Андрей Щупов - Полет Ящера

Затянувшаяся волынка с Шошиным начинала беспокоить всерьез. Чинуша, с которым я не постеснялся связаться напрямую, заикаясь, заверил, что из колонии бывшего сыщика уже вывезли. По его сведениям билеты на самолет были оформлены надлежащим образом - все честь по чести, но вот в самолет группа сопровождения почему-то не попала. Загадочного этого «почему» чинуша и сам не мог уяснить. Все было железно оговорено, деньги положенным фигурантам уплачены, но чертов процесс не пошел. Дав ему ещё сутки на то, чтобы разобраться в происходящем, я попробовал задействовать собственные каналы, хотя знал, что вразумительных сообщений скоро не дождаться. Но как бы то ни было, я нуждался в ясной и посвященной голове. К сожалению, двух этих качеств одновременно - головенкам, имеющимся в наличии, явно не доставало. Были умницы юристы и талантливые махинаторы-бухгалтеры, хватало прожженных практиков вроде Гонтаря и Дина-Гамбургера. Но первым я не мог раскрыть всей имперской подноготной, вторые умели мыслить лишь предметно, не охватывая всех обстоятельств в целом. Ганс тоже не являлся аналитиком, хоти дельные мысли иной раз подбрасывал. Безмена же, на которого в иных ситуациях я мог вполне положиться, на этот раз из списка советчиков приходилось временно вычеркивать. И не только по причине отсутствия. После высказанной версии о покойниках к высказываниям Безмена я стал относиться более настороженно. Можно было рискнуть привлечь к аналитической работе Артура, однако и этот вариант пугал перспективой обнаружить у себя нечто, во что не желает верить ни один смертный.

Печально, но факт! Все мы нормальны лишь до тех пор, пока не приходит кто-то и не предъявляет нам доказательств обратного. Такой, казалось бы, пустячок - свидетельство существования в твоей жизни постороннего! И даже не постороннего, а потусторонней.

Помнится, одного типчика именно таким образом нам и удалось дискредитировать на суде. Устроили тогда форменную клоунаду. И с датами у него ничего не сходилось, и с именами. Пару его приятелей мы в принудительном порядке перекрасили в брюнетов, ещё одного обрили наголо. Все трое, выступая свидетелями, заверили клиента, что в таком виде ходили всю свою сознательную жизнь. А когда в панике типчик примчался к психиатру, то и здесь мы ему вовремя подсунули премудрого Артура, который между делом закодировал нашу жертву таким образом, что впоследствии у присяжных не возникло ни малейшего сомнения по поводу вменяемости подопечного. Соответственно и вынесен был нужный нам вердикт.

В общем, не столь сложно свести человека с ума, если задаться такой целью. В принципе, если взглянуть на вопрос шире, все наше человечество ежедневно кодируется десятками и сотнями тысяч циничных колдунов - с газетных передовиц и телеэкранов, со страниц перевранных мемуаров, с дорожек музыкальных кассет. Правда всегда отторгалась, как непрожеванный сухарь. Совершенно бессознательно люди выковывали легенды и мифы, в которые желали верить, закрывая глаза на истину, подвергая гонениям здравомыслящих и неудобоваримых скептиков. Все потому, что общество не думает, оно живет - и тем самым качественно расходится с отдельной личностью, ибо, фантазируя, последняя откалывается от монолитного сгустка запостулированной косности, нарушая социальный гомеостазис, вызывая яростное раздражение окружающих. Личность всегда витает вовне, и это «вовне» уже само по себе чуждо социуму. Кстати, классовую теорию приняли на «ура» именно по той простой причине, что ничегошеньки нового она не открывала, фиксируя лишь самое очевидное, обещая то, чего жаждало большинство. И в этом одновременно таилась её слабость. Она ни йоту не отходила от действительности, обрывая лестничную диалектику утопическим, позаимствованным у Томаса Мора строем. Увы, это уже никого не смущало. И невдомек было двум бородатым интеллектуалам, что куда азартнее выстраивать очередные ступеньки грядущего, нежели выдумывать край, за которым нет ничего. В данном случае философы-непоседы уподобились детям, которые никак не в состоянии вообразить себе бесконечность вселенной. И если возможно было разглядеть класс-гегемон ближайших десятилетий, то что мешало им сообразить, что по их же многотомным трудам вырисовывается явственная цепочка иного постоянно меняющегося психотипа людей. Уверен, даже мой Безмен, поставь я ему такую задачу да пригрози кулаком, сумел бы заглянуть на три-четыре поколения вдаль. Другое дело, что без моего кулака ему на это глубоко наплевать, как плевать было бородатым мыслителям на век двадцать первый и все последующие. увы, мы - косные эгоисты, центристы по времени и географии. Иное для нас всегда будет оставаться иным.

Я продолжать обзванивать служащих «империи», когда в кабинет заглянул Гоша-Кракен. Промямлив неразборчивое и потупив глаза, он опустил на стол конверт.

- Дожуй и ещё раз повтори, - я положил трубку на место и потянулся к конверту.

- Только что доставили. Какой-то пацаненок. Попросил, чтобы лично и немедленно. Мы его, понятно, сцапали, но он не при делах. Дали какие-то козлики полтинник, сунули в руки конверт и назвали адрес нашего офиса.

- Что внутри, читал?

Гоша, помявшись, кивнул.

- Оно же не запечатано было. Мало ли какую гадость могли подсунуть. В общем, это урки маляву прислали…

- Помолчи минуту, - я достал письмецо из конверта, глазами пробежался по строчкам.. Гоша стоял возле стола, как вкопанный, и даже дышать старался реже. Вероятно, во всем офисе, происходило сейчас то же самое. Такие новости в секрете не утаишь, и ждать от своего хозяина они могли чего угодно - вспышки необузданного бешенства, рокового выстрела в висок - всего вплоть до Тихого помешательства. Потому, верно, и отправили в кабинет Гошу-Кракена, зная мою слабость к его музыкальным пальчикам, понимая, что только у него есть все шансы выйти от меня целым и невредимым.

Скрипнула дверь, к столу Шагнул Гонтарь. Успевшему переодеться, благоухающему одеколоном охраннику я протянул маляву от «синих».

- Вот так, Гонтарь. Ультиматум от урок. Приглашают на сходку.

Гонтарь развернул листок, внимательно прочитал написанное, вполголоса выругался.

- Вот паскуды!

- Паскуды - это да…

- Но почему не сработала сигнализация? Где были сторожа?

Я сумрачно скривил губы.

- Это нам и предстоит узнать. Вернее, тебе. Займись делом немедленно, лады?

Гонтарь кивнул и вышел. Гоша робко повернул за ним. А я, откинувшись в кресле, застывшим взором вперился в захлопнувшуюся за ними дверь.

Дни тянулись мокрыми бельевыми веревками, скручивались и переплетались в ужасные узлы - морские, пиратские, гордиевы. Оттого я, верно, и пил вчера. Не Ганса пропивал, - жену! Еще одну свою будущую потерю…