Привратники (ЛП) - Ли Эдвард

Голос отца звучал как скрежет камней, когда он читал Иезекииля:

- Какая мать, такая и дочь.

- Где моя мать?" - закричала я, голова у меня закружилась.

- Я отправил ее на небеса, - сказал он. - Пришло её время, как и твоё. Сейчас.

Я завертелась на кровати, когда он прыгнул на меня. Откуда-то донесся этот мерзкий звук - бух! бух! бух! - и мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он снова бьет меня по голове дубинкой или чем-то еще, что он использовал, чтобы вырубить меня на улице. Я попыталась сопротивляться, но не смогла, и в следующее мгновение мое зрение потемнело.

Внезапно я прикусилa что-то твердое, пластиковую трубку, а потом услышалa знакомый звук молнии! Я снова ослеплa. Он застегнул на мне кожаную маску.

- Мать блудниц и мерзостей земных...

Я зналa, что это OHO. Мое сердце билось так быстро, что я думала, оно вот-вот лопнет. В своей слепоте я почувствовала, как он схватил меня за правое запястье...

- Я встану и пойду к отцу моему и скажу ему: Отче, я согрешил против неба и пред тобою.

...и привязал его к кровати. Потом он схватил меня за левую руку...

- Пусть сначала узнают, что дома надо проявлять благочестие!

...дернул его вверх, и...

- Горе мятежным детям, говорит Господь!

Это был скорее порыв, чем что-либо еще. Я поднялa ногу и пнулa...

...и тут отец закричал и свалился с кровати.

Ослеплённая, я развязалa правую руку, затем расстегнулa молнию и снялa маску. Когда я ударила ногой, мой высокий каблук попал отцу в глаз. Теперь он лежал и кричал, кровь хлестала по его лицу. Как маньяк, я несколько раз ударилa его ногой в висок, затащилa на кровать. Я хихикала.

Я связалa его.

- Украденная вода сладка, - прошепталa я, - а хлеб, съеденный тайком, приятен.

Сначала я застегнулa кожаную маску на его голове, потом схватилa электрошокер.

Я работалa над ним очень долго...

* * *

И все это исчезло.

Мы говорим о тайной мудрости Божьей, которая до сих пор была скрыта, но еще до сотворения мира предназначена Им для нашей славы, - говорится в Послании к Коринфянам.

Думаю, в этом-то все и дело.

Я легко отделалaсь от наркоты. Я закончилa школу, поступил в колледж. А когда я окончилa семинарию, меня направили в Сент-Эдвардс.

Я уже написал свою первую проповедь. Первая строчка из Иова такова:

Он открывает глубокие вещи из тьмы и выводит на свет тень смерти.

Перевод: Zanahorras

Вот история, которая демонстрирует либо невзгоды небольших издательств ужасов, либо просто уровень моего невезения. Эта история была принята тремя разными журналами, и каждый из них, в свою очередь, разорился, прежде чем она могла быть опубликована. О, и когда я упомянул, что "Смерть, cказала oна" - это моя самая негативная история... Наверное, я солгал. Но, по крайней мере, это счастливый конец, верно?

"Шипе"

Улыбка, широкая, пустая - всплыла в его мозгу. Короткие, толстые ручки потянулись к нему через кровавый дождь.

Смит открыл глаза. Потолок двигался, он лежал на спине. Темные лица склонились над ним. Бутылочки звякали, ролики каталки пищали. Чей–то голос, мужской, выкрикнул:

- Desé prisa![123]

Смит подумал, что умирает.

Та улыбка, широкая, пустая - откуда? Он закрыл глаза, увидел вспышку из дула, унюхал вонь пороха. Две фигуры падали. И услышал крик - свой собственный.

Проехала табличка: ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА/PERSONAL UNICAMENTE. Двери с клацаньем открылись, каталку вкатили в лифт и рваное движение прекратилось. Картины всплывали в мозгу - воспоминания. Сердце Смита колотилось. Меня подставили, - внезапно понял он, - Рамирес меня сдал. Рамирес уже был у них на крючке, а там еще был фэбээровец.

