Стивен Джонс - Вампиры. Антология

В конце концов ему пришлось остановиться от изнеможения.

После этого, осознав, что сбежать невозможно, он решил, что надо делать что-то, все равно что, чтобы сохранить здравый рассудок. Сперва он уберет с палубы эти ужасные кости, потом исследует оставшуюся часть корабля…

Задача была омерзительна, но он заставил себя приступить к ней. Если он избавится от костей, возможно, Страгелла и два других чудовища не вернутся. Он не знал наверняка. Просто в душе его теплилась слабая надежда — человеку нужно что-то, за что можно цепляться.

Плотно сжав губы, он мрачно подтаскивал выбеленные скелеты к краю палубы и спихивал их за борт, следя, как они тонут, исчезая из вида. Затем, подавив ужас, Йенси направился к трюму и спустился в угрюмые недра корабля. С дрожью отвращения попятился он от ящиков. Вырвав с корнями (к которым прилипли комки могильной земли) кошмарные лозы, он отнес их наверх и тоже швырнул в океан.

После этого он обошел весь корабль из конца в конец, но ничего не нашел.

Йенси поднял якоря, надеясь, что волны сами понесут корабль, вырвут его из кольца мстительного тумана. Затем он принялся расхаживать взад и вперед, бормоча себе под нос и пытаясь собраться с духом для самой кошмарной части дела.

Океан темнел, и чем гуще становились сумерки, тем больше вырастал ужас моряка. Он знал, что «Голконда» дрейфует. И знал, что немертвые обитатели корабля разозлятся на человека за то, что он позволил судну уплыть от их источника пищи. Да, разозлятся — после того как вновь восстанут от своего вынужденного сна.

Есть лишь один способ защититься от них. Кошмарный способ, он уже пугал Йенси. Тем не менее он обшарил палубу в поисках шила для плетения каната — и нашел его; после этого моряк вновь медленно спустился в трюм.

Кол, вогнанный в сердце каждого из жуткой троицы…

Шаткие ступени окутали плотные тени. Солнце уже умирало, тонуло в пелене зловещего тумана. Он взглянул на тусклый багровый шар в кровавом кольце и понял, что должен торопиться. Йенси проклинал себя за то, что тянул слишком долго.

Это было трудно — спускаться в черный как смоль трюм, чувствуя лишь трухлявые доски под ногами и надеясь лишь на удачу. Лестница предостерегающе скрипела под сапогами. Он поднял руки, нащупав настил палубы.

И вдруг поскользнулся.

Нога, вставшая на край нижней ступеньки, неловко подвернулась, и Йенси упал головой вперед. Он закричал. Шило выпало из его руки и стукнулось об один из ящиков внизу. Человек слепо нашаривал опору. От толчка при падении что-то вылетело у него из-за пояса. И в тот момент, когда голова его встретилась с одним из длинных ящиков, он понял, что Библия, защитившая его в прошлый раз, больше уже не с ним.

Но он не совсем потерял контроль над собой. Яростным усилием воли моряк встал на колени, шаря вокруг в поисках черной книги во мраке трюма. Жалкое всхлипывание срывалось с его дрожащих губ.

Негромкий ликующий смех раздался во тьме рядом с ним. Он резко отшатнулся — так резко, что снова растянулся на полу.

Слишком поздно. Она уже стояла рядом, жадно взирая на человека. Странное голубое сияние окружало ее лицо. Девушка была дьявольски прекрасна, когда, пошарив в своем гробу, начала очерчивать Библию кругом, пользуясь куском какого-то мягкого, дегтеобразного вещества, который сжимала в бледных пальцах.

Йенси качнулся к ней, ища силы в отчаянии. Она выпрямилась, подавшись навстречу ему. Губы ее искривились, обнажив белоснежные зубы. Кольцо девичьих рук обвило мужчину, прекращая борьбу. Господи, как же сильны эти руки. Он не мог противиться им. На него вновь навалилась апатия, вялая покорность. Йенси упал бы, но девушка держала его.

Держала, но не касалась губами. За ее спиной выступили из мрака две другие фигуры. Свирепый Папа Бокито сердито уставился на человека; и крысиные, тлеющие глазки Серафино, полные голода, тоже вонзились в него. Страгелла, несомненно, боялась их.

Йенси оторвали от земли и быстро и легко понесли по лестницам, по коридорам, сквозь клубящееся одеяло адского тумана и тьму, в каюту, где лежал мертвый Миггз. Пока вампиры тащили человека, он лишился чувств.

Когда Йенси открыл глаза, он не мог сказать, сколько он пробыл в забытьи. Кажется, долго, очень долго. Рядом с ним сидела Страгелла. Он лежал на койке в каюте, на столе горела лампа, безжалостно освещая обмякшее тело Миггза.

Йенси испуганно ощупал свое горло. Отметин не было — пока не было.

Затем он услышал голоса. Папа Бокито и старуха с лицом хорька спорили с девушкой. Старика явно сердила ее холодная, собственническая улыбка.

— Нас относит от островов-тюрем, — рычал Папа Боки-то, с нескрываемой ненавистью зыркая на Йенси. — Это его работа, он поднял якорь. Если ты не поделишься им с нами, мы погибнем!

— Он мой, — пожала плечами Страгелла, снижая голос до убедительного шепота. — Вы получили другого. А этот мой. Я заберу его!

— Он принадлежит нам всем!

— Почему? — улыбнулась Страгелла. — Потому что увидел ночь воскресения? Ах, он первый, кто узнал наш секрет.

Глаза Серафино сузились, превратившись в булавочные головки. Она резко подалась вперед и стиснула плечо девушки.

— Довольно спорить, — прошипела старуха. — Скоро рассветет. Он принадлежит нам всем, потому что увел корабль от островов и раскрыл нашу тайну.

Слова эти, точно сверло, вонзились в мозг Йенси. Ночь воскресения!

Здесь скрывался зловещий смысл, и он решил, что знает его. Глаза, должно быть, выдали его мысли, поскольку Папа Бокито подался ближе и с победным ворчанием ткнул в лицо человека длинным костлявым пальцем.

— Ты видел то, что не видели больше ничьи глаза, — прорычал старик с горечью. — И поэтому теперь ты станешь одним из нас. Страгелла хочет тебя. Она получит тебя навечно — на долгую жизнь без смерти. Ты понимаешь, что это значит?

Йенси испуганно мотнул головой.

— Мы немертвые, — скосил глаза Бокито. — Наши жертвы превращаются в таких же, как мы, и так же жаждут крови. Ночью мы свободны. Днем возвращаемся в наши могилы. Вот почему, — он с омерзением ткнул пальцем вверх, в сторону палубы, — те, другие, так и не стали подобны нам. Они не были похоронены, у них нет могил, в которые можно спуститься. Каждую ночь мы даем им жизнь, просто развлекаясь, но они не принадлежат братству — пока.

Йенси молча облизнул губы. Теперь он понял. Такое происходит каждый раз. Вновь и вновь повторяется ночная пантомима, в которой мертвые оживают и заново проигрывают события той ночи, когда «Голконда» стала кораблем преисподней.

— Мы цыгане, — торжественно и злобно заявил старик. — Когда-то мы были людьми, жили в прелестном маленьком лагере в тени высоких пиков, в лощине у реки Моравы, что в Сербии. То было во времена Милутина,[19] шесть веков назад. Потом вампиры холмов пришли за нами и забрали нас всех. Мы жили жизнью немертвых, пока в ущелье не осталось больше крови. Тогда мы отправились к берегу, мы трое, забрав с собой землю с наших могил. И стали жить там, живые ночью и мертвые днем, в прибрежных деревнях Черного моря, пока не решили отправиться в дальние края.