Мистик Томас Свит - Козлов Евгений Александрович

– Вы так много говорите о своей работе, так и не сказав, чем именно занимаетесь.

– Постройкой и продажей кораблей, реже покупаю, в редких случаях.

– Познавательное занятие.

– Всё гораздо скучней. Но не будем больше о работе. Давайте вспомним ваши требования ко мне. Первое – нарушение обыденности, как раз я сейчас и занимаюсь этим, находясь в графстве Краусвеа. Второе – знакомство с новыми людьми, то есть с вами Даниэла и еще с миссис и мистером Краусвеа. Третье – помощь людям, я принес вам шляпку, конечно мелочь, нужно спросить ваших родителей, может им что-нибудь необходимо, хотя я догадываюсь, о чем они попросят. И не спрашивайте, скоро сами узнаете. Так, два из трех.

– Совсем неплохо.

– Для новичка перевертывания жизни. Жизнь словно танец, три шага вперед, два шага назад, раз, два, три, пируэт, часто наступаешь на ноги партнера, сбиваешься с ритма и тому подобное. Можно сравнить с любой творческой деятельностью, но жизнь от этого не изменится.

– Художнику для начинания нужно вдохновение.

– Вполне душевный разговор у нас выходит, вам нравится?

– Общаться с вами? Да, но в меру.

– Значит, закончим пока что на мажорной ноте, пообещаем, друг другу доброго дня и вернемся к своим делам. Какие? Вы знаете, пойду помогать нуждающимся. Всего хорошего. – сказал Вильям на прощание, он ушел в замок, верной поступью. Стоит упомянуть, то, как Даниэла не спускала глаз до самого исчезновения джентльмена, очертания коего будто витали в воздухе, незабвенным силуэтом в ее душе.

Как по осмысленному веянию судьбы, Даниэла возвратилась домой, храня теперь маленькую тайну, согревая себя таким же крохотным огоньком в сердце. Миссис Краусвеа без подробностей взяла ее за руку и провела без отлагательств к джентльмену, в праздничном костюме, он был атлетического телосложения, небольшими кистями рук, волосами цвета поблекшего вороного крыла, еле заметные бакенбарды обрисовывали челюсть, чистые синие глаза успокаивали, он мог бы сойти за любого англичанина, если не индивидуальность, видимая всеми без исключения, при первой или последней встречи, вы бы его запомнили, увидев на улице, споткнувшись на ровном месте. Знакомить их было бессмысленно, так как они ранее уже виделись, разговаривали, однако матушка решила закрепить достигнутый успех. Но обстановка иная, фразы тверды и практически бесчувственны, того требует этикет. И манеры хотя и прививаются сложнее, чем вредные привычки, всё ж укореняются и становятся частью поведения. Матушка по своему не раз отрепетированному по злодейски продуманному плану вскоре покинула молодых людей с коварным умыслом. Так они остались наедине. Увы, прошла та ненавязчивость, разговор был коротким, Вильям неотрывно смотрел на нее как на картину великого творца, пытаясь раскрыть сокрытый необъяснимый замысел. Он сказал правду, он не художник, но ценитель, тяга к красоте и почитание прикрас, думаю, заложено в каждом из нас. Даниэла робко поникла взглядом, руки сложила за спиной, плотно сжав пальцы, переминая, будто с чем-то боролась, как человек занимающийся тушением пожаров, не задумываясь, а стоит ли мне кинуться в то полымя, в горящий дом.

– Значит, вы и есть известный сэр Гарисон.

– Знаю, почему обо мне столько говорят. Некоторые посещают все общественные мероприятия, театры, оперы, балы, именины господ. Я окрылен славой, только вот она мне не нужна. Заметил на вас воздействует, давит ваша матушка, уверен, она желает вам добра со своей точки зрения, конечно.

– Не нужно так говорить. Я люблю всех, без исключений.

– Интересно; даже самого заядлого падшего преступника, насильника и убийцу?

– Все мы можем покаяться, и если мы искренны, то Господь простит наши грехи.

– То есть, забегая вперед, предположу, что вы бы спокойно жили с подобными людьми, не осуждая и не принуждая их к ответственности и не ограждая их от общества.

– Да. Все мы грешны и если вести людей в тюрьму по сей причине, то мы все окажемся там. А величина греха определяется личностными параметрами духовности и самооценки, ну и, безусловно, истинно то ведает только Бог.

– Даниэла. Это звучит довольно романтично, но невозможно, люди более изощрены в поступках, на некоторых, к сожалению, они не останавливаются, не остановит их ни закон, ни церковь.

– Пример апостола вам не по душе?

– Вы правы, исправиться может каждый, перевернуть свою жизнь вверх дном. И, вы, Даниэла, доброй души человек. Поначалу я хотел самолично ввести вас в круг циничных людей, теперь же передумал. Они никогда не скажут, что проживают свою жизнь напрасно, упиваясь собраниями, удовлетворяясь пустым для души времяпровождением, они и не догадываются, потому что видят смысл в рождении детей, как бы даруя миру нового гения, или пополняя население страны, это больше женский смысл. Или смысл в добычи успеха, немыслимое количество, я принадлежу к их числу, вы же Даниэла непорочный полевой цветок который растет среди черных тюльпанов, и лишь Создатель точно знает насколько, вы прекрасны. Но потом, осознав это, я оставлю всё как есть, не буду более докучать вам и портить вас не стану.

– Не стоит игнорировать меня, вы нисколько не мешаете мне.

– Рад это слышать, однако на сегодня думаю достаточно. Благодарю за вашу открытость, подобные разговоры редки, потому, так важны для меня.

Даниэла в ответ сотворила реверанс и зарделась, так незаметно, что даже купидон не заметил бы изменений в ее лице. Покинула комнату, где недавно расположился сэр Гарисон.

Глава двенадцатая

“Мои утверждения вызовут у вас бурю негодования, либо наоборот согласие, ну что ж, в любом случае вы будете неравнодушны”.

“Для вас печальное рыцарство, для меня счастливое мытарство (верность при безответной любви)”.

Даниэла, к своему глубочайшему удивлению, скрыть которое было для нее невозможным, полюбила. Вы сразу обвините в банальности, ну что ж, люди, вверяющие свою жизнь случаю, именно так подумают, я же странник по судьбе с разветвленными дорогами, имею ввиду закономерность происшедшего, другой любой джентльмен, даже наследник королевского престола не произвел бы на нее никакого впечатления. Скажите слишком разборчива, отнюдь нет, скромные привыкают к обстоятельствам быстрее других, и как бы то ни было дебаты излишни. Подозреваю, что они не возникнут, ведь любовь, как правило, в жизни любого человека занимает главенствующую роль.      Отступления дают повод задуматься, не так ли? Или, по крайней мере, отдохнуть от сюжета. Однако необходимо вернуться, в то прошедшее время.

Если бы мы подобно вору в черных одеждах, дабы слиться с ночью, карабкались по стене замка, или как Ромео под балконом Джульетты, без упрека совести заглянули в окно одной из многочисленных спален, то увидели бы сцену одного актера, вернее актрисы играющую главную роль в картине Дюрера 1514 года, конечно, всё выглядит иначе и мысли, если честно, сугубо не те, но близки к оригиналу, одно другому не противоречит. Юная леди блуждала по комнате, мучимая бессонницей, в душе ее слишком много мыслей, от того и сон не приходит, размышления ее известны, наивны, просты и сложны одновременно, мысли посещающие всех и индивидуально ее одну. Бедная Даниэла не могла найти покоя, ведь сердце ее пылало, чувства ныне ей неведомые хлынули потоком, который способен напоить жаждущую от засухи землю или смыть берега и мосты. Один взгляд и всё решено, одно биение, единая связь незримого осязаемая лишь душой, трудно описать момент начала любви, должно быть также невозможно описать встречу Евы с Адамом. Любовь одна и вечна, на протяжении всей земной жизни и если на то будет воля Божья и в Царстве Небесном, имеется ввиду любовь между мужчиной и женщиной, будущими супругами, и это лишь малая часть той всеобщей любви к Богу, ко всем людям, неотделенная, но и не главенствующая, как в идеале. Именно так и полюбила Даниэла того высокого джентльмена с ее шляпкой в руках. Она не знала кто он, каково его имя, ничего, но и не нужно что-либо знать, чтобы полюбить, без слов. А так как слово единственный инструмент рассказа, то имеет некую силу и слабость, увы, не исключает неразрешимые вопросы, один из которых, что же произойдет дальше?