Воспоминания наплывали - раздирающая тяжесть на спине, звон разбитого стекла, отдача револьвера калибра .38 в руке. Но Смит носил "Глок". Застрелил фэбээровца из его же оружия? И удачи этому подонку Рамиресу, если он думает, что сможет раскрутить сеть Винчетти. Смит почти ничего не помнил, но в одном был уверен: Рамирес - мертв.

Лифт гудел. Смиту хотелось спать.

- Что это за больница?

- Сан–Кристобаль де ла Грас, миистер Смиит, - ответил доктор, - мы обеспечим вам полную безопасность.

Ну вот, - подумал Смит, - опять мексы. А кто же еще мог тут быть. Смит испугался, неужели его везут в тюрьму. Но медсестра пожала ему руку и жарко зашептала в ухо:

- Полиция вас не тронет, мы вас надежно спрятали.

Смит воспрял духом. Винчетти его не бросил, Винчетти все предусмотрел и заплатил нужным людям. Иначе, здесь бы были фэбээровцы. Слава Богу!

И Смит вспомнил лицо с пустой улыбкой и имя. И все остальное.

Шипе.

* * *

- Это - Шипе, - сказал бармен.

Смит уставился на маленькую каменную статуэтку на полочке над кассой - черную, похожую на Будду в индейских перьях. Сидит на корточках, протягивает короткие толстые ручки вперед, улыбается.

- Чего? - переспросил Смит.

Бармен, тощий, как рельса, заговорил с явным мексиканским акцентом:

- Шипе защищает верных. Он - Податель Урожая, Видящий Красоту, Бог Добрых Намерений. Он приносит удачу, как ваша отрезанная кроличья лапка.

Не вижу я тут особой удачи, - подумал Смит. "Ла Фиеста дель Соль", как и все остальные бары тут, была стоячей свалкой. Липкие от грязи пол и стены, тусклый свет, пронзительная мексиканская музыка. В углу американский солдат тискается с двумя шлюхами, но больше посетителей нет. Рамирес всегда выбирал для встреч такие сортиры, возможно, это напоминало ему о родном доме.

Смит был человеком Винчетти, отвечал за южный регион того, что между собой они называли "Канал": подпольная мафиозная порносеть. Винчетти говорил, что валовый доход "Канала" - несколько миллионов в год, и это еще было мало в сравнении с теми доходами, которые сеть приносила c видеокассет. Но они удерживались на уровне, без убытков - никто теперь не возился с хрупкими кинопленками, стандартная 3.4–дюймовая видеокассета может переписываться до тысячи раз как "мастер", десяток проверенных распространителей, которые покупали каждую запись за тысячи долларов – и сеть процветает, вне зависимости от заказов. И никаких тебе грузовиков с товаром в Южный Техас. И практически без риска - люди Винчетти в ФБР иногда сдавали агентам старый товар или выдавали парочку мексов, для статистики. В ФБР думали, что эффективно борются с порнографией, а Винчетти зарабатывал миллионы. И безопасней было распространять - анонимные почтовые ящики, зашифрованные имена. Даже сам Винчетти не знал, кто его покупатели. И даже когда несколько раз арестовывали посылки, не было никаких зацепок.

Кассеты снимались на мексиканской стороне, так безопаснее, мы же не эти придурки из мафии Дикси или парни из Лэвендер Хилл с "домашним видео". "Канал" занимался тем, что федеральные агенты называли "андеграунд" - настоящий S&M, пытки, снафф и детское порно. Сраные извращенцы в Штатах платили за третичную двадцатиминутную запись "CP"[124] с белыми детьми до трех тысяч. Смит закупал мастерпленки и перевозил их в Сан-Анжело, а другие люди Винчетти копировали. Смит не стыдился – спрос рождает предложение, и мы живем в свободной стране, правда? Единственной серьезной проблемой было перевезти кассеты через границу, но этим занимался Рамирес. Везучий человек, очень везучий.

И где его черти носят? - подумал Смит. Лапето был городом–призраком, одним из безликих мест на границе с Техасом, унылой смесью быстрой речи, смуглых лиц и недобрых ухмылок. 99% жителей - мексы, половина из них - нелегалы. Такие города жили за счет почты EMS из Лэкленда и Форт–Смита - сопляки находили дешевые отели, ночевали там и ехали дальше, в Мексику, посмотреть на ослиные шоу в Акунье или Фуэнте. И Смиту было плевать на все это.