчины нашли водительские права на имя Георгиоса Хадзиса. С фотографии смотрел крупный чернобородый грек.

Теперь лица Хадзиса было не различить, как и лица женщины, погребенной с ним рядом.

Волк развернулся на пятках. Проследил взглядом цепочку огней — трехэтажных зданий, что выстроились вдоль границы парка. На скелеты деревьев за опорами моста. У подножия склона, на прилегавшем к проливу бульваре мешали движению репортеры.

За последние дни Садовник успел превратиться в культового монстра. Героя всех каналов. И кто только успел слить информацию?

— Детектив Волк! Детектив! Это правда, что в районе орудует серийный убийца?

Волк сощурился от вспышек, на миг потерял равновесие. В голове помутилось, зубы зачесались…

— Мартин, — Хвост потянул его за рукав. Его лицо казалось размытым пятном за бликами света.

Волк кивнул, обогнул назойливую репортершу и её микрофон. Зашагал по обочине за серым пальто напарника.

Рык, зародившийся в груди, истаял, так и не вырвавшись на свободу.

— Говорят, он пропадал по ночам. Этот ваш Хадзис, — сказала соседка убитого, молодящаяся гречанка с певучим акцентом. Она расправила юбку, покрутила кольцо на безымянном пальце правой руки и глянула за стекло конференц-зала. В сторону престарелого сержанта, чей стол ютился в углу офиса.

Не подозревая, что за ним следят, сержант раскрыл рот и заглотил пончик. Усыпал рубашку осколками глазури.

— Кто говорит?

Она повернулась к детективам, развела руками. Мол, потрясающе, каких идиотов берут в полицию.

— Все. Я сама с ним не больно-то общалась. Но у нас улица тихая, все всё видят, всё слышат. Странный он был.

— Может, тогда вы и убийцу видали? — вставил Хвост с другого конца стола.

Соседка поджала накрашенные алым губы